Избранное
Шрифт:
Тогда мнилось всем, что они внемлют сладкому пению певцов небесных и на грудах снега видят алую розу и белоснежную лилию.
Так прошла зима на землях косожских, и прелестный цветень [26] возвратился. Благоухание разлилось в долинах; поверх гор повеяли ветры кроткие.
Среди таковых невинных увеселений двора косожского, в единый день, когда Световид совершил половинное шествие свое, узрели из чертогов княжеских пыль высокую с двух сторон столицы. Вскоре засверкали вдали копья булатные, а стальные шлемы разливали огненное сияние. Два сильные воинства
26
Так назывался апрель месяц. (Примечания Нарежного.)
Шум и смятенный гул раздался по двору княжескому — и вскоре по всем столпам града великого.
«Что значит пришествие рати иноплеменной?» — восклицали граждане, и беспокойство непогод военных раскинуло мрачные крила свои поверх чертогов княжеских и хижин землепашцев, поверх селения многолюдного и храмов богов отечественных.
Престарелый Светодар призывает к себе Витбара и вещает ему:
«Иди в стан пришельцев иноплеменных, и знамя мира да возвестит в тебе вестника дружелюбия. Чего хотят от меня вожди с их воинством?»
Витбар пошел и в середине стана совокупных сил вражеских, под шатром златогканным, познал Буривоя с Бориполком.
«Чего ищете вы в стране нашей с силою ратною? — вопросил он. — Чертоги Светодара всегда были для вас отверзты; столы его отягчались яствами избранными и питьем сладким при вашем присутствии. Чего же ищете вы с воинствами и что возвещу о прибытии вашем повелителю?»
«Иди, Витбар! — рек Буривой, — возвести престарелому Светодару, что гордость его неугодна нам более, и непреклонность дщери его противна велениям небес и будет наказана. Возвести ему, что мир и война в десницах наших.
Если спокойствие дома и народа любезно сердцу Князеву, единое средство осталось продлить его, и средство сие есть: да изыдет он в стан наш с дружиною малолюдной, лишив себя всякого оружия; да изведет с собою горделивую дщерь свою, княжну Миловзору. Я и Бориполк кинем жребий, и тогда счастливый обладатель ее обнимет в Светодаре родителя высокого, — несчастный соперник в молчании отыдет во страны свои. Се воля наша непременная! Иначе — меч и огнь, гибель и опустошение вторгнутся в стены града вашего, и всеобщее разрушение накажет и повелителя высокомерного и народ, ему повиновавшийся!»
В горестном безмолвии прибыл Витбар в чертоги князезы и робкими устами поведал изволение пришельцев ратных.
Яростью воспылали взоры Светодара, и уста его покрылись бледностью гнева и негодования.
«Ослабела сила в мышцах моих, — рек он с грозою сильною, — но дух мой цветет еще пламенем юности. Любовь народа и милость богов защитят права невинного. Не допущу врага похитить силою то, что могу только дарить другу любезному. Война кровавая, брань и поражение!»
Кончина дня и ночь целая прошли в приготовлениях к битве. Везде слышны были звуки мечей и щитов тяжелых, звон стрел смертоносных и вопль народа раздраженного.
Светодар поднял знамя брани, и юноши и мужи окружили его. Старцы взошли на степы; все ожидали появления дня, дабы ознаменовать его сечею кровавою.
Миловзора, с блестящею слезой на глазах, с стесненным сердцем сидела в безмолвном терему своем, и тяжкие вздохи ее возносились к богам, да пошлют победу ее родителю.
Уже
Зимцерла раскинула багряный шатер свой по небу голубому. Уже видны стали златоблестящие власы великого Световида. Туман поднялся в долинах и, носясь в пространствах воздуха, образовал мужей великих и сильных, творящих брань совокупную.Светодар двинулся с воинством.
Когда две тучи громоносные идут одна другой в сретение, сходятся, — разливается пламень в областях небесных, и треск раздается в горах и вертепах, дубы и кедры в корнях сокрушаются, и отторженные скалы гранитные рушатся в пенящиеся волны Днепра свирепого: тако сошлись два воинства.
Раздался гром и треск; рассыпались искры от булатных мечей и стальных шлемов, кровь багряная пролилась по песку желтому.
Издали слышны были вой зверей пустынных и крики вранов плотоядных, собравшихся терзать останки мужей падших.
Долго творилась сеча свирепая, и победа была сомнительна. Но наконец — вечный промысл богов небожителей! — наконец Буривой, подобно тигру, жителю степей африканских, собрав дружину крепкую, ринулся в средину воинства противного. Что могло противиться шумному движению меча его? Он идет — и гряды пораженных знаменуют сие шествие. Вскоре настигает он Светодара, и исторгает меч и знамя из рук его, и отдает дружине своей влечь пленного в шатер свой.
Узрело воинство плен своего повелителя, и бледность покрыла ланиты неустрашимых, мечи и копья опустились, и робкие предались бегству. Народ, стоявший на стенах града, узрел сие, и вопль его возвестил погибель неизбежную.
Они отверзли врата победителю, и старейшины преклонили колена пред Буривоем и Бориполком, прося пощады.
«Щажу, — вещал надменный победитель, — щажу кровь вашу, жен и детей ваших. Не крови жаждал я и не корыстей косожских — хотел наказать князя безрассудного и княжну высокомерную. Изведите ее из терема девического в княжеский стан мой. Там ждем ее, пока жребий расположит ею».
Рек и удалился. Тишина воцарилась, и робкие граждане, трепеща возобновление битв гибельных, идут во множестве в терем стенящей Миловзоры. Не взирая на ее стоны и вопли, не взирая на ее мольбы и коленопреклонения, малодушные облекают ее в одежды брачные и ведут в жертву зверям свирепым.
При узрении приближения ее к шатрам воинским, Буривой с Бориполком осклабили суровые уста свои. Воинство произнесло радостный вопль. Один злополучный ее родитель, обремененный цепями плена, стоял прикованный к дубу высокому.
Миловзора с горьким стенанием пала у ног старца злополучного.
«Княжна Косожская! — вещал Буривой: — Право войны отдает тебя в руки наши; право жребия доставит тебя единому из нас, — он будет твоим повелителем и разрешит оковы твоего родителя».
Он вещал, и великий первосвященник начал приготовлять жребии, моля богов наказать преступника, который дерзнет нарушить права, ими даруемые.
Но мгновенно — при самом стане узрели двух витязей, подъезжающих с двумя оруженосцами. Злато и сребро, украшавшее их доспехи, и златые гривны, висевшие на грудях, открыли в них витязей славных двора Киевского. Наличники шлемов были опущены. Воинство печенегов и кривичей с благоговением открыло им путь к князьям своим, «Приветствуем вас, витязи незнаемые, — вещал Буривой. — Какая вина вашего присутствия?»
«Я Добрыня, — вещал один из них, — и се юный друг мой. Хотим знать вину торжества великого».