Избранное. Компиляция. Книги 1-14

— Ничего такого она не просила. Просто желает вас видеть, и все. Говорит, что вы больше не хотите с ней знаться, а она очень из-за этого расстраивается.

Доктор прищурился.

— Но, — тихо начал он, — я только хотел сказать...

Он замолчал, почувствовав прилив того же волнения, какое он испытал, когда Джеф поклялся бросить пить. Сейчас был самый подходящий момент, чтобы выпить — или воздержаться; все зависело от того, что для нее главнее — собственные страдания или ребенок, появившийся на свет в их результате. Если она собирается взбодриться, естественно сделать это сейчас — или уже никогда. А раз она не просит выпить...

Ничего удивительного, что она не стала просить виски у Жозефины. Та наверняка обратилась бы к нему, а он без всяких разговоров отказал бы. Поэтому она разыграла этот спектакль, изобразив беспокойство по поводу его-к ней отношения. И стоит ему только сунуться в ее комнату, начнется второе действие.

Нет, когда все заходит так далеко, как у Сьюзи, их уже не спасешь. Особенно если они становятся психопатами. Единственно, что он может сделать, так это выдворить ее отсюда как можно скорее и никогда больше не пускать.

— Я распоряжусь, чтобы ей дали выпить, — сказал доктор, — и зайду к ней чуть попозже. А в остальном как дела? Руфус помог тебе с посудой?

— Да уж все вымыто, — заверила Жозефина. — Да, сэр, все до последней чашки.

— А Руфус позаботился о няне? Обеспечил всем необходимым?

— С няней все в порядке, — поспешно сообщила Жозефина.

Доктор Мэрфи не совсем верно истолковал ее немногословность.

— Просто не знаю, как тебя благодарить, Жозефина. Я был бы рад... как-нибудь это отметить, но дела у нас сейчас...

— Да чего уж там, — смутилась Жозефина. — Не надо мне ничего. И вот еще что, дохтур...

— Да?

— Насчет денег. Ну, вы вроде мне задолжали. А я ведь тоже не сахар, верно? Меня с этим моим дурным смехом, поди, нелегко выносить-то. А меня тут терпят да еще деньги платят. Так что я тоже, выходит, в долгу. Значит, ну, значит, мы в расчете, дохтур? Вы мне кое-чего должны, а я — вам.

Доктор Мэрфи улыбнулся:

— Я не прочь быть у тебя в долгу, Жозефина. А что касается няни... Ты, конечно, справишься и с ребенком, и с мисс Кенфилд, но у тебя столько других дел.

— И пора уж мне ими заняться, — согласилась Жозефина. — Принести вам кофею или еще чего-нибудь, дохтур? Идите-ка в свою комнату, а я вам все сейчас доставлю на подносе.

— Конечно, — взглянул на нее док, — конечно, Жозефина, очень любезно с твоей стороны.

Она распахнула дверь и, кивнув ему, чуть махнула рукой, как бы приглашая следовать за собой. Но доктор Мэрфи остался на месте.

— Жозефина, — спросил он, — а где Руфус?

— Руфус? Где-то здесь. Ну, идемте, дохтур, и... и... Ну ладно, — пробурчала Жозефина, выходя из комнаты. — Пойду-ка я лучше дела делать.

— Где он, Жозефина? Что здесь происходит?

— Да, сэр, пора мне делом заняться, — повторила Жозефина. — Я и не думала, что так поздно.

Дверь за ней закрылась.

Доктор Мэрфи нерешительно повернулся на каблуках. Устало и с сожалением посмотрел на стол. Почему бы и нет? Почему бы не дать им всем возможность вести себя дурно и безответственно, что они сейчас и делают. У них было преимущество в два часа. С такой форой понадобится много дней — дней, которых у него не было, — чтобы поправить дело.

О, он прекрасно понял, что случилось. В клинике, как на пороховой бочке, вас может подстерегать только одна опасность. Руфус все еще был с ними — с компанией, что собралась в одной комнате. Они были слишком поглощены собой, чтобы заметить то шумное событие, что произошло после обеда.

Стало быть, причина только одна. Но тут доктор Мэрфи засомневался, и в его усталом сознании забрезжила надежда. Где они взяли спиртное? А Руфус, а Джеф — как они могли?

Ответ был очевиден. Холкомы уже истощили свои запасы. Никто в клинику не приходил, и пациенты ее не покидали. Значит, источник где-то здесь. Помимо него самого, только у одного человека были ключи от кладовки, где хранилось виски. У сестры Бейкер.

Док злобно выругался. Черт бы побрал и ее, и этого Слоуна! Джеф, его «победа», парень, который завязал. А Руфус! Всегда такой осмотрительный. Уж он-то должен знать, к чему это приведет.

Разумеется, ничего другого он от них и не ожидал, но как Джеф мог так поступить? Вцепился в первый же предложенный стакан.

— Он отказался, да он просто не мог, разрази его гром, — пробормотал док, прекрасно понимая, что Джеф и смог, и не отказался.

Выйдя из лаборатории, он быстро прошел через холл.

Подошел к двери Холкомов. Не замедляя шага, влетел в комнату. Встал у двери, дожидаясь, пока его заметят.

— Я настаиваю, — говорил генерал. — Джеф, налейте нашему другу Руфусу. Он должен к нам присоединиться.

— Ну, что за вопрос, — отозвался Джеф, деловито разливая виски на туалетном столике. — Я о нем не забуду.

— Нет, что вы. Нет, сэр, — смущенно захихикал Руфус. — Я пока еще в своем уме, хоть и черный. Знаю свое место.

Джеф понимающе усмехнулся, посмотрел по сторонам и встретился взглядом с доктором Мэрфи.

— Ого, — сказал он, — посмотрите-ка, кто к нам пришел. Почему вы так задержались, док?

Док молча смотрел на него. Стиснув зубы, он оглядел комнату, не отвечая на радостные возгласы генерала и приветственные кивки Холкомов. Берни Эдмондс указал на стул:

— Вы как раз вовремя, Мэрф. Джеф, а как насчет стаканчика для дока?

— И для Руфуса, — добавил генерал. — Такой случай, видите ли. Без Руфуса никак нельзя.

— Кстати, док, а что там был за шум? — осведомился Джон Холком. — У Сьюзи началась белая горячка?

— Мне показалось, что кричал ребенок, — произнес Джеральд Холком. — Ха, — смущенно рассмеялся он, — может, мне тоже нужно провериться?

Доктор по очереди смерил их оценивающим взглядом и пришел к выводу, что все они отвратительны. Опустил глаза на свои потертые ботинки, казавшиеся особенно неказистыми на натертом паркетном полу. Они считают, что им все сойдет с рук. И мисс Бейкер так считает. Он поселил их во дворце, относился к ним как к царственным особам, нет, лучше — как к друзьям. А сам превратился для них в пустое место, и кто виноват, что теперь они его ни в грош не ставят?