Избранное
Шрифт:
1922
ДРАМАТУРГИЯ
Колесница времени [198]
Женщины на ярмарке в день шествия колесницы.
Первая
Послушайте-ка, сестры! Что творится!
Чуть
Умылась я в пруду у храма Кали
И поспешила колесницу встретить.
198
Праздник, выезд колесницы — один из индуистских религиозных празднеств, когда изображение божества, водруженное на церемониальную, богато украшенную колесницу, провозится верующими по определенному маршруту.
Но жду я битый час,
А колесницы времени все нет,
И грохота колес еще не слышно.
Вторая
Нет ни души. Весь мир как будто вымер,
Что будет с нами? На сердце — тревога.
Третья
Торговый люд притих и озабочен.
Закрыты лавки. Толпы у обочин
Все ждут и ждут,
Когда же наконец
Появится святая колесница.
Первая
Сегодня шествием пройти должны
Все жители страны:
И брахманы-жрецы с учениками,
И махараджа во главе полков,
Наставник, а за ним его питомцы
С божественными книгами в руках,
И матери, несущие младенцев,—
Младенцы выйти в путь должны впервые,
Но почему же не идет никто?
Вторая
Глядите-ка, — молитву шепчет жрец,
В отчаянии голову руками
Он обхватил…
Входит саньяси.
Саньяси
О, горе!
Грядет война, пожары вспыхнут вскоре,
Наступит мор. Беда нас ждет, беда!
Земля пожухнет, высохнет вода.
Первая женщина
Беда? О чем ты говоришь, отец?
В храм бога Шивы мы пришли сегодня,
Сегодня праздник, выезд колесницы.
Саньяси
Взгляни! Ведь все богатство — у богатых,
А что в нем проку? Словно плод гнилой…
На ниве нищей созревает голод,
Кубера, бог богатств, и тот голодный.
Корзина драная в руках у Лакшми.
Взгляни! Иссяк поток ее даров,
Лежит земля бесплодная вокруг.
Третья женщина
Увы, отец.
Саньяси
Вас давят неоплатные долги.
Чем будете расплачиваться? Нечем.
Растратили вы все богатства века,—
И времени недвижна колесница,
Безжизненно лежат в пыли постромки.
Первая женщина
Увы, отец. Я вся дрожу от страха.
Веревка эта схожа
С раздувшеюся, сытою змеей.
Саньяси
Веревка эта тянет колесницу,
Пока в движении — несет свободу,
Недвижная же превратится
в путы.Вторая женщина
Мне кажется: упрямится веревка
Лишь потому, что мы не чтим ее.
Склонимся ж пред богинею-веревкой.
Первая
Сестра, ведь мы пока что не готовы
К подобному обряду.
Третья
Об этом не было и речи даже,—
Ведь ярмарка — для купли и продажи,
Мы собирались поглядеть жонглеров
И пляски обезьян.
Пойдем скорей, пока еще не поздно,
И подготовим для обряда всё.
Уходят.
Появляются горожане.
Первый горожанин
Глядите-ка, валяются постромки
От колесницы времени. Когда-то
За них держались разные державы,
Теперь же бечева лежит в пыли,
Черным-черна.
Второй
Не лучше ли уйти?
Вот-вот она взовьется, пасть ощерит
И бросится на нас.
Третий
Глядите. Шевельнулась. Я уйду.
Первый
Молчи! Еще накликаешь беду.
Коль оживет она — нам всем конец.
Третий
Нарушатся все связи бытия,
Когда бразды мы выпустим из рук,
Ведь если сами двинутся колеса,
Раздавит время нас.
Первой
Гляди-ка, брат, как брахман побледнел,
Уселся в стороне и шепчет мантры.
Второй
Напрасный труд. Давно прошла пора,
Когда жрецам повиновалось время.
А ведь они и наш открыли век.
Третий
Я видел сам: он взялся за веревку.
Но потянул назад, а не вперед.
Первый
А может, это — древний, верный путь,
Но сбилось время с верного пути.
Второй
И где ты этой мудрости набрался?
Первый
У мудрецов. Они ведь утверждают,
Что время не вперед идет — назад.
Вперед его насильно тащат люди.
Иначе бы оно вернулось вспять
И скрылось в довременной бездне мрака.
Третий
Гляжу я на веревку — жуть берет.
Она — как жила: бьется в ней, дрожит
Горячечный, безумный пульс веков.
Входит саньяси.
Саньяси
Беда, беда!
Я слышу грозный гул.
То в недрах родилось землетрясенье,
Из щелей рвутся языки огня.
Пылает небозем вокруг меня.
Огонь кровавит небо.
Уходит.
Первый горожанин
Неужто нет у нас в стране святого,
Который бы дерзнул поднять постромки?
Второй
Столетие придется нам потратить,
Чтоб одного святого отыскать.
Что ж будет с грешниками? Их не счесть.
Третий
До них ли богу? — сам ты посуди.
Второй