Избранное. Том 2

Маимхан коротко изложила все, что ей было известно об отряде солдат, который вот-вот должен появиться.

— Пускай пожалуют, — хмуро усмехнулся Ахтам. — Правда, барана для таких гостей мы резать не станем, но для каждого найдется по камню размером с хорошего барана.

— Правильно говоришь, Ахтам! — подхватил густобородый. — Нам бы заманить их в ущелье, а тут мы знаем, чем их попотчевать!..

— У меня давно ладони чешутся от безделья, — сказал Умарджан, потирая руки.

— Учитель просил, чтобы на этот раз вы не вступали в схватку с солдатами, — спокойно возразила Маимхан.

— Что?.. Мы должны упустить добычу, когда она сама идет к нам?.. — удивился Ахтам.

— Учитель думает так: сначала все и всюду подготовить, а потом… Потом подняться всем народом. Нас поддержат в городе, там много недовольных, они верят учителю и пойдут за ним.

— Выходит, мы должны как зайцы бежать от солдат? — негодующе воскликнул Умарджан.

— Совсем нет, — отвечала Маимхан. — Просто и храбрость выбирает себе дорогу. Учитель говорит, до поры до времени надо соблюдать осторожность. Всему свой час — он просил обязательно напомнить вам об этом.

Лесные смельчаки призадумались. Легче всего, конечно, было заманить врага в узкое ущелье, как в западню, и здесь уничтожить, засыпать камнями. Но теперь, после слов Маимхан, Ахтам усомнился в том, что самое легкое будет и самым верным…

— Смелости и боевого духа у нас достаточно, — сказал Ахтам, — но, братья, каким оружием пока мы обладаем?.. У нас два ружья с десятком зарядов и пять сабель… Учитель прав, он не дает пустых советов.

— Правители хотят покончить с вами, пока из искры не вспыхнул огонь, — сказала Маимхан.

— Хорошо, согласимся мы с муллой Аскаром, а дальше? — спросил Умарджан.

— Пока наше дело — уничтожить за собой все следы. Пускай думают, что «лесные смельчаки» разбрелись кто куда. А мы тем временем ударим там, где нас не ждут, — сказал Ахтам.

— Вот это ты толково рассудил! — одобрил густобородый. Последние слова Ахтама всем пришлись по душе.

— Тогда — готовьтесь!

Джигиты, не теряя времени, принялись за дело.

— Я провожу тебя до села, — предложил Ахтам, когда они остались вдвоем.

— Если я сама добралась к вам, значит, сумею сама и вернуться. А тебе сейчас незачем разлучаться с джигитами.

— Ну пройдемся вместе хотя бы до входа в пещеру?..

— Это можно.

— А когда опять мы встретимся?

— В будущую пятницу, вечером, на усадьбе Норуза…

— На усадьбе Норуза?..

— Так сказал учитель. Там никого нет, кроме старого Илияса, сторожа.

— Хорошо, я приду. — Ахтаму хотелось о многом еще расспросить Маимхан, полюбоваться ею подольше, просто побыть рядом, но его уже дожидались товарищи.

— Ну, что ж, Махи, нам пора трогаться, джигиты посматривают на нас…

У лесных смельчаков было всего пять коней, им пришлось разместиться по двое на каждом скакуне…

Едва Ахтам с друзьями покинули свое убежище, как в ущелье Гёрсай с отрядом в тридцать человек появился Бахти. Половина солдат спешилась и, целясь из ружей, направилась к пещере. Вокруг не было слышно ни звука, это особенно настораживало. Бахти — а он двигался впереди, перебегая от камня к камню, — подошел к пещере, прислушался… Тишина. Он кивнул кравшимся по пятам солдатам, те мгновенно окружили его.

— Никого нет?..

— Похоже, никого…

— Ты сам не знаешь, куда нас завел! — прикрикнул на Бахти начальник отряда.

— Здесь и есть самое их логово…

— Смотрите, смотрите! — закричал один из нукеров Хализата. Там, куда он указывал рукой, на головокружительной высоте, у самого края скалы виднелось несколько джигитов. Снизу они напоминали беркутов, угнездившихся на каменном выступе.

— Стреляйте! — приказал начальник отряда солдатам. Прогремело два десятка выстрелов — и эхо, которым ответило ущелье, слилось с цоканьем пуль о камни.

— Отправимся в погоню? — спросил Бахти.

— Пока мы поднимемся на скалу, они всех нас перебьют камнями, — зло ответил начальник отряда.

— Но как же нам возвращаться с пустыми руками?..

— Кто говорит — с пустыми?.. Разве мы не прогнали их с насиженного места?.. На первый раз хватит и этого!..

Солдаты, которые явились сюда без всякого желания, — впрочем, разве когда-нибудь кто спрашивает о желаниях солдат? — одобрили слова своего начальника.

В это время один из джигитов, наблюдавших за солдатами сверху, не удержался от сожаления:

— Эх, сейчас бы сдвинуть несколько камней — места мокрого от них бы не осталось.

— Еще дойдет черед и до-камней, а пока…

— Пока пускай Бахти порадуется, что заставил нас взобраться на эту скалу, — сказал Умарджан.

— Ты прав, Умарджан. А теперь — вперед! — Маимхан первая натянула поводья и тронула коня.

Глава пятая

Много раз за этот день распахивались и затворялись разрисованные драконами дворцовые ворота. Судя по тому, как суетились слуги, у гуна Хализата собралось важное совещание, быть может, даже по случаю ярлыка от самого хана. Шестеро стражников застыли по обе стороны ворот, словно изваяния, держа в руках длинные пики, украшенные бахромой в виде конской гривы.

Три всадника осадили перед дворцом загнанных иноходцев. У коней раздувались ноздри, грудь вздымалась и опадала, словно кузнечный мех, — верно, долгий путь остался позади. Всадники спешились. Одним из них был Абдулла-дорга. От быстрой езды, от жара, которым так и веяло от запаленной лошади, его лицо покраснело и походило на хорошо пропеченную тыкву. Абдулла-дорга снял с головы соболью шапку, вытер взмокший лоб, выпирающий вперед, подобно — сжатому кулаку. Грузный, тяжелый, покачиваясь, как беременная женщина, подошел он к дворцовым воротам и преклонил колено — в знак почтения и покорности. Его спутники, ведя коней за повод, двинулись к задним воротам — тем, что вели на так называемый скотный двор.

Соблюдая правила, миновав наружные ворота, Абдулла-дорга низко поклонился направо и налево. Затем, приблизясь к внутренним воротам, снова отвесил поклон — в этот раз дуган-беку, начальнику дворцовой охраны. Наконец, сняв обувь и оставшись в одних ичигах, он направился к приемной, но и здесь, перед раздвижной красного цвета дверью стража опять преградила ему дорогу. «Раб ходжи падишаха Абдулла бинни Заир», — назвал он себя. Только тогда скрещенные копья раздвинулись, двери отворились.

Едва переступив порог, Абдулла-дорга бросился на колени.