"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
– Чтобы подготовиться за шесть месяцев, придется немало потрудиться, – заметил Аппий. – Ты далек от совершенства.
Вот и хорошо. Репетиции потребуют много сил, я буду выкладываться до капли, останется только сосредоточенность на достижении цели, все остальное уйдет на второй план.
Что до атлетики, я снова призвал в качестве тренера Аполлония, которого не видел с празднества нероний. Мы встретились на Марсовом поле в тренировочном дворе моего гимнасия.
– Да, много чего с тобой случилось с нашей последней встречи, – сказал старый тренер. – Я желаю тебе счастья в браке и приношу глубочайшие соболезнования и искренне сочувствую твоему горю.
Я
– Я готов вернуться к тому, что когда-то дарило мне радость и удовлетворение, – ответил я. – Мне нужны твои советы и наставления.
Вокруг нас тренировались мужчины, они то и дело что-то выкрикивали и вообще вели себя шумно; все были практически голые. Я тоже скинул одежды. Никто, кроме Аполлония, не обращал на меня внимания – таковы были правила двора для тренировок.
– Когда я впервые тебя увидел, ты был мальчишкой, тонким и гибким, как саженец. – Аполлоний смерил меня взглядом. – А сейчас ты настоящий мужчина, крепкий как дуб.
– То есть ты хочешь сказать, что я растолстел, – рассмеялся я, давая понять старому тренеру, что его слова меня не обидели.
Очевидно, не одна Поппея заметила, что я прибавил в весе.
– Атлет не волен выбирать, в каких состязаниях участвовать, пока свой выбор не сделает его тело. Твое выбрало борьбу. Ты хорошо для этого сложен. Но боюсь, о беге тебе лучше забыть.
Это я и сам понимал.
– Итак, я снова занимаюсь борьбой. Еще хочу освоить мастерство колесничего, а там и в гонках приму участие. Раньше у меня неплохо получалось править.
– Тут я не эксперт. Думаю, твой префект поможет тебе в этом деле.
Да, Тигеллин. Надо будет с ним встретиться по этому поводу. А пока…
– Готов начать прямо сегодня! Дай мне задание для тренировки.
Неподалеку от нас стоял мой раб с арибаллом, оливковым маслом из которого атлеты натирались перед тренировками.
– Как всегда, рвешься вперед. Не спеши возвести дом, пока фундамент не окреп.
Я кивнул, хотя внутренне был не согласен. Но мог ли я ему сказать, что у меня такое чувство, будто время поджимает, а дистанция моего забега слишком короткая? Как у Клавдии.
Девятая годовщина моего императорства – повод поразмышлять о моей династии и ее продолжении. Мое дикое (самое первое) предположение о том, что род мой проклят, было уже не так убедительно, но силу еще сохраняло. Раньше я редко посещал комнату своих предков – слишком уж хотелось оставить позади прошлое и начать строить свое будущее, – но теперь почувствовал, что меня туда тянет, как будто суровые бюсты моих предшественников могли поделиться со мной своей мудростью. Императорство – какая возвышенная счастливая судьба, многие к ней стремились, но только четверо из моих предков достигли цели, и всех четверых до конца дней преследовали несчастья.
Я разглядывал бюст Августа. На голове его лежал венок из цветов, а лицо было необыкновенно спокойное или даже божественно умиротворенное.
– Но внешность обманчива, прапрадед? – с вызовом спросил я. – История нам говорит, что ты невероятно преуспел в создании империи и прожил потрясающие семьдесят шесть лет, укрепляя ее. Но с семьей тебе не так уж и везло. Сыновей не было, и пришлось рассматривать в качестве наследников племянников и внуков. Но они все умерли, и ты остался один. Какой невероятный список! Все сыновья Юлии и сын Октавии! Все четверо! Просто не повезло? Я так не думаю.
Я отошел от бюста из белоснежного мрамора и, приметив бюст Тиберия из черного базальта, прошагал к нему. Этот мрачный тип смотрел на меня так, будто готовился сказать какую-нибудь гадость, но не мог, потому что рот его был вырезан из камня.
– Какой ты жалкий! Обманут
любимой женой и вынужден жениться на дочери Августа. Твоего сына отравила его жена, она же – любовница предавшего тебя изменника. Вынужден был усыновить Германика, который был популярнее тебя. Он, в свою очередь, очень кстати был отравлен неизвестным и покинул сцену, но в убийстве обвинили тебя. Двоюродный дед, не станешь же ты спорить, что погубил все самое для себя дорогое? Ты и императором-то стал только после пятидесяти. Не повезло? И снова – я так не думаю.Следующим был высеченный из алебастра бюст Калигулы. Треугольное лицо, лопоухий, глаза лишены жизни; впрочем, это ведь были не глаза, а пустые, вырезанные в камне глазницы. В таком виде он не мог никому навредить, но при жизни пытался меня утопить и очень многих убил.
– Ты был молод, но очень рано сошел с ума. Безумие насылают боги. Снова не повезло, дядя? Нет.
Дальше – небольшой бюст Клавдия.
– Боги с самого начала постарались тебя унизить, сделали заикой и вообще не баловали здоровьем, но в жестокости своей на этом не остановились. Они дали тебе двух жен-изменниц, а одна из них, моя мать, убила тебя. Усыновленный тобою сын стал врагом твоему родному сыну и довел его до погибели. А теперь твой пасынок и заодно внучатый племянник стоит здесь, в этой комнате, и задается вопросом: «Что боги уготовили мне, если так жестоко обходились с моими родными по крови?»
Если бы я ждал разъяснений от Клавдия, то был бы разочарован. Но я скорее надеялся, что боги услышат меня и дадут ответ.
Но боги молчат и говорят через истории и легенды. Проклятый в пяти поколениях род Атрея. Чем они хуже нас? Единственное, что представители династии Юлиев-Клавдиев не повторили вслед за династией Атрея, – это каннибализм. Пока никто из нас не готовил из детей жаркое [456] , но в нашем роду жены убивали мужей, братья убивали братьев, безвременные естественные смерти лишали родителей надежды. И я был участником этого парада… представитель пятого проклятого поколения.
456
Атрей убил сыновей брата, а из их мяса велел приготовить жаркое, которое подал на стол, пригласив брата в гости.
Мою дочь, как я думал, забрали у меня потому, что она была слишком чистой для этой семьи. Но чтобы реабилитировать династию и изменить ее судьбу, мне нужен был наследник. Да, естественно, был способ снять проклятие, только Поппея не беременела – боги как будто насмехались над нами, ведь в первый раз она зачала легко и чуть ли не с первого раза.
Династия закончится на мне? Да, оставался только я, последний из потомков Августа. Децима и Луция Силанов Торкватов заподозрили в императорских амбициях и желании свергнуть меня. В результате Децим покончил с собой.
– Я бы его простил, – я в упор смотрел на бюст Августа, – но он не оставил мне шанса и убил себя прежде, чем я успел что-то предпринять. Так что в его смерти я не виновен!
Что же до Луция, он до последнего бился с отправленными к нему экзекуторами и принял смерть как истинный воин.
Фестиваль в Неаполе, на который я нацелился, по сути, был греческими антестериями и проводился в самом начале весны. Как и во время моих нероний, в программе неапольского фестиваля были и драма, и поэзия, но меня интересовали только посвященные Дионису музыкальные турниры. Победителей других конкурсов награждали денежными призами, но этот проходил в форме концерта, и в финале лучшему из музыкантов вручали священный лавровый венок – именно к этой награде я и стремился.