Избранное

— Послушайте, сударь, — сказала она. — Вы понимаете, что я не могу остаться в этом доме. Вышло недоразумение. Не могли бы вы помочь мне завтра поблагодарить даму снизу за труды и попросить ее составить счет?

— Разумеется, сударыня, — ответил Рихард. — С большим удовольствием. Когда вы вошли, я сразу же увидел, что «Вилла» не подходящее место для вас.

Он рассказал ей историю с письмом, не упомянув об англичанине, который редактировал его. В заключение он посоветовал ей остаться в «Вилле» дня на два, чтобы спокойно подыскать пансион, который соответствовал бы ее положению. Он охотно поможет ей, если она ничего не имеет против. Госпожа Уимхерст решила последовать мудрому совету и поблагодарила Рихарда за его услужливость божественной улыбкой.

На следующий день Рихард отпросился после обеда с работы по важным семейным обстоятельствам, и они ушли из дому вместе. На госпоже Уимхерст была масса красивых вещей, на нее все оглядывались, и идти рядом с ней по улице было одно удовольствие. Подходящий пансион вскоре отыскался, после чего они ели пирожные в первоклассном кафе. За все платила американка. Она рассказала Рихарду, что ее муж в Америке ей изменяет, что она его больше не любит и что она каждый день принимает ванну. Она просила Рихарда иногда навещать ее в новом пансионе, ведь у нее совсем нет знакомых в Париже, а она не любит сидеть одна.

На другой день она покинула «Виллу», и в тот же самый вечер Рихард истратил все свои накопленные ценою лишений гроши на модный костюм, шляпу с полями, высокий двойной воротничок и тонкую тросточку, чтобы в следующее воскресенье нанести визит госпоже Уимхерст.

XX. ОТЪЕЗД РИХАРДА

Комната прислуги была отделена от улицы кухней, а от сада «Виллы» — комнатой, в которой раньше жили Мартен и его дамы. Это было очень мрачное помещение. Даже летними днями там почти всегда было темно: свет проникал только через маленькое окошко, пробитое в стене кухни под самым потолком.

Здесь то и лежала Луиза после пятого визита к госпоже Шарль. Она ворочалась в постели, не находя себе места, и изредка пила воду с лимоном, которую ей да пала Алина.

Утром, днем и вечером она жадно ловила звук шагов Рихарда и на второй день услышала, как он спрашивал у Алины, не поправилась ли она.

Хоть Луизе и очень не хотелось рассказывать ему, что с ней случилось, но еще обиднее было, что он считает ее больной обыкновенным гриппом и даже не догадывается, каким жаром и какой острой болью она расплачивается за свою любовь.

Алина, понимавшая, что Луизе все равно не будет проку от молчаливых страданий, не могла больше смотреть на это безобразие. И когда Рихард на третий вечер снова пришел в кухню, на сей раз, чтобы спросить, нет ли для него писем, она ответила, кивнув головой в направлении комнаты, где находилась Луиза, что там его уже три дня дожидается «письмо» и что он грязная скотина. Рихард потребовал объяснений, и тогда Алина, не стесняясь в выражениях, выложила ему все, что она об этом думала.

Грюневальд посмотрел на дверь, попросил ее говорить потише и заявил, что не верит во всю эту историю. Луиза всегда говорила ему, что она страдает головными болями.

Это было уже чересчур. Алина в негодовании скрестила руки на груди и посоветовала ему благодарить бога за то, что он имел дело с Луизой, а не с ней. После этого она начала с такой яростью швырять свои сковородки, что Рихарду показалось опасным оставаться в кухне, и он ретировался в залу. Надо, однако же, заметить, что после случая с Луизой Алина стала считать Рихарда более интересным мужчиной, чем считала до того.

Грюневальду становилось нехорошо при одной мысли о том, что было бы, если бы Луиза не захотела принять меры. Однако происшествие доставило ему и определенное чувство удовлетворения, и, сидя за столом в зале, он победоносно смотрел на дам, словно желая сказать: «Ведите себя хорошо, не то я и до вас доберусь».

После ужина он отправился навестить Луизу. Он положил сигарету на ночной столик, взял стул и сел около кровати. В комнате было уже так темно, что он не различал лица больной на подушке. Луиза протянула руку, привлекла его к себе, и они обнялись. Простыни были влажные от пота, и в комнате стоял запах овощей.

— Ты еще любишь меня? — прошептала она.

Рихард пожал плечами.

— Разумеется. Иначе разве я сидел бы здесь?

— У тебя новый костюм? — с живым интересом спросила Луиза. Увидеть его в темноте она, конечно, не могла, но когда обняла его, то ощутила прикосновение шевиота, а до сих пор у него не было ни одного шевиотового костюма.

— Это пусть тебя не волнует, — сказал Рихард, который думал о госпоже Уимхерст, — ты беспокойся только о своем здоровье. Кстати, Луиза, почему ты все скрыла от меня? Разве я недостоин твоего доверия?

Он снова взял сигарету.

— О, — сказала она, — ведь теперь уже все позади.

Рихард посидел еще немного, а потом зажег свечу, чтобы посмотреть на часы. Луиза быстро пригладила волосы и закрылась одеялом до самого подбородка.

— У тебя свидание? — спросила она смеясь.

— Что-то в этом роде, — ответил Грюневальд и рассказал ей басню о том, что он якобы собрался переходить на новую работу.

— Тогда постарайся не опоздать, — сказала Луиза.

— Еще минут пять я вполне могу побыть, — заверил ее Грюневальд.

Теперь, при свече, Луиза, лежавшая в постели, выглядела не слишком привлекательной.

— Я очень похудела? — спросила она.

— Да нет, — ответил Рихард. — Просто ты стала более утонченной.

— Ты шутишь, — сказала Луиза, но его слова доставили ей удовольствие.

— Что это? — спросил Рихард.

— Вода с лимоном.

— А это? — показал он на сверток в газетной бумаге, лежавший на ночном столике.

— Ничего, — сказала Луиза и протянула руку к свертку.

Однако он опередил ее.

— Что значит ничего? — спросил он с любопытством и хотел развернуть газету.

— Рихард! Не развертывай! Я тебе все скажу.

Ее слова прозвучали так строго и вместе с тем так испуганно, что он повиновался.

Она вкратце объяснила.

— Я думаю, это надо унести, — сказала Луиза.

— Я думаю, надо, черт побери, — резко сказал Грюневальд. — И немедленно. Очень неосторожно.

Он взял сверток и встал.

— Чем еще я могу тебе помочь? — спросил он.

Он поцеловал ее, выразил надежду, что она скоро поправится, задул свечу и оставил Луизу одну.

Все было просто — он отправился в пансион госпожи Уимхерст кружным путем и по дороге на пустынной улице бросил сверток через забор.