Избранное

— Вы, товарищ Гусев, ввели в заблуждение руководство, — произнес Яковенко с прокурорским металлом в голосе.

— Виновные за это дело ответят, — неуверенно сказал Гусев. «Какой уж тут новый участок. Хотя бы на этом удержаться». — Но вы не беспокойтесь, отдыхайте. Мы сейчас…

Гусев оглянулся, словно бы надеясь найти и наказать виновников происшествия.

— Товарищ Гусев! Где же вы? — прозвучал из лабиринта строгий голос председателя горсовета.

Гусев взял за плечо Чеботкова.

— Сергей Алексеевич! К вам выходит сотрудник парка товарищ Чеботков Яков Еремеевич. Он опытный бухгалтер и хорошо ориентируется…

— Бухгалтерия, конечно, внесет ясность, но сами-то вы думаете остаться в стороне?

— Встаньте у выхода и что-нибудь спойте, — подал идею Яковенко, — а мы пойдем на ваш голос.

— Будет сделано!

Гусев напутственным жестом проводил бухгалтера в лабиринт, а сам, обогнув это затейливое сооружение, остановился и запел: «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет мама…»

— Нет! Так дело не пойдет, — раздался голос Авдеева. — Это что же выходит: коллектив находится на распутье, а директор поет и в ус не дует? Зайдите ко мне, товарищ Гусев!

— Куда? В исполком?..

— Зачем? Сюда зайдите.

— Я… сейчас…

Гусев пожал плечами: «Лица не видно, не сразу и поймешь, то ли он смеется, то ли говорит серьезно. Что делать? Хорошо бы все это обратить в шутку. А еще бы лучше вызвать рабочих и разобрать к лешему всю эту бандуру!»

— Иду к вам, Сергей Алексеевич! — доложил Гусев.

Он вступил в лабиринт и заблудился в анафемской путанице коридоров.

— Где же вы, товарищ директор? — спросил Авдеев.

«Вот он уже как — не «товарищ Гусев», а «товарищ директор».

— Я… на ближних подступах…

— Ура! Лично мы вышли! — послышались радостные голоса Шапкина и Мамыриной.

— Товарищ директор! Я вас жду.

— Сейчас… Сей момент…

Блуждая по лабиринту, Гусев оглядывался по сторонам, но везде и всюду в глади зеркальных стен он видел только самого себя — озабоченного, растерянного, в сбитой на затылок дырчатой шляпе.

— Товарищ Гусев, — донесся до него бодрый голос Авдеева. — Я вижу, вы делаете все, чтобы наша встреча не состоялась. Больше ждать не могу. Ухожу в исполком.

— А вы что, вышли, Сергей Алексеевич?

— Да. Я вышел.

— От души поздравляю!

Как ему хотелось в эту минуту посмотреть на Авдеева и угадать по выражению его лица, что думает председатель городского Совета депутатов трудящихся по поводу данного происшествия. И чтобы Авдеев тоже посмотрел на Гусева и понял по его скорбному взгляду, что он, Гусев, создавая городок аттракционов, ни сном ни духом не помышлял подорвать авторитет городского руководства.

Но Гусев не видел Авдеева, он не видел в эту минуту его озорных, веселых глаз.

Беззвучно смеясь, Авдеев сказал:

— Товарищ Гусев! Не опоздайте на сессию. На повестке ваш вопрос.

— Не опоздаю! — крикнул в ответ Гусев, продолжая бег по пересеченной местности и наращивая скорость.

В голосе его было столько решимости и веры в свои силы, что засмеялись все — и те, кому уже удалось выйти, и те, кто продолжал блуждать по лабиринту, в зеркалах которого лукаво поблескивало щедрое июльское солнце.

1971

АВТОГРАФ

Утром Полина разбирала почту. Вот уж неувлекательное занятие. Все письма на одно лицо, все напечатаны на машинке, все официальные, деловые — «в ответ на», «в связи с тем». Совсем не было личных писем, а если порой и попадались конверты с пометкой «лично», то за этим «лично» угадывалось замаскированное желание ускорить решение какого-нибудь вопроса.

Полина взяла очередной конверт. Оказалось, он едва заклеен и внутри виднеется что-то яркое. Она прочитала адрес, название треста и подчеркнутое двумя линиями — Татьяне Сумароковой.

Интересно. Письмо, по всей видимости, личное. Никогда раньше Таня не получала писем на работу. Была бы она главным инженером, занимала бы другую ответственную должность, а Сумарокова простой экономист, тихая и довольно-таки малозаметная девушка. В конверте, скорей всего, поздравление с праздником или еще что-нибудь в этом роде.

Личные письма вскрывать, конечно, не положено, но, во-первых, можно считать, что конверт не заклеен, а во-вторых, а во-вторых…

Полина открыла конверт, вытряхнула из него глянцевую открытку и улыбнулась, как улыбаются при встрече с близким и симпатичным человеком.

С открытки на нее смотрел внимательным и чуть укоризненным взглядом популярный артист Иннокентий Смоктуновский.

Но самое интересное состояло в том, что на обратной стороне открытки был его автограф:

«Ни музыка, ни литература, ни какое бы то ни было искусство в настоящем смысле этого слова не существуют для простой забавы. Они отвечают гораздо более глубоким потребностям человеческого общества, нежели обыкновенной жажде развлечений и легких удовольствий». Мне кажется, что Вы любите и понимаете искусство, и, надеюсь, Вы согласитесь с этими словами Чайковского.

Сердечно приветствую Вас. И. С.».

Весьма удивленная и даже немножко растерянная Полина положила фотокарточку в конверт с намерением сразу же заклеить его, но не сделала этого и, помедлив, сунула конверт в сумочку.

Самое удобное место для бесед на отвлеченные темы — буфет. Пока его не заполнили сотрудники, можно успеть перекинуться парой слов с буфетчицей Клавой. Эта розовощекая толстуха с круглой башней из волос знает, что к чему. Она не признает зыбких оценок и полутонов: если белое, так уж белое, а черное — черное. Как-то инженер Малышев сказал ей: «Клавочка, на вашем месте я бы махнул рукой на буфет и оформился бы в Нью-Йорк в Организацию Объединенных Наций. Там большая нехватка людей с твердыми позициями». «Это точно, — сказала Клава, — но мне и дома неплохо».

Полину задержал управляющий, и она пришла в буфет, когда там уже было не протолкнуться.

Вообще-то говоря, она могла прийти в буфет в любое время, Клава всегда пойдет навстречу, накормит, но Полина любила духовное общение. Разные люди, всевозможные новости, рассказы о встречах и разлуках. Она четыре года замужем, у нее какой-никакой, а все же жизненный опыт. Одну, у которой семейные неприятности, иной раз можно утешить, другой преподать мудрый совет.

Полина взяла котлеты с гречневой кашей, стакан кофе и почти сразу нашла место.