Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22

Следы поспешного ограбления были налицо.

— В последнее время Илья как с цепи сорвался, — рассказывала вдова, — два дорогих костюма купил, ботинки за пятьсот тысяч, галстуки. Раньше один костюм по десять лет носил, а уж если покупал, то старался подешевле. Каждая копеечка была на счету, известно, какая теперь жизнь!

— То есть вы хотите сказать, что в последнее время у вашего мужа появились деньги? — уточнил Мальцев.

— Ну а на что же он все это покупал? — резонно спросила Головкина. — Ведь не на зарплату свою! И по ресторанам стал ходить. На зарплату, что ли?

— По каким именно ресторанам, не знаете?

— Да уж куда мне? — Раиса Федоровна саркастически поджала губы. — Он меня ни разу не приглашал с собой.

— А откуда, простите, вам известно про рестораны?

— Соседка видела…

Позже нашлась еще одна соседка, которая видела, как почтенный Илья Андреевич вечером четыре дня назад вошел в подъезд в сопровождении двух девиц определенного рода. Соседка с удовольствием описала подружек-блондинок. Одна стриженная коротко, у другой волосы длинные, у обеих юбчонки до пупа и морды размалеванные. В общем, понятно, что за девицы. А Головкин не просто входил с ними в родной подъезд — обеих за талию обнимал, а сам-то был в светлом дорогом костюме.

Удалось выяснить, в каком кафе провел скромник снабженец тот роковой вечер, а потом были задержаны по подозрению в убийстве две юные гастролерши, жительницы Брянской области. Обе, всхлипывая, объяснили, будто хотели старичка только успокоить, чтобы не приставал. Откуда им знать, сколько надо на такое дело клофелина? Они же не в аптеке работают.

Казалось, все ясно. Седина в бороду, бес в ребро. Такие поучительные истории случаются часто, только никого они не учат.

Сюжет оказался лакомым куском для съемочной группы передачи «Дорожный патруль». Они налетели, как коршуны, засняли рыдающих девиц. Сюжет показали в ту же ночь.

— Если кто-то узнал этих девушек и пострадал по их вине, просьба позвонить по телефону… — говорил ведущий за кадром.

Имя убитого, Ильи Андреевича Головкина, прозвучало на всю Россию.

Дотошный Уваров добился у прокурора санкции на обыск в доме покойного. Очень его заинтересовала внезапная перемена в образе жизни скромного снабженца.

В квартире обнаружили тайник. Под вытертой обивкой тахты в поролоне было вырезано углубление. Там, в объемной дамской косметичке, хранилось двадцать семь тысяч долларов и три миллиона рублей. Было заметно, что обивку много раз вспарывали и зашивали вновь, то аккуратными стежками, нитками, подобранными по цвету, то кое-как.

Раиса Федоровна, увидев тайник и его содержимое, жалобно застонала и схватилась за сердце.

— Стервец, паршивец… копейку каждую считали…

— Рая, нехорошо о покойнике так, — шепотом заметила соседка, приглашенная в качестве понятой.

— Каждую копейку… В сапогах драных ходил всю жизнь… Макаронами питались… Стервец, оглоед несчастный, на хлебе экономили, на мыле, повторяла безутешная вдова, все более бледнея и тихо оседая в кресло.

От следующей находки застонал майор Уваров. В нижнем ящике письменного стола было сделано что-то вроде двойного дна, просто положен на дно кусок фанеры. А под ним в старой ситцевой наволочке покоился холст, в котором любой человек, хотя бы немного знакомый с изобразительным искусством, моментально мог узнать руку великого Марка Шагала.

Румяные влюбленные парили в облаках над игрушечными крышами старого Витебска. Пухлая полосатая кошка с человеческим лицом улыбалась ласково и хитро.

— Ну почему ты думаешь, что Сквозняк непременно смотрит «Дорожный патруль»? — спросил Мальцев, вглядываясь в окаменевшее лицо Уварова.

— Гнать их надо было в шею, — процедил майор сквозь зубы, — а теперь все. Чувствую себя полным идиотом. Взяли и предупредили сами по телевидению: все, мол, Сквознячок, нет твоего казначея, сиди тихо и на связь с ним не выходи.

— Да кто ж знал, что так получится? — вздохнул Мальцев. — А гнать «Патруль» в шею нельзя. Мы с ними дружим и сотрудничаем.

* * *

— Пожалуйста, не вешайте трубку! Поверьте, это очень важно. Просто выслушайте меня. — Голос звучал глухо и как-то обреченно.

— Я не буду вешать трубку. Я вас слушаю, — сказала Вера.

— Спасибо, — в трубке был слышен вздох облегчения, — только сначала ответьте мне на один вопрос. У вас есть дома факс?

— Да.

— Его номер совпадает с номером телефона?

— Да.

Последовала минутная пауза. Потом невидимый собеседник заговорил быстро и очень возбужденно:

— Моего брата убили в Праге десять дней назад. Я узнал, что за несколько минут до смерти он отправил для меня факс. По вашему номеру. Получилась путаница. Мне пришлось срочно закрыть фирму, тут же ликвидировали телефонный номер. А брат в это время был в Праге и еще не знал, я не успел ему сообщить. В общем, только от вас я могу узнать, что хотел сказать мне мой брат перед смертью. Вы понимаете, насколько это для меня важно?

— Конечно, понимаю. Но дело в том, что факсы, которые адресованы вашей фирме, я выбрасываю. У меня очень много собственных бумаг.

Опять долгая пауза.

— Вы выбрасываете все мои факсы? Все до одного?

— Простите, но, кажется, да.

— Сообщение моего брата отличались от остальных. Он писал от руки, по-чешски. Может, вы обратили внимание? Запомнили что-то? Ведь обычно никто не пишет от руки…

— Мне сложно сказать сейчас. Я должна посмотреть в своих бумагах, вспомнить. Еще раз простите меня, но мне приходит огромное количество текстов, на разных языках.

— И все-таки вы не могли не заметить текст, написанный от руки.

— Я обещаю поискать. Как с вами можно связаться?

— К сожалению, никак. Если позволите, я сам вам буду звонить. Меня зовут Антон, фамилия Курбатов. Простите, а как вас зовут?

— Вера.

— Очень приятно. Поверьте, я не стал бы вас беспокоить по пустяку. Так можно еще раз позвонить вам?

— Да, конечно.

* * *

Эту отвратительную историю Стас Зелинский очень хотел забыть. За три года почти удалось. Однако иногда в памяти всплывала душная августовская ночь, полутемный чужой подъезд, вонь кошачьей мочи и собственный липкий ужас.

А начиналось все так невинно. Он всего лишь закрутил мимолетный роман с женой приятеля. Если совсем уж честно, то инициатива принадлежала ей, Марине. Сам он не решился бы. С Женей Веденеевым у него были не только приятельские, но и деловые отношения. Их многое связывало — юность, институт, общий успешный бизнес.

Веденеев долго не женился, все выбирал. И выбрал такую оторву, что даже видавший всякое Стас удивился.

В конце восьмидесятых, когда в России начали проводиться первые, помпезно обставленные конкурсы красоты, девятнадцатилетняя Марина Николаева стала «Мисс Очарование» на московском уровне. А через полгода ее переименовали в «Мисс Нежность» — на российском уровне. Потом ее сняли в качестве модели для рекламы гигиенических тампонов. Однако на этом карьера «мисс» кончилась.