Избранное

Но, с другой стороны, обратите внимание на следующее: если мы

говорим, что ничего не существует ни внутри, ни снаружи, то яв

ляется вопрос: изнутри и снаружи чего? Что-то, видно, все же су

ществует? А, может, и не существует. Тогда для чего же мы гово

рим: "изнутри" и "снаружи"?

Нет, тут явно тупик. И мы сами не знаем, что сказать.

До свиданья.

Даниил Дандан

18 сентября 1934 года.

– 98

Хню к телеграфному столбу

Для отдыха прислонилась.

Потухли щеки Хню. Во лбу

окно стыдливое растворилось.

В траве бежала змейка,

высунув гибкое жало,

в ее глазах блестела чудная копейка.

Хню медленно дышала,

накопляя растраченные силы

и распуская мускулов тугие баночки.

Она под кофточкой ощупывала груди.

Она вообще была прелестной паночкой.

Ах, если б знали это люди!

Нам так приятно знать прошедшее.

Приятно верить в утвержденное.

Тысячи раз перечитывать книги, доступные

логическим правилам.

Охаживать приятно темные углы наук.

Делать веселые наблюдения.

И на вопрос: Есть ли Бог?
– поднимаются тысячи рук

склонные полагать, что Бог это выдумка.

Мы рады, рады уничтожить

наук свободное полотно.

Мы считали врагом Галилея,

давшего новые ключи.

А ныне пять обэриутов,

еще раз повернувшие ключи в арифметиках веры,

должны скитаться меж домами

за нарушение обычных правил рассуждения о смыслах.

Смотри, чтоб уцелела шапка.

Чтоб изо лба не выросло бы дерево

тут мертвый лев сильней живой собаки,

и, право, должен я сказать, моя изба не посещается

гостями

Хню, отдохнув, взмахнула сильными костями

и двинулась вперед.

Вода послушно расступилась.

Мелькали рыбы. Холодело. Хню, глядя в дырочку,

молилась,

достигнув логики предела.

Меня уж больше не тревожит

земля, ведущая беседу

о прекращении тепла,

шептала Хню своему соседу.

Меня уж больше не атакуют

пути жука-точильщика,

и гвозди больше не кукуют

в больных руках могильщика.

И если бы все пчелы, вылетев из чемодана, в меня

направили б свои тупые жала,

то и тогда, поверьте слову, от страха вовсе б

не дрожала.

"Ты права, моя голубка,

отвечает путник ей,

но земель глухая трубка

полна звуков, ей же ей."

Хню ответила: "Я дурой

рождена сидеть в стогу,

полных дней клавиатуры

звуков слышать не могу

И если бабочки способны слышать потрескивание искр

в кореньях репейника,

и если жуки несут в своих котомках ноты расточительных

голосов,

и если водяные паучки знают имя, отчество обороненного

охотником пистолета,

то надо сознаться, что я просто глупая девчонка."

"Вот это так, - сказал ей спутник,

всегда наивысшая чистота категорий

пребывает в полном неведении окружающего.

И это, признаться, мне страшно нравится."

23-27 апреля 1931 года.

– 100

ПОБЕДА МЫШИНА

Мышину сказали:

– Эй, Мышин, вставай!

Мышин сказал:

– Не встану, - и продолжал лежать на полу.

Тогда к Мышину подошел Калугин и сказал:

– Если ты, Мышин, не встанешь, я тебя заставлю встать.

– Нет, - сказал Мышин, продолжая лежать на полу.

К Мышину подошла Селезнева и сказала:

– Вы, Мышин, вечно валяетесь на полу в коридоре и мешаете нам

ходить взад и вперед.

– Мешал и буду мешать, - сказал Мышин.

– Ну, знаете, - сказал Коршунов, но его перебил Калугин и

сказал: "Да чего тут долго разговаривать! Звоните в милицию."

Позвонили в милицию и вызвали милиционера.

Через полчаса пришел милиционер с дворником.

– Чего у вас тут?
– спросил милиционер.

– Полюбуйтесь, - сказал Коршунов, но его перебил Калугин и

сказал:" Вот. Этот гражданин все время лежит тут на полу и

мешает нам ходить по коридору. Мы его и так и этак..."

Но тут Калугина перебила Селезнева и сказала:

– Мы его просили уйти, а он не уходит.

– Да, - сказал Коршунов.

Милиционер подошел к Мышину.

– Вы, гражданин, зачем тут лежите?
– спросил милиционер.

– Отдыхаю, - сказал Мышин.

– Здесь, гражданин, отдыхать не годится, - сказал милиционер.

– Вы где, гражданин, живете?

– Тут, - сказал Мышин.

– Где ваша комната?
– спросил милиционер.

– Он прописан в нашей квартире, а комнаты не имеет, - сказал

Калугин.

– Обождите, гражданин, - сказал милиционер, - я сейчас с ним

говорю. Гражданин, где вы спите?

– Тут, - сказал Мышин.

– Позвольте, - сказал Коршунов, но его перебил Калугин и ска

зал:

– Он даже кровати не имеет и валяется прямо на голом полу.

– Они давно на него жалуются, - сказал дворник.

– Совершенно невозможно ходить по коридору, - сказала Селез

нева, - Я не могу вечно шагать через мужчину. А он нарочно ноги

вытянет, да еще руки вытянет, да еще на спину ляжет и глядит. Я

с работы усталая прихожу, мне отдых нужен.

– Присовокупляю, - сказал Коршунов, но его перебил Калугин и

сказал:

– Он и ночью тут лежит. Об него в темноте все спотыкаются. Я

через него одеяло свое разорвал.

Селезнева сказала:

– У него вечно из кармана какие-то гвозди вываливаются. Не