Избранное

Своеобразно искусство Бределя, умеющего передать дух эпохи, содержание ее конфликтов через изменения в характерах действующих лиц. Противопоставление людей, преданных делу пролетариата, нерешительным обывателям, людям половинчатым, над которыми тяготеет нацистская демагогия, отщепенцам и выродкам в нацистской форме и их пособникам, возникает само собою из фактов и событий, поступков и характеров, запоминающихся читателю благодаря мастерству, с которым эти факты и характеры изображены.

Идейное богатство эпопеи Бределя подчинено четко проводимой им мысли о том, что будущее Германии принадлежит немецким трудящимся и их авангарду, что именно они при поддержке верных и надежных друзей, трудящихся всего мира и в первую очередь Советского Союза, смогут заново начать историю своей родины.

Не все удалось в этой эпопее. Писатель сознавал это и настойчиво переделывал многие ее главы. Но несмотря на те или иные недостатки трилогии, в целом она — выдающееся произведение литературы социалистического реализма, написанное в традиции больших горьковских полотен или полотен Мартина Андерсена Нексе.

К трилогии Бределя о немецком рабочем классе примыкает его сценарий двухсерийной кинопоэмы «Эрнст Тельман — сын своего класса» (1953) и «Эрнст Тельман — вождь своего класса» (1955). Каковы бы ни были упреки, высказанные автору по поводу этого сценария, упреки частично справедливые, ничего более возвышенного и яркого о Тельмане в немецкой художественной литературе написано не было.

С последней частью трилогии «Родные и знакомые» и сценарием о Тельмане мы перешагнули уже важнейшую дату в жизни Бределя и его народа и оказались в послевоенном времени, в Германской Демократической Республике.

Бредель любил рассказывать о том, как он помогал строить новую жизнь на родной земле, о том, как в старом университете города Ростока студенты и профессора встретили ректора-коммуниста Бределя, о том, как содействовало ему советское командование в трудах по восстановлению нормальной жизни университета. Пришло время, и Бредель поделился своими воспоминаниями тех лет в романе «Новая глава» (1959), положившем начало новой эпопее («Хроника одного превращения»), в которой повествуется уже о налаживании мирной жизни и о возведении фундамента Германской Демократической Республики. Увлеченный своей деятельностью, — прежде всего строительством основ социалистического общества в ГДР, — Бредель сумел собрать колоссальный жизненный материал, изобразить десятки людей, немцев и русских, одушевленных общей целью, узнающих друг друга и самих себя по-новому в условиях мирной, созидательной работы. Следует подчеркнуть боевой интернационалистский дух этой книги, стремление ее автора привить немецкому читателю любовь и уважение к советским людям; в искренности этих чувств Бределя мог убедиться каждый из лично знавших писателя и хранящих о нем светлую и благодарную дружескую память.

Бредель был неутомимым искателем нового и в области тематики, и в области жанра. Его наследие составляет весьма заметный вклад в историю немецкого романа нашего столетия и особенно в историю романа ГДР. Вместе с тем велик его вклад и в развитие малых повествовательных жанров — повести, новеллы, рассказа, очерка.

Еще до войны Бредель создал ряд рассказов на исторические темы, связанные главным образом с эпохой Великой французской буржуазной революции и освободительными войнами 1810-х годов. Сам Бредель, выступая перед немецкими студентами МГУ в 1956 году, объяснил появление этой серии рассказов своей давней и прочной симпатией к эпохе французской революции и особым интересом к войнам Наполеона I, к плеяде его современников. Серия рассказов и очерков Бределя, посвященных бурным событиям конца XVIII — начала XIX века, и возникла из его интереса к остроконфликтной, полной противоречий переломной поре мировой истории, к развитию освободительной борьбы в Европе. Из анализа романов Бределя явствует, что он и как романист сохранил это чувство истории, жадный интерес участника великих битв современности к их общему смыслу, некий прирожденный историзм, отличающий в целом его наследие. Бредель был глубоко сознательным наблюдателем и участником истории XX века.

Это глубокое ощущение исторического процесса, ощущение социальных и психологических перемен, стремление постичь их природу очевидно в его рассказах, многие из которых появились уже после того, как была провозглашена ГДР. Таков, например, цикл рассказов, посвященных второй мировой войне. Бредель осмысляет в них страшный опыт солдата вермахта именно как пример исторической судьбы простого немца, ставшего жертвой ложных представлений, всей историей Германии подведенного к чувству неодолимого страха, к ощущению неизбежности катастрофы. Страшный рассказ «Молчащая деревня» — повесть об одичании и обесчеловечивании как типических чертах Третьего рейха. Наряду с этим в наследии Бределя есть немало юмористических, светлых и забавных страниц, раскрывающих и другую сторону его многогранной личности. Такова книга гамбургских преданий и анекдотов «Под башнями и мачтами», которую сам Бредель называл «историей нашего города в рассказах».

Из большого количества рассказов и новелл Бределя мы помещаем лишь несколько, показывающих его своеобразие как мастера этого жанра. Бредель — продолжатель традиций немецкого рассказа с его обстоятельной изобразительностью и известным элементом дидактики, в данном случае отчетливо политической, напоминающей, что рассказы написаны журналистом, сочетавшим в себе мастера репортажа и опытного агитатора. Это в известной степени «истории», что особенно чувствуется в рассказах «Смерть Зигфрида Альцуфрома» или «Кто же марает свое гнездо?» (в последнем случае характерна даже пословица, взятая в качестве заголовка). Шире и сложнее «Весенняя соната» — фрагмент из романа «Новая глава». Своеобразна повествовательная манера Бределя: в любом его рассказе чувствуется личная интонация автора, так или иначе настраивающего читателя, как бы стремящегося вступить с ним в непосредственный разговор.

Неисчерпаемый боевой и политический опыт Бределя отражен в книге очерков «От Эбро до Сталинграда». В ней в полную меру сказался его талант военного журналиста, вооруженного не только наблюдательностью, но и солидными военно-историческими знаниями, которые помогают ему широко осмыслять события войны. Разностороннее участие Бределя в жизни ГДР нашло отражение и в его острых, боевых выступлениях на литературные темы. Такова его книга статей «Семь поэтов». Среди них особое впечатление на нас, советских людей, производит статья о Шолохове, в которой чувствуется подлинная любовь к советской литературе, и статья о Гете и Пушкине — дань мировому значению великого русского поэта. В речи «О задачах литературы и литературной критики» Бредель, опираясь на опыт мировой прогрессивной литературной мысли, выступил как подлинный представитель и поборник социалистического реализма, всем своим творчеством свидетельствующий об исторической закономерности и значении этого метода в литературе нашего столетия.

Одно из самых непосредственных, самых ярких выражений горячей любви Бределя к его социалистической родине — повесть-репортаж «50 дней», напоминающая советские книги эпохи первой пятилетки. Это рассказ о коллективе, который складывается на объекте, являющемся в нашем понимании ударной стройкой. Надо помнить, что «50 дней» были написаны в начале 50-х годов, когда славная история ГДР только начиналась, когда действительно писалась та ее первая глава, которой был посвящен уже упомянутый нами роман Бределя. Но с какой пламенной верой, с какой любовью вел Бредель свой репортаж с одной из первых социалистических строек ГДР! Какая гордость за новых людей, за граждан молодой республики, формирующихся на глазах Бределя, звучит в этой небольшой книге, каким оптимизмом дышат эти страницы, повествующие о преодолеваемых трудностях, о перестраивающихся душах! Пророческим взором писателя, увлекающего своей верой и пафосом, Бредель видел впереди те великолепные, результаты, которых добилось социалистическое государство немецкого народа потом, во второй половине 50-х годов, в 60-х годах, в наши дни, когда уже нет с немецкой молодежью ее любящего наставника и художника — Вилли Бределя.

Советские люди и их немецкие друзья никогда не забудут Бределя — пролетария-подпольщика, смелого солдата революции, военкома, неутомимого строителя социализма, художника, ставшего у колыбели новой литературы новой демократической Германии.

Р. Самарин

Испытание

Предисловие автора к немецкому изданию

Эта книга, частью набросанная вчерне на бумаге и полностью завершенная мысленно за долгие недели и месяцы одиночного заключения в концлагере, как духовная контрабанда, вместе со мной оказалась на свободе. В Праге оставалось только перенести ее на бумагу, и уже осенью 1934 года в лондонском издательстве «Малик» она увидела свет.

Книга описывает концлагерь в первый год гитлеровского господства. Как известно, гестапо и эсэсовцы систематически совершенствовали технику пыток и убийств. Поход за истребление сторонников мира и свободы, начатый в самой Германии, с помощью новейших средств за десять лет превратился в методическое искоренение народностей и целых наций. Чтобы получить хотя бы приблизительное представление о фабрике уничтожения людей за последние годы нацистского господства, недостаточно даже в десять раз увеличить изображенные здесь факты.

Беспощадная правдивость этих зарисовок вызывала порой отвращение; но я видел свою задачу не в том, чтобы приукрасить или смягчить действительные факты, даже если они являются несмываемым позором для культуры нашего народа. Только ради изображения правды, причем правды документальной, выбрал я форму романа.

В предисловиях к предыдущим изданиям этой книги говорится: «Я изобразил то, что сам испытал и увидел. Кое-что я узнал от хорошо знакомых мне и заслуживающих абсолютного доверия товарищей по заключению. В этом романе нет ни одного вымышленного лица. Фамилии эсэсовцев — подлинные, равно как и фамилии штурмфюрера, коменданта лагеря, имперского наместника. Фамилии же заключенных (и некоторые эпизоды их жизни) я изменил».