Избранное. Компиляция. Книги 1-14
Шрифт:
— По-моему, мой ход, — промолвил Вилли.
— Да, герр Бор... герр генерал фон Борхерт, — ответил Барент.
Вилли кивнул, щелкнул каблуками и объявил следующий ход.
— Разве мы не должны уже прилететь? — спросила Натали Престон и, наклонившись вперед, посмотрела в залитое дождем ветровое стекло.
Дерил Микс жевал незажженную сигару, перегоняя ее из одного угла рта в другой.
— Встречный ветер сильнее, чем я думал, — ответил он. — успокойся. Уже скоро. Высматривай огни с правой стороны.
Натали откинулась назад и с трудом справилась с желанием
С заднего сиденья к ней склонился Джексон.
— Я до сих пор не могу понять, что здесь делает такая малышка, как ты.
Он хотел пошутить, но Натали резко обернулась и выпалила:
— Послушай, я знаю, что я здесь делаю. А вот что ты делаешь здесь?
Словно уловив ее напряженное состояние, Джексон ухмыльнулся и невозмутимо ответил:
— Братство Кирпичного завода не смиряется с тем, когда являются такие люди и начинают расправляться с братишками и сестренками на нашей собственной территории. Когда-то ведь надо же рассчитаться.
Натали сжала кулак.
— Дело не только в этом, — промолвила она. — Это подлые, страшные люди?
Джексон обхватил ее кулак своей ладонью и тихонько сжал его.
— Послушай, малышка, на этой земле есть всего три сорта людей: подлые ублюдки, подлые черные ублюдки и подлые белые ублюдки. Подлые белые ублюдки хуже всего, потому что они дольше всех занимаются этим делом, — он бросил взгляд на пилота, — старик, я не хотел тебя обидеть.
— А я и не обиделся, — сказал Микс, перекинул сигару в другой угол рта и ткнул пальцем в ветровое стекло. — Вон там, на горизонте, возможно, уже наш огонь. — Он сверился с указателем скорости и добавил:
— Через двадцать минут... Может, через двадцать пять.
Натали высвободила руку и нащупала в сумочке «кольт» 32-го калибра. Всякий раз, как она прикасалась к нему, оружие казалось ей все меньше и незначительней.
Микс дернул дроссель, и «Сессна» понемногу начала терять высоту.
Сквозь пелену боли и усталости Сол заставлял себя следить за игрой. Больше всего он боялся потерять сознание или по собственной невнимательности вынудить Вилли преждевременно применить свои силы. И то и другое запустило бы механизм фазы сна, а фаза быстрого сна повлекла бы за собой многое другое.
Больше всего на свете ему хотелось сейчас лечь и уснуть долгим сном без всяких сновидений. Уже полгода он видел во сне одни и те же запрограммированные видения, и теперь ему казалось, что если смерть — единственный вид глубокого сна, лишенный сновидений, то он готов приветствовать ее, как друга.
Но не сейчас.
После смерти Лугара и потери единственной дружелюбной фигуры оберет — Сол отказывался производить его в генералы — воспользовался своим сорок вторым ходом и перешел на следующую клетку, передвинув белого короля на ладью-5. Похоже, его не волновало, что он стал единственной белой фигурой на правой половине доски: две клетки отделяли его от Свенсона, три — от Саттера и две — от самого Барента.
Только слон мог прийти сейчас на помощь старому немцу, и Сол заставил себя сосредоточиться. Если следующий ход Барента будет направлен на слона, он не выдержит и тут же бросится на нациста. До оберста было почти двадцать футов. Сол уповал лишь на то, что присутствие Барента помешает
охранникам сразу открыть огонь. К тому же оставался еще Том Рэйнольдс, белая пешка, стоявшая на черной клетке в трех футах от Сола. Даже если никто из охранников Барента не среагирует, оберет непременно использует Рэйнольдса, чтобы схватить его.Сорок вторым ходом Барент перевел своего короля в квадрат королевского слона-4 и встал рядом с Саттером — теперь от оберста его отделяла всего одна пустая клетка.
— Слон на король-3, — объявил Вилли, и Сол, встряхнувшись, поспешно двинулся вперед, пока его не подогнали.
Но даже с новой позиции ему было трудно представить это скопление уставших тел со стратегической точки зрения. Он закрыл глаза и как бы воочию увидел шахматную доску, пока Барент делал ход король-5 и перемещался на соседнюю с ним клетку. Сол понимал, что если оберет сейчас не передвинет его, то следующим ходом Барент его съест. Сол заставил себя стоять на месте, вспоминая ту ночь в бараках Челмно, когда он решил, что лучше бороться и умереть, чем позволить увести себя в темноту.
— Слон на слон-2, — скомандовал старик. Сол шагнул назад и вправо и оказался на расстоянии хода коня от Барента. Миллионер задумался над следующим ходом, потом кинул взгляд на старика и улыбнулся.
— Это правда, герр генерал, что вы присутствовали при кончине Гитлера? — спросил он.
Сол широко раскрыл глаза. Это было невероятным нарушением шахматного этикета — обращаться к сопернику в ходе игры.
Но, похоже, Вилли не возражал.
— Да, я был в бункере фюрера в его последние часы, герр Барент. И что из этого?
— Ничего, — задумчиво протянул Барент. — Просто я подумал, не оттуда ли идет ваше пристрастие к «Сумеркам богов»?
Вилли захихикал.
— Фюрер был дешевым позером. 22 апреля... помню, это было через два дня после дня его рождения... он решил отправиться на юг и возглавить военные группировки Шернера и Кессельринга, прежде чем падет Берлин. Я убедил его остаться. На следующее утро я вылетел из города на частном самолетике, вместо взлетной полосы используя аллею разрушенного зоопарка. Ваш ход, герр Барент.
Миллионер выждал еще секунд сорок пять и отступил назад по диагонали на клетку слон-4. И вновь оказался рядом с Саттером.
— Слон на ладья-4, — прорычал Вилли. Сол миновал по диагонали две черные клетки и встал позади оберста. Пока он хромал, рана на левой ноге открылась, и теперь он стоял, зажимая ее тканью комбинезона. Он находился так близко от немца, что даже ощущал его запах — такой же острый и приторно-сладкий, каким он представлял себе запах газа «Циклон-Б».
— Джеймс? — окликнул Барент Джимми Уэйна Саттера, и тот, выйдя из своего транса, сделал шаг вперед и остановился рядом с хозяином на четвертой клетке королевской линии.
Вилли бросил взгляд на Сола и резким движением указал ему на пустой квадрат между Барентом и собой. Сол повиновался.
— Слон на конь-5, — в гробовой тишине объявил Вилли Сол стоял лицом вперед и глядел на бесстрастного агента по имени Свенсон, находившегося в двух клетках от него, ощущая присутствие Барента в двух футах слева от себя и оберста на таком же расстоянии справа. Он подумал, что, наверное, то же самое чувство испытывает человек, очутившийся между двумя огромными кобрами.