Избранное

Над историей со стенной газетой Ли Чунь не пришлось долго думать, она сразу поняла, в чем ее ошибка. Да, тут она не права, хотя вина ее, если спокойно все взвесить, не так уж велика. А что касается Чжэн Бо, то она, видно, решила ее припугнуть. Чем больше Ли Чунь размышляла над всем случившимся, тем беспокойнее становилось у нее на душе. Заявить, что она недостойна быть членом комсомола! Значит, она зря прожила все эти годы? Как ни пыталась Ли Чунь уснуть, сон не шел к ней. Она села в постели, потом, словно вдруг придумав что-то, вскочила, набросила на себя голубой халат, сунула ноги в тапочки и побежала в класс. Там она взяла ручку и листок бумаги, выбежала на улицу и принялась при свете уличного фонаря писать письмо директору школы и учителю Юаню. Она писала гневные слова, переполненная жалостью к себе и жгучим желанием отомстить тем, кто опорочил ее «историю борьбы».

Во всей этой истории с Ли Чунь учителю Юаню не понравилось то, что его даже не известили о комсомольском собрании. Да и мольбы Ли Чунь о помощи («комсомольское бюро повело против меня войну, Чжэн Бо хочет отстранить меня…») тоже вызвали в нем сочувственный отклик. Но он понимал также, что это дело самих комсомольцев и ему не очень-то удобно вмешиваться. Вернувшись домой, он принялся расспрашивать Юань Синьчжи:

— Ну-ка, дочь, скажи правду, в вашем классе действительно считают, что я как классный руководитель ни на что не годен?

Узнав, чем отец недоволен, Юань Синьчжи объяснила ему:

— То, что с тобой тогда не посоветовались, это недосмотр нашего бюро. Так вышло совсем не потому, что у классного руководителя нет авторитета. — Юань Синьчжи сказала «наше бюро», словно отец был ей чужой, и от этого учитель Юань еще больше рассердился.

Директриса Го тоже получила письмо Ли Чунь и решила сначала посоветоваться с учителем Юанем.

— Я как классный руководитель впал в бюрократизм и ничего об этом деле не знаю, — сказал учитель Юань.

— Вы покритикуйте комсомольское бюро класса за то, что оно провело собрание без вашего ведома, а я тем временем постараюсь узнать, не враждует ли кто-нибудь в классе с Ли Чунь, — рассудила директриса и передала учителю Юаню оба письма Ли Чунь.

Тем временем Юань Синьчжи уже рассказала одноклассницам про свой разговор с отцом. Посовещавшись, Чжэн Бо и Ян Сэюнь решили поговорить с учителем Юанем. Когда они вошли в учительскую, учитель Юань был как раз один. Он сидел у окна и читал свежий номер «Математического вестника». Не дожидаясь расспросов, Чжэн Бо сама рассказала ему про комсомольское собрание класса и повинилась в том, что она ничего не сказала о нем учителю Юаню. Тот в знак примирения кивнул головой и показал девушкам письмо Ли Чунь. Взглянув на письмо, Ян Сэюнь стала горячиться:

— Она искажает…

Чжэн Бо теребила свой рукав.

— А что вы думаете о Ли Чунь? — спросил учитель Юань.

— Она эгоистка, — не раздумывая, выпалила Ян Сэюнь.

— Эгоистка? — Казалось, учителю Юаню был непонятен смысл этого слова.

— Вы не знаете, — продолжала Ян Сэюнь, то и дело взмахивая руками, — она не просто эгоистка, она девушка незаурядная, но всегда думает только о себе…

— Она слишком гордая, — сказала Чжэн Бо.

— А вы… говорили ей об этом?

— Она никого не слушает, всегда обижается на критику…

— Ну а что именно не нравится в ней другим?

Ян Сэюнь принялась перечислять недостатки Ли Чунь: высокомерна, оторвалась от коллектива, не занимается общественной работой, не хочет жить для других, словечка в простоте не скажет…

— Должен вам сказать, — произнес, немного помолчав, учитель Юань, — что мое мнение о Ли Чунь не совсем совпадает с вашим. Ли Чунь прилежно учится, у нее большие способности, это немаловажно. Конечно, у нее много недостатков, и вы должны ей помочь…

Девушки задумались. Учитель Юань снова развернул свой журнал и погрузился в чтение.

— А вы знаете, — вдруг обратился он к школьницам, — часто бывает так, что чем лучше учатся школьники, тем больше у них недостатков… — И добавил: — Постарайтесь понять Ли Чунь.

— Спасибо вам, учитель, за мудрый совет, мы об этом раньше не думали, — ответила Чжэн Бо. — Но вот скажите, а бывает так, что, к примеру, школьник и учится плохо, и недостатков у него хватает?

— Бывает, конечно… Но Ли Чунь — школьница с характером, трудолюбивая. С одной стороны, она сильная, уверенная в себе, любит учиться, способная — все это хорошо. С другой стороны, заносчива, своевольна, часто думает только о себе. На мой взгляд, нужно воспитывать ее, опираясь на ее положительные качества. Но, воспитывая, помнить, что каждый человек — это индивидуальность, и все школьницы не могут быть как две капли воды похожими на комсомольского секретаря. Но мы еще плохо представляем себе, каким должно быть новое образование и воспитание, и я сам не уверен, правильно ли я говорю. — Учитель Юань закончил свою речь на очень вежливой ноте.

— Раньше мы слишком противопоставляли себя Ли Чунь, — согласилась Чжэн Бо, — мы не во всем понимали ее, скажи, Ян Сэюнь, я права?

— Ну, надо подумать. Раньше я считала, что правильные взгляды надо одобрять, с неправильными бороться и другого пути нет. А теперь надо подумать.

Слова учителя Юаня возымели действие. Девушки выходили из учительской, задумавшись над тем, как наладить отношения с Ли Чунь.

В ту ночь, когда Ли Чунь написала свои письма, она спала очень неспокойно и наутро встала с тяжелой головой. А после первого же урока голова у нее вконец разболелась, и она вернулась в спальню.

Она лежала на своей постели, а перед глазами у нее висели на веревке все двенадцать полотенец ее одноклассниц. Вот белоснежное полотенце с вышитой надписью «Желаем счастья» — наверное, оно принадлежит малышке Чжан. А вот старенькое, совсем истертое — кажется, это полотенце У Чанфу. А вот совсем новое, расшитое голубыми цветами, чье оно? Ли Чунь не помнила… Внезапно она сообразила, что только одно-единственное, ее, полотенце лежало, свернутое, в сторонке от других, словно она какая-нибудь больная или прокаженная. Пронзительное чувство одиночества захлестнуло ее.

Неужто я и вправду отбившаяся от стаи птица? — спросила она себя.

Прозвенел второй звонок, стих шум голосов в коридоре, начался урок. Сейчас по расписанию литература, а преподает ее учитель Лю, он родом из Сычуани, и у него такой занятный выговор… В этой школьной жизни так много хорошего, а она вот болеет. Как же ей выздороветь? Одни ее критикуют, другие ее сторонятся, третьи с ней враждуют. У нее и подруги-то нет. А те из школьниц, которые тянулись к ней, ей самой не нравились. На первых порах после переезда в Тяньцзинь жизнь у нее была бурная, полнокровная; где было больше всего народу — там и ее голос слышался. Ее все время окружали активисты молодежных организаций, корреспонденты молодежных газет и журналов. А сейчас? Все общественные дела она «уступила» другим, живет сама по себе. Нет, не надо себя обманывать, ей нужна, как воздух, настоящая подруга, ей нужно человеческое тепло, ей нужно делать что-то, что приносило бы пользу другим. Как же ей поступить? Пойти к Чжэн Бо и попросить у нее какое-нибудь общественное поручение? Но ведь она сама отошла от общественных дел, зачем же опять идти кланяться в ножки и просить прощения? Что же ей делать, чтобы проявить свои таланты, снова завоевать расположение подруги?

В пять часов дня в спальню зашла Чжэн Бо. К тому времени Ли Чунь чувствовала себя получше, она сидела на кровати и читала книгу. Чжэн Бо осведомилась о ее здоровье и рассказала ей, как прошли уроки.

— А ты после того собрания хочешь мне что-нибудь сказать? — спросила она потом.

Ли Чунь поняла, что она знает про ее письма.

— Да, хочу, — тихо ответила она.

— Скажешь мне, хорошо?

Ли Чунь покраснела, ей вовсе не хотелось «говорить по душам», а пуще того — «заниматься критикой и самокритикой». Ей казалось, что Чжэн Бо сама хотела ограничиться ничего не значащим разговором. О том, что я хотела бы тебе сказать, ты можешь узнать от директора, подумала она про себя, но вслух ничего не сказала.