Избранные детективы и триллеры. Компиляция. Книги 1-22

Его называли «непредусмотренный конституцией Оскар». Он числился военным адъютантом своего отца, славился феноменальной тупостью, был замешан в грязных аферах с налогами и государственными займами.

Беседы на вилле Риббентропов так сильно впечатлили фон Папена и «непредусмотренного Оскара», что они согласились повлиять на старого фельдмаршала. Через неделю Гинденбург сдался, назначил богемского ефрейтора главой правительства.

«Эта банальная парочка сумела повернуть ход истории, – думала Габи, наблюдая, как Иоахим и Аннелиз фланируют среди гостей. – Сначала они помогли Гитлеру прийти к власти, потом, в тридцать пятом, им удалось добиться от англичан подписания договора о флоте, который позволил Гитлеру строить военные корабли. Аннелиз явно не из породы экзальтированных дур вроде матушки баронессы. У нее холодный, расчетливый ум, наверное, неплохо работает интуиция. Неужели не чувствует, во что вляпалась? В отличие от Гиммлера, Геббельса, Гесса, Геринга, покойного Рема, эта парочка имела все задолго до знакомства с ефрейтором. Образование, деньги, связи. Чем же он их приворожил? Неужели они, подобно матушке баронессе, искренне верят, что Гитлер мессия и арийская раса спустилась с небес?»

Размышления Габи то и дело прерывал полковник СС Вилли Лунковец, седовласый статный вдовец. В течение вечера он несколько раз подкатывал к ней с любезностями и теперь, заметив, что она сидит в одиночестве, опустился на подлокотник ее кресла.

Он был пьян в дым, но вполне крепко держался на ногах и болтал без умолку.

– Все француженки – корыстные стервы. Англичанки – плоские мужеподобные жерди. Итальянки бывают хороши, когда совсем молоденькие, но подозрительно похожи на евреек и к зрелому возрасту жиреют как свиньи. Только арийские женщины могут называться женщинами в полном смысле этого слова. А по Италии пора устроить рейд с пластометрами, – полковник громко рыгнул и ткнул пальцем в сторону камина, где на полке в стеклянном футляре стоял странный прибор, похожий на очень большой циркуль с кривыми ножками.

Берлинский врач Роберт Бюргер-Вилинген, изобретатель прибора для измерения черепов, подарил Аннелиз сувенирный образец, выполненный из серебра, инкрустированный мелкими гранатами и топазами. На стеклянном футляре красовалась позолоченная пластинка в форме сердца с выгравированной надписью: «Дорогой Аннелиз от Робби в знак нежной дружбы и вечной любви».

– Они та-ак похожи на евреев, эти итальяшки, особенно некоторые, – полковник опять рыгнул и обнял Габи за талию.

– Вилли, а русские? Что вы можете сказать о русских женщинах?

Габи ловко освободила свою талию от его лапы, взяла с подноса сонного лакея две крошечные рюмки, одну протянула полковнику. Они чокнулись. Полковник выпил залпом, фыркнул, сморщился, потряс головой.

– Похожи на полек, такие же свиньи. Это что, водка?

– Конечно. Разве можно рассказать о русских, не выпив водки? Теперь быстренько закусите, – Габи сунула ему в рот тартинку с утиным паштетом и весело засмеялась.

Не успев прожевать, он схватил ее руку и поцеловал.

– Вот что я вам скажу, милая Габриэль, никаких русских не существует. Есть чукчи, казаки, поляки, евреи, чингисханы и кавказские горцы. Они все перемешались и назвались русскими.

Продолжая смеяться, Габи прикрыла подошвой туфли небольшое мокрое пятно на ковре возле кресла. Пока полковник пил, запрокинув голову, ей удалось быстро вылить на ковер содержимое своей рюмки. Для ее коронного фокуса водка была самым удобным напитком, поскольку быстро испарялась и не оставляла пятен на коврах.

– Чукчи – это кто? – спросила она, заливаясь хмельным смехом.

– Первобытные племена в северной тундре, – объяснил полковник.

– А чингисханы?

– Потомки степных завоевателей, которые правили на восточных территориях триста лет.

– А казаки?

– Орды каторжников, сосланных царями на Украину и в Сибирь.

– А кавказские горцы?

– Люди с кинжалами и большими усами, родственники Сталина.

– А поляки?

– Трусливые крысы и похожи на крыс, – рука полковника принялась щупать коленку Габи.

– Вот и неправда! – Габи убрала коленку из-под наглой лапы. – Я своими глазами видела одного смелого поляка, в Лондоне, в прошлом году, на похоронах короля Георга Пятого. Он советский маршал, хочет убить Сталина и править вместо него.

– Ха! Тухачевский! Никакого маршала Тухачевского не существует, есть послушная марионетка в руках Сталина, – полковник комично задергал плечами и головой. – Веревочки уже обрезаны.

Лунковец разыграл перед Габи маленькую пантомиму. Уронил руки, понурил голову, вытянул ноги и стал медленно сползать с подлокотника на ковер. Габи хохотала до слез, и будь полковник трезвее, он бы заметил, что хохот фальшивый, а слезы настоящие.

– Вилли, только не говорите, что веревочки обрезала немецкая рука, – Габи достала платок и вытерла слезы.

– Немецкий интеллект! – Лунковец ткнул себя пальцем в лоб и надменно выпятил губу. – Мы заставили врага действовать в наших интересах. Тупые чехи сами себе роют могилу.

Полковник несколько секунд молчал, сопел, потом слегка качнулся, приблизил красное влажное лицо, погрозил пальцем и прошептал, обдавая перегаром:

– Э-э, милая Габриэль, не советую совать свой прелестный носик в такие серьезные мужские дела.

– Серьезные? – Габи расхохоталась. – Серьезные мужские дела? Полковник, вы меня здорово разыграли, я по вашей милости чуть не умерла от смеха. Давайте-ка выпьем за ваш блестящий юмор.

Она успела слить содержимое своей рюмки в ковер и заметила, что к ней через гостиную идет Стефани.

– Габи, можно тебя на минуту? Извините, господин полковник, – Стефани взяла ее за руку. – Тетя хочет поговорить с тобой.

– Спасибо, что увела меня от этого пьяного болвана, – прошептала Габи.

Аннелиз ждала их в кофейном павильоне.

Опять зеленоватые холодные глаза впились в лицо Габи.

– Фрейлейн Дильс, вам нравится вечер?

– Все чудесно, фрау фон Риббентроп. У вас тут красиво, как в сказке. А повар настоящий волшебник. Давно так вкусно не ела.

– Я благодарна вам за Стефани, она у нас растяпа и трусишка, если бы не вы, она чувствовала бы себя в Париже совсем неуютно.

Стефани обняла тетю за шею и что-то зашептала ей на ухо. На лице Аннелиз появилась скупая улыбка.

– Да, детка, – она потрепала племянницу по щеке, опять смерила Габи оценивающим взглядом: – Скоро вас можно будет поздравить, вы станете баронессой фон Блефф. Нравится вам работать в дамском журнале?

– Честно говоря, не очень, – Габи вздохнула и опустила глаза. – Мода, косметика, рукоделие, все это, конечно, интересно, но хочется попробовать себя в чем-то другом.

– Да, творческая личность должна развиваться, – глубокомысленно заметила Аннелиз. – Знаете, Габриэль, в пресс-центре МИД не хватает свежих лиц, живой молодой энергии. Штат непомерно раздут, но в основном это престарелые бюрократы, интриганы, карьеристы, в общем, всякий сброд…

Габи затаила дыхание. В разговорах со Стефани она несколько раз жаловалась, что ей надоело писать для «Серебряного зеркала». Ходили слухи, что Аннелиз заранее готовит площадку для вступления мужа на должность министра и стремится пропихнуть в МИД как можно больше своих людей.