Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22

– Да, – призналась Света, – легче работать, когда охраняемый объект вызывает симпатию. А почему вы спросили?

– Потому, девочка, что в твоей работе симпатий и антипатий быть не может. Мало ли, как потом дело обернется…

Света заметила, как холодно и остро блеснули глаза ее собеседника. Ей стало не по себе. Он тут же почувствовал это и ласково погладил ее по щеке.

– Ты про менталитет сама додумалась, умница?

– Нет, – улыбнулась Света, – в школе проходили. Тема у нас была такая: «Национальные стереотипы сексуального поведения».

– Глупости! – отрезал Андрей Иванович. – Нет никаких в этом стереотипов, нет правил – одни сплошные исключения. Ты со мной не согласна?

Света отрицательно замотала головой.

– А Полянская мне тоже нравится, – он откинулся в кресле и закурил, хорошо бы у них с Кротовым все наладилось. Лишний «важняк» с Петровки нам ведь не помешает? А, Светочка, не помешает? – Он весело подмигнул, но тут же лицо его стало серьезным. – Теперь о главном. В Нью-Йорке тебя встретит некто Бредли. Маленький такой, толстенький, на клоуна похож. Но он вовсе не клоун, а, наоборот, мрачный, невоспитанный тип. Ну, это ты как-нибудь переживешь. Общаться тебе с ним придется мало. Он из ФБР, из секретного отдела, который занимается проблемами преступности, связанными с трансплантацией человеческих органов. Мы с этим отделом не то чтобы дружим, но не ругаемся. Однако, если мы не преподнесем им на блюдечке тамошних приятелей Вейса, они будут в обиде. Ты можешь обращаться к Бредли с любыми бытовыми проблемами – но они вряд ли возникнут. Что касается работы, то лучше на его помощь не рассчитывай. Обращайся только в самом крайнем случае. Он вступит в игру, как только ты сообщишь ему главное имя. Или кличку. Этого будет достаточно, чтобы считать твое задание выполненным. Вот он, – Андрей Иванович показал Свете пару цветных фотографий, – видишь, какой красавец!

Бредли действительно был похож на клоуна.

* * *

– Елена Николаевна, вы уже звонили в Нью-Йорк? Вас там кто-нибудь будет встречать?

Они сидели в его маленькой кухне. Под столом У них в ногах спал и по-стариковски похрапывал Пиня.

– Я звонила в пятницу с работы. Меня встретит Стивен, старый друг моего папы, – ответила Лена.

– А жить вы там где будете?

– У него, у Стивена. Я всегда у него живу, когда прилетаю в Нью-Йорк. Стивен мне от папы по наследству достался. Они познакомились очень давно, еще в пятьдесят седьмом, когда в Москве был молодежный фестиваль. И с тех пор как-то, умудрялись общаться, встречаться, несмотря на все советско-американские сложности. Папа умер, теперь я вместо него со Стивеном переписываюсь. Он старенький, семьдесят пять лет, дети и внуки взрослые, живет один в огромном доме в Бруклине. У детей и внуков своя жизнь. Ему одиноко.

– А я нигде дальше Крыма не бывал, – задумчиво произнес Кротов. – Моя бывшая жена – балерина в театре Станиславского. Она часто ездила на гастроли за границу, но ничего толком не рассказывала.

– Я вам расскажу, – улыбнулась Лена, – прилечу из Нью-Йорка и расскажу.

Она жила у него второй день, и Кротов ловил себя на том, что ему впервые за много лет хотелось вечером возвращаться домой. Он не загадывал, как сложится дальше, но в глубине души был уверен: они с Леной уже не расстанутся. Слишком серьезно то, что сейчас происходит между ними, чтобы исчезнуть просто так, в никуда. Хотя внешне вроде ничего не происходит. Они называют друг друга на «вы» и по имени-отчеству, он спит на кухонном диванчике, она – в комнате, на тахте.

– Елена Николаевна, там на кассете, в разговоре с Курочкиным, вы сказали, что у вас будет девочка. Вы это только чувствуете или знаете точно?

– Теперь знаю точно. Курочкин на прощание сообщил. Он был опытным доктором и вряд ли ошибся.

– А кого вы хотели, пока точно не узнали?

– Ребенка, – улыбнулась Лена, – просто ребенка. Разве так важно, какого он будет пола? Впрочем, если бы люди могли выбирать, на свет рождались бы, наверное, одни мальчики. Почему-то все мужчины ждут непременно мальчиков, а женщины хотят им угодить.

– А я всегда хотел девочку, дочку… – тихо сказал Кротов.

Глава 18

Самолет улетал в Нью-Йорк в среду, в половине одиннадцатого вечера. Народу в Шереметьево-2 было довольно много, но Света сразу заметила Полянскую у одного из столиков перед выходом в зал отлета. Лена заполняла таможенную декларацию. Кротов стоял рядом и напряженно всматривался в толпу.

«Успокойся, дружок, – усмехнулась про себя Света, – здесь безопасно. Все начнется там, в городе-герое Нью-Йорке».

Несколько длинных очередей к будкам пограничного контроля постепенно таяли. Посадку объявили уже трижды. Кротов отдал Лене ее легкий рюкзачок, потом как-то неловко пожал руку.

«Тоже мне товарищ! – прокомментировала про себя Света. – Даме руку целуют, а не пожимают. Ну, давай, решайся, долдон милицейский!»

Но Кротов так и не решился. Лена уже стояла в кабинке перед пограничником между хитрыми зеркалами.

Пограничник раскрыл ее паспорт. Посадка заканчивалась. И вдруг Сергей бросился через ограждение к кабинке…

– Вы куда?! – вскричал пограничник, но ответа не услышал…

Между хитрыми зеркалами пограничного контроля стояли далеко не юные мужчина и женщина и самозабвение целовались.

– Граждане! Вы что, спятили?! – продолжал орать пограничник. – Мужчина, выйдите вон отсюда! Женщина, вы на самолет опоздаете!

– Простите, пожалуйста, – оторвавшись наконец друг от друга, хором ответили они.

«Ну, вы даете, ребята!» – весело засмеялась про себя Света.

Кротов, не оглядываясь, быстро пошел к выходу. Сердце его колотилось. Садясь в машину, он все еще чувствовал нежный вкус прохладных Лениных губ.

Лена упала в мягкое кресло «Боинга» и закрыла глаза, «Какие у него щекотные усы, – подумала она, – как все странно и неожиданно!»

Значит, ей не послышалось тогда, на Шмитовском, как он ответил на чей-то вопрос: «Это твоя женщина?» – «Моя, конечно!» Что-то с самого начала произошло между ними такое, чего не было у нее ни с кем и никогда.

В двадцать лет любая влюбленность может показаться главной и единственной в жизни. В тридцать пять ошибаться уже нельзя: во-первых, стыдно, во-вторых, почти не остается времени, чтобы исправить ошибку. Как же получилось, что этот усатый подполковник, с которым они знакомы меньше недели, вдруг стал для нее единственным близким человеком?

«Получилось – и все! – ответила себе Лена. – Лучше бы я встретила его раньше… Но спасибо, что вообще встретила».

Три дня после того ужасного утра она прожила в чистой, спокойной квартире Кротова, печатала на его старенькой «Олимпии» перевод рассказа, который он сам потом отвез в редакцию и сам забрал у секретарши Кати ее билеты. Он обращался с ней как с малым ребенком, старался угадать, что она любит из еды, приходил домой с полными сумками продуктов и вечером к плите ее не подпускал.

Лена знала, что с женой он развелся год назад и детей нет. Но должна же быть какая-нибудь женщина… Наверняка кто-то приходит ночевать к сорокалетнему холостяку. Каждый раз, когда его не было дома, она вздрагивала от телефонных звонков: вдруг, если она возьмет трубку, потом ему придется перед кем-то оправдываться и объяснять, что за женщина живет в его квартире.

Днем телефон молчал. Звонили Кротову только после семи вечера и только по служебным делам.

Она знала, что, отбросив все дела, взяв неделю в счет отпуска, он занимается Лесногорской больницей; знала, что его отстранили от расследования, чуть ли не подозревают в убийстве Бубенцова…