Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22

– А вы не допускаете, что у меня тоже могут быть свои нежные воспоминания? – усмехнулся Карл. – Как же ее звали, ту девочку?

«Есть ли смысл врать и выдумывать? – устало спросил себя Бренер. – Я могу назвать ее сейчас как угодно. Проверить он не сумеет, да и зачем ему это проверять? Такое прошлое никому ничем не угрожает. Это случайный, теплый и в общем совершенно лишний проблеск в грубом, жестоком рисунке теперешних событий. И незачем смешивать одно с другим…»

– Ее звали Наташа, – сказал он равнодушно.

– Жаль, – так же равнодушно ответил Карл, зевнул и загасил сигарету, оказывается, мы действительно говорим о разных людях. Женщина на снимках всего лишь похожа на вашу бывшую соседку. Это не она, потому что мою русскую знакомую зовут Глафира.

– Как? Глафира? Удивительно редкое имя.

– Спокойной ночи, профессор. Завтра будет тяжелый день.

– Спокойной ночи, Карл, – Бренер опять отвернулся к стене и натянул одеяло, – простите, а вы не могли бы выкинуть окурок? Он будет вонять всю ночь.

– Да, конечно. – Карл встал и прошлепал босиком к туалету.

– Вы хотите взять себе снимки вашей Глафиры? – спросил Натан Ефимович.

– Зачем?

– Если я правильно понял смысл вашего семейного скандала с Ингой, мальчик на фотографиях – ваш сын?

– Разве я говорил это?

– Нет. Вы говорили совсем другое. Но вы обманывали несчастную, нервную, преданную Ингу. Вы боитесь ее ревности, и правильно делаете.

Карл ничего не ответил, молча улегся на свою койку. Они больше не произнесли ни слова, но еще долго не могли уснуть.

Проснувшись под утро, Бренер нащупал в полумраке свою куртку, покосившись на Карла, сунул руку во внутренний карман. Как он и предполагал, снимков там уже не было.

Карл спал очень крепко, отвернувшись к стене, и совсем не храпел.

* * *

В аэропорту Бен-Гурион выстроились огромные очереди к стойкам, за которыми работали сотрудники службы безопасности. Молодые люди и девушки в элегантной униформе, подтянутые, улыбчивые, допрашивали каждого пассажира:

– Кто, кроме вас, находился в помещении, когда паковался багаж? Оставались ли собранные вещи без присмотра хотя бы на несколько минут? Покупали вы какие-либо сувениры? Где именно? Ваши покупки были упакованы на ваших глазах? Обращались ли к вам с просьбами незнакомые либо малознакомые люди накануне отлета?..

И так до бесконечности.

Максимка дремал, сидя на чемодане. У Алисы слипались глаза. Наконец они подошли к стойке. Девушка в униформе приветливо улыбнулась, задала все положенные вопросы про багаж и сувениры, попросила открыть чемодан, тщательно в нем порылась. Потом долго, сосредоточенно листала паспорт.

– Какие города, кроме Эйлата, вы посещали на территории Израиля?

– Мы ездили в Иерусалим.

– Это была экскурсия?

– Нет. Мы брали машину напрокат в фирме «Баджет».

– Из Эйлата в Тель-Авив вы тоже ехали на машине?

– Да. Мы сдали машину в представительство фирмы прямо здесь, в аэропорту, три часа назад.

– Вас останавливала дорожная полиция?

– Нет, – Алиса почувствовала, что предательски краснеет.

– Спасибо, – улыбнулась девушка и вернула паспорт, – проходите. Счастливого пути. До регистрации оставалось полтора часа.

– Ну вот, а ты нервничала, – сказал Максимка, когда они уселись за столик в кафе, – они еще не знают про этот дурацкий штраф. Пока до них дойдет, мы уже будем в Москве. Вообще, у нас здесь получился не отдых, а какой-то ужас, вздохнул ребенок, – домой хочу. Никогда в жизни так не хотел домой, как сейчас.

– Уже сегодня будем дома. – Алиса всгала. – Что тебе взять, малыш?

– Гамбургер, колу и мороженое.

Когда она вернулась, за их столиком сидела смуглая, совсем молоденькая девушка в ярком свитере. Уши ее были закованы дюжиной серег-колечек, тугими колечками вились короткие ярко-рыжие волосы. Пальцы тоже были унизаны серебряными кольцами и перстнями. Она потягивала спрайт из банки через трубочку и лучезарно улыбнулась Алисе.

– Я говорил ей, что здесь занято, – зашептал Максимка, – но она не понимает ни по-русски, ни по-английски.

– Чем она тебе мешает? Больше нет свободных столиков.

– Да ну, противная какая-то, – поморщился Максим, – вся в колечках. Только в носу не хватает. Знаешь, как у нас в классе таких называют? Парнокопытные.

– Почему парнокопытные?

– Посмотри, какие у нее «платформы»! Сантиметров двадцать, не меньше.

– Максим, перестань. Нехорошо.

– А, – он махнул рукой, – она ни бельмеса не понимает по-русски.

– Все равно некрасиво. Тебе нравятся тетки, которые у нас во дворе сидят на лавочке, перемывают всем косточки, и мне в том числе?

– Нет, – фыркнул Максим, – они злые дуры.

– Ты сейчас очень, на них похож.

– Ладно. Больше не буду. Слушай, мам, о чем еще тебя спрашивал тот американец, друг Денниса, который ночью приходил?

– Я тебе уже все рассказала.

– Не все. Вы очень долго разговаривали. Я просыпался несколько раз. Да, кстати, а кто такой Майн-кампф?

– Что?!

– Ну, я точно не расслышал. Американец тебя спрашивал про какого-то Майнкампфа.

– Тебе приснилось, – Алиса улыбнулась, – ешь свой гамбургер. Остынет.

– Ничего не приснилось. Я точно слышал. Он назвал это имя.

– Ничего подобного американец не говорил; И это вовсе не имя. «Майн кампф» называется книга, которую написал Гитлер. «Моя борьба» в переводе с немецкого, – быстро проговорила Алиса.

– Вы что, говорили с американцем про Гитлера?

– Нет, конечно.

– Но я точно слышал, как он сказал «Майн кампф»!

– У тебя от усталости и от переживаний каша в голове, – вздохнула Алиса, просто недавно, перед отъездом, ты смотрел «Индиану Джонса» Спилберга. Там есть сцена, когда Индиана, переодетый в фашистскую форму, на каком-то митинге удирает от нацистов с дневником своего отца, прорывается сквозь толпу и вдруг сталкивается нос к носу с Гитлером.

– Да, точно! – обрадовался Максим. – Там в дневнике было написано, где спрятан Священный Грааль, за которым все охотились. Гитлер взял и поставил автограф. Он думал, это его книжка. А потом я тебя спросил, неужели Гитлер писал книги, и ты рассказала про «Майн кампф». Мам, неужели Денниса все-таки убили?

– Максим, перестань. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Я же все видел своими глазами. Если бы у него была какая-нибудь болезнь типа эпилепсии, это было бы заметно. И он ни за что не стал бы нырять.