Избранное
Шрифт:
Во-первых, это ультраклерикальная, изначально антисионистская, отрицающая какое-либо религиозное, провиденциальное значение сионистского «собирания» евреев и государства Израиль партия «Агудат Исраэль» (АИ). Во главе АИ (и всех возникших позже в результате ее расколов партий) стоят раввины, образующие «Советы мудрецов Торы». После создания Израиля антисионизм АИ в значительной мере смягчился (что вызвало, между прочим, откол от нее «Наторей Карта»). АИ стала входить в правительственные коалиции. Однако и сейчас партия в известной мере образует «государство в государстве» со своей системой школ, своим раввинатом (официальный «главный раввинат» связан с другим направлением израильского клерикализма – «Мизрахи»), Приверженцы АИ не салютуют израильскому флагу, не приглашают на свои съезды руководителей государства и т. д. [146]
146
Представляя собой самый бескомпромиссный клерикализм, АИ одновременно придерживается «мягкого» курса во внешнеполитических вопросах. Например, она не поддержала в кнессете аннексии Голанских высот.
В 80-е годы в АИ усиливалось напряжение: во-первых, между представителями двух направлений в ортодоксии восточноевропейских евреев – хасидим и митнагдим, во-вторых, между европейскими евреями (ашкенази) и сефардами. В 1984 году недовольные хасидским контролем митнагдим и сефарды откололись от АИ и создали партию «Шас». В 1988 году эта партия в свою очередь раскололась и возникла партия «Знамя Торы», в которой объединились в основном ашкенази-митнагдим. В 12-м кнессете,
Во-вторых, это группа партий, возникших из направления «Мизрахи», соединяющего ортодоксию с сионизмом и видящего в создании израильского государства акт, предваряющий приход мессии (и в силу этого более склонного к компромиссам с «государственными соображениями», чем АИ).
Если «Агудат Исраэль» – движение, руководимое раввинами, то «Мизрахи» и возникшие из нее партии – организации мирян. «Мизрахи» и примыкающая к ней партия «Ха Поэль Ха Мизрахи» образовали в 1955 году Национально-религиозную партию (НРП) – основную политическую силу клерикализма. В НРП боролся ряд течений – стремящееся к сосредоточению на чисто религиозно-политических вопросах, выступающее за создание широкой, не чисто ортодоксальной партии по типу христианско-демократических (НРП поддерживает связи с европейскими христианско-демократическими партиями), и, наконец, шовинистическое, все более усиливавшееся на протяжении 70-х годов, видящее в израильских захватах после войны 1967 года такой же провиденциальный акт, как и создание Израиля, и связанное с «Гуш Эмуним» – организацией, осуществляющей колонизацию Западного берега [147] . («Гуш Эмуним» и «Наторей Карта» одинаково фанатичны, но противоположны по своей политической направленности, это как бы два политических полюса иудаистской ортодоксии.)
147
Это поправение НРП и ее отход от традиционно «нейтральных» позиций ортодоксов во внешнеполитических вопросах явилось одной из причин перехода НРП от коалиции с «Маарах» («рабочими» сионистами) к коалиции с «Ликудом». Для самой НРП это изменение политической ориентации обошлось дорого. В ней усиливается борьба фракций и происходят расколы. Часть избирателей отходит от НРП – к крайне правым партиям (типа «Техии» и «Ках») и к «Ликуду». В результате если на выборах 1977 года НРП получила 12 мест в кнессете, то в 11-м кнессете в 1984 году – 4 места В 12-м кнессете положение НРП несколько улучшилось – она получила 5 мест (3,91 % голосов).
На протяжении всей истории Израиля большинство правительственных коалиций (вначале возглавляемых «рабочими сионистами», затем – правым блоком «Ликуд») зависели от голосов религиозных партий, представители которых, прежде всего НРП, входили почти во все правительства, причем пост министра религиозных дел был всегда как бы «вотчиной» НРП. Естественно, что религиозные партии использовали свое положение, не позволив отменить уходящую корнями в османские времена систему определения личного статуса религиозными инстанциями, не дав ввести конституцию (ибо введение светского «основного закона» – это, по их мнению, кощунство, основной закон – это Тора) и добиваясь затем все новых законодательных актов и правительственных распоряжений, установивших систему клерикального засилья. Именно так, например, объяснял ситуацию, жалуясь на «выкручивание рук» и «клерикальный шантаж» (и заодно на систему пропорционального представительства, когда голосование идет по партийным спискам, что создает преимущества малым партиям), виднейший из «отцов-основателей» государства первый премьер и лидер Партии труда Д. Бен-Гурион [148] .
148
Ben Gurion Looks Back (In Talks with Moshe Pearlman). N. Y., 1970. P. 217–218.
Приемлемо ли это объяснение? На первый взгляд – да. От клерикальных партий на деле зависели судьбы большинства правительств. Они действительно «выкручивали руки», и возглавлявшие правительства «рабочие» сионисты действительно чаще всего шли им на уступки «скрепя сердце» [149] . Более того, несколько раз клерикалы провоцировали правительственные кризисы и досрочные выборы, что до 1977 года каждый раз вновь приводило к власти «рабочих» сионистов (но всегда на условиях новых уступок клерикалам), а в 1977 Г°ДУ религиозные партии особенно внушительно продемонстрировали свою силу – они разорвали союз с «рабочим блоком» и вступили в соглашение с ликудовцами, добившись от них множества уступок. Ситуация принципиально не изменилась и после выборов 1984 года, ибо клерикалы вошли в правительство «национального единства» и умело пользовались его «хрупкостью» и непрочностью, оказывая давление на обоих партнеров по правительству – ликудовцев и «рабочих» сионистов. Возросшее недовольство основной массы израильтян продолжающимися уступками клерикалам привело в 1988 году к тому, что Шамир, у которого была возможность создать правительство блока «Ликуд» и религиозных партий, предпочел более широкую и во многих отношениях неудобную коалицию, включающую и «рабочих» сионистов [150] .
149
При этом кроме чисто парламентской силы клерикалы могут использовать для давления еще и угрозу беспорядков, которые могут поднять ультраортодоксы из Наторей Карта. Склонная к компромиссам НРП всегда могла сослаться на свой страх перед АИ, а АИ – на «Наторей Карта», которая боится одного Бога и готова на все.
150
Более того, в программу правительства входит проведение избирательной реформы – первой в истории Израиля попытки ослабить маленькие, в основном клерикальные, партии. По проекту реформы 60 членов кнессета будут набираться по 20 местным округам, а 60 – по старой системе пропорционального представительства. Законопроект уже прошел одно слушание в кнессете. См: The Jerusalem Post. 26. VII. 1988.
Таким образом, казалось бы, все обстоит именно так, как утверждал Д. Бен-Гурион: действительно непропорциональное доле религиозных ортодоксов в населении влияние клерикальных партий связано с особенностями избирательной и партийной систем. И тем не менее пристальный взгляд позволяет сделать вывод, что объяснение это поверхностное, неполное, т. е. в определенном смысле неверное.
Действительно, ведь само «выкручивание рук» клерикалами возможно лишь при условии, если лидеры основных политических партий, и прежде всего «рабочих» сионистов, при правлении которых сложилась система официального клерикализма, считают, что уступки клерикалам если даже и зло, то не принципиальное.
Ведь если бы Д. Бен-Гурион, жаловавшийся на «шантаж» клерикалов, считал отделение религии от государства делом принципа, он мог бы просто уйти в отставку или пойти на союз с другими, левыми группировками, образовав исключающую клерикалов правительственную коалицию (такие возможности у него были). Попробуем представить, что лидер французских или итальянских социалистов нехотя, но идет под давлением клерикалов на отказ от гражданского брака, или на признание неравноправия протестантов по отношению к католикам, или на закон, по которому обратившийся в нехристианскую религию француз или итальянец перестает считаться французом или итальянцем. Это просто невероятно. Но социалисты-сионисты Д. Бен-Гурион и Г. Меир шли на это.
События последних лет вновь продемонстрировали всю слабость и непринципиальность антиклерикализма «рабочих» сионистов. В 1977–1981 годах, во время первого кабинета Бегина, «рабочие» сионисты активно использовали тему клерикального засилья, выдвигая требование
равноправия для всех направлений иудаизма. В 1978 году коалиция «рабочих» сионистов и американских неортодоксальных иудаистов провела резолюцию с таким требованием на конгрессе ВС О. Но уже в 1981 году Ш. Перес вновь стал усиленно «обхаживать» клерикалов, а в 1988 году на тайных переговорах с клерикальными партиями с целью создания правительственной коалиции он, по сообщениям печати, пошел им даже на большие уступки, чем Шамир [151] . Таким образом, для клерикальных сионистских лидеров отделение религии от государства-вопрос не принципиальный, большие или меньшие уступки клерикалам – дело тактики [152] .151
См.: Thejerusalem Post. 26.XI.1988.
152
Не все крупные сионистские политические деятели считают вопрос о клерикальном контроле над обществом неважным. Против клерикального засилья неизменно протестовали левые фракции «рабочих» сионистов. Традиционно на антиклерикальной позиции стоят либералы. Борьба с клерикализмом занимала видное место в программе крупной партии конца 70-х гг. – впоследствии распавшегося «Демократического движения за изменение». Но характерно, что даже для этой партии стремление положить конец правлению «рабочего блока» было важнее, чем покончить с клерикальным контролем, и она вошла вместе с клерикалами в первый кабинет Бегина. Наиболее принципиальную позицию в этом вопросе занимает, пожалуй, возглавляемое Ш.Алони «Движение за гражданские права», имеющее сейчас пять мест в кнессете. Сам разрыв Ш.Алони с «рабочими» сионистами в 1973 году связан именно с вопросом об отношении к клерикалам. См.: Thejerusalem Post. 15–21.III.1981.
Более того, наряду с жалобами на клерикалов, из среды неклерикальной политической элиты раздаются и другие голоса, говорящие о том, что не все ее представители и не всегда рассматривают уступки клерикалам как вынужденные, что существует и представление о том, что союз с клерикалами нужен не только прагматически, но и ради каких-то обычно неясно формулируемых, но очень важных целей. Так, если Бен-Гурион жаловался на «клерикальный шантаж», то его видный сподвижник М. Шаретт писал в своем дневнике, что правительство «без представителей в нем ортодоксального еврейства» было бы принципиально «немыслимым» [153] . То же пишет и другой крупнейший деятель «рабочих» сионистов – Абба Эбан. Анализируя причины поражения «рабочего блока» в 1977 и 1981 годах, он упрекает И. Рабина за то, что тот оттолкнул НРП, и напоминает, что включение клерикалов в правительства всегда было для «рабочих» сионистов вопросом принципа (не объясняя, впрочем, что это за принцип) [154] .
153
The jerusalem Post. 5-11.VIII.1981.
154
The Jerusalem Post. 19–25. VII. 1981.
Наконец, Ш. Перес в 1985 году говорил: «Отклонившись в антирелигиозном направлении, Рабочая партия совершила фатальную ошибку, и не просто в электоральном контексте, но в контексте национального единства» [155] . Таким образом, перед нами очень противоречивые высказывания, отражающие, на наш взгляд, не противоречия мировоззрений (никаких особых различий в мировоззрениях Бен-Гуриона, Шаретта и Эбана нет), а противоречие в мировоззрении, такую же неопределенную идейную позицию, как неопределенно и противоречиво положение религии в израильском государстве. Создается впечатление, что политики и не стремятся разрешить эти идейные противоречия, как не стремятся они разрешить противоречия институциональные, удовлетворяясь неясностью и компромиссами. Такое своеобразное и «мягкое» отношение к клерикальному контролю характерно и для массового сознания. Так, согласно опросу 1963 года, лишь 30 % израильтян назвали себя «религиозными», но 43 % высказались за то, чтобы общественная жизнь находилась в соответствии с религией. В 1971 году 46 % выступали за отделение религии от государства и 47 % —против (согласно данным другого опроса 36 % – за и 55 %—против). Против гражданского брака было 54 %, за – лишь 39 %, за юридическое определение того, кто является евреем в соответствии с «галахой», – 58 %, против – лишь 31 %. Эти цифры говорят о том, что многие израильтяне, не будучи сами ортодоксально верующими, отнюдь не возражают против системы клерикального контроля. Более того, опросы выявляют довольно значительный (от 5 до 19 %) слой лиц, которые, вообще не соблюдая религиозных законов, считают, тем не менее, что государство должно следить, чтобы общественная жизнь соответствовала этим законам [156] .
155
The Jerusalem Post. 21. IX.1985.
156
Sammy Smooha. Israel: Pluralism and Conflict. Berkeley. Los Angeles, 1978. P. 82, 372. [18] Arian A. The Choosing People (V"otting Behavior in Israel). Cleveland, 1973. P. 65–66. Несомненно, что среди более образованных израильтян больше сторонников отделения религии от государства, как и вообще больше нерелигиозных. Так, согласно данным одного опроса, среди студентов за отделение религии было 58 %, против —33 %, за гражданский брак—63 %, против—14 % (The jerusalem Post. 15–21.III.1981). Но 33 % молодых образованных противников отделения религии от государства – это все же очень большая цифра.
Таким образом, дело не только в особой роли клерикальных партий при образовании правящих коалиций. Сама эта роль связана с причинами значительно более глубокими – со своеобразием духовного климата, со спецификой идеологии значительных неклерикальных и даже вообще нерелигиозных слоев общества. В чем же причины этого своеобразного отношения неверующих к клерикализму?
Израиль – не просто одно из многих национальных государств, парламентских демократий, не видящих «проблемы» ни в своей национальной основе, ни тем более в своем существовании. Это – государство, возникшее недавно в кровавой борьбе и находящееся в состоянии перманентного внешнеполитического кризиса. И это – государство, официально исповедующее идеологию сионизма, утверждающую высшую ценность поддержания этнических обособленности и единства евреев и их «собирания» на земле Палестины. И при всем многообразии политических течений и партий подавляющее большинство их (кроме коммунистов и ультраклерикалов), по-разному представляя себе идеальную политическую модель «еврейского государства», тем не менее считало и считает важнейшей задачей его создание и укрепление, а также «собирание» вокруг него евреев.
Отсюда вытекает, что сами эти политические идеалы неизбежно в какой-то мере девальвируются. Задачи создания и выживания государства и «собирания» евреев отодвигают прочие задачи на второй план. И эта девальвация проистекает как от психологического воздействия реальных кризисов еврейской и израильской истории, так и от идеологии сионизма. Возникнув как националистическая реакция на кризисную ситуацию, сионизм одновременно закрепил порожденное ею кризисное мироощущение, которое можно уподобить настроению, возникавшему в европейских странах в период больших войн и «национальных кризисов», когда националистические чувства охватывают всех и политические различия отступают на задний план. Сионизм всегда стремился не оттолкнуть ни одного политического течения, если только оно разделяет основной его догмат, выступить «зонтичным» образованием, объединившим всех, кого можно, вокруг «высшей национальной цели» [157] . (Во многом отсюда и сама система пропорционального представительства, дающая большую силу малым партиям.)
157
Еще М. Л. Лилиенблум писал:.…пусть любой особый вопрос экономический или религиозный, займет второе место по отношению к единственной и простой цели– чтобы Израиль был„спасен Господом спасением вечным“» (The Zionist Idea. An Historical Analysis and Reader/ed. by A. Hertsberg. N.Y., 1973. P. 171).