"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10

– Джеймс Хепберн, граф Босуэлл, Ваше Величество. – Мужчина посмотрел на нее снизу вверх, и она взяла его за руку, попросив встать. – Я знаю, что этот замок должен быть ненавистен вам, – продолжил он. – Вы еще не осмотрели его?

Она не понимала его, и он смутился.

– Я имею в виду комнату, где ваша мать провела свои последние дни, – объяснил он. – Если хотите, я покажу вам… в другой раз.

Да. Она знала, что ее мать умерла здесь. И она должна заставить себя войти в эту комнату и проститься с матерью.

– Это будет очень любезно с вашей стороны.

Его место занял Эрскин, потом Арчибальд Кемпбелл, граф Аргайл, потом другой Стюарт, граф Атолл…

После обеда они собрались верхом в большом дворе, который извивался вокруг замка, как раковина улитки, и спиралями спускался к внешним воротам. Когда Мария оседлала свою белую лошадь, которую наконец вернули англичане, она смогла увидеть местность во всех направлениях вплоть до поблескивающих вод залива Форт. Прямо под замком на севере находилось озеро овальной формы; его вода казалась неподвижной в это безветренное утро.

– Красивый город, не правда ли? – произнес голос у нее за спиной. Повернувшись, она увидела лорда Босуэлла, восседавшего на огромном скакуне. – И, насколько я вижу, англичане вернули то, что по праву принадлежит вам.

Он окинул ее белую лошадь опытным взглядом, отмечая породистость и отличную форму животного. Удивительно, что англичане вернули лошадь. Он подумал, что Роберт Дадли, шталмейстер королевы Елизаветы, позаботился о том, чтобы его любовница совершила одну-две прогулки на этой лошади.

– Да. Он расстилается передо мной, как превосходная модель. Прекрасное расположение и отличный вид.

– Говорят, что Королевская Миля на Хай-стрит похожа на гребень из слоновой кости – центр чистый, но зубцы с обеих сторон грязные и зловонные. Увы, боковые улицы находятся в запущенном состоянии, по крайней мере для королевы. Но Хай-стрит – одна из лучших в мире! – В его голосе звучала нескрываемая гордость.

Сегодня она не хотела бы оказаться где-то еще; даже Париж представлялся ей теперь чересчур растянутым и прозаичным по сравнению с драматическим сочетанием темного, грубого камня и гладко отполированных плит мостовой, крутых утесов и не менее крутых щипцовых крыш на высоких узких городских домах под ярко-голубым небом с быстро плывущими белыми облаками.

Позади собралась ее свита: четыре Марии со своими знатными отцами и братьями, ее французские и шотландские слуги, почетная стража. Французские слуги носили черные ливреи, а шотландцы были одеты в красно-желтые одежды. Дальше ехали вельможи, чиновники королевства и королевские лучники.

– Вы готовы, Ваше Величество? – лорд Джеймс подъехал к ней.

– Полностью готова.

Пушки замка с треском дали одновременный залп, который раскатился по окрестностям, как гром.

Они медленно проследовали через ворота замка в город. Казалось, все тридцать тысяч жителей Эдинбурга ждали ее на улице и разразились приветственными криками, когда она появилась на верхней оконечности Королевской Мили.

Шестнадцать членов городского совета, облаченные в черный бархат, вышли вперед для официального приветствия, а потом кавалькада медленно проехала под триумфальной аркой мимо ликующей толпы. По пути на сценических площадках, сооруженных для этой цели, пели дети в национальных костюмах и разыгрывались аллегорические сцены, иногда с явным протестантским оттенком. В одном осуждалось идолопоклонство, представленное в виде трех малоизвестных грешников из Ветхого Завета: Авирама, Дафана и Корея, сжигаемых на костре [211] .

211

Корей вместе с Авирамом и Дафаном восстал против Моисея как пророка Божьего. В результате небесной кары всех троих поглотила земля (Числа, 16).

– Вы знаете, что они хотели изобразить священника у алтаря? – прозвучал резкий голос.

Она повернулась и увидела графа Хантли с горящими глазами.

– Но я остановил их! – торжествующе заявил он. – Можете себе представить, какое оскорбление они собирались нанести?

Его лицо побагровело от гнева.

– Благодарю вас, – просто сказала она в надежде смирить его ярость.

Они достигли городской тюрьмы Толбут, где преступники, закованные в колодки за распутство, богохульство и бродяжничество, приветствовали королеву наряду со всеми остальными. Банкроты, носившие желтые шляпы, жалобно кричали: «Пожертвуйте! Пожертвуйте!», пока стражники не утихомирили их.

Проехав собор Сен-Жиля, они приблизились к монументу Меркат-кросс, где Марию приветствовали три девственницы, изображавшие Справедливость, Благоразумие и Фортуну, которые подвели ее к фонтану с вином. Вокруг собралась большая группа людей с уже наполненными бокалами. Королева взяла свой бокал и выпила. Все остальные незамедлительно последовали ее примеру и одновременно разбили бокалы в знак своей преданности.

– Это для того, чтобы их не использовали для менее важных тостов, – прошептала одна из девственниц.

Мария была поражена таким искренним проявлением щедрости в бедной стране.

Они продолжили путь по улице с домами из выровненного плитняка, выстроившимися по обе стороны от Королевской Мили как высокая ограда. Во многих из них были наружные лестницы и деревянные верхние этажи, выпиравшие наружу и почти соприкасавшиеся с соседними домами. Один особенно роскошный дом слева имел большой второй этаж, действительно нависавший над улицей.

– Это дом Джона Нокса, Ваше Величество, – сказал Босуэлл, ехавший прямо за ней.

Она посмотрела на здание, чья архитектура совершенно выбивалась из ряда других домов, образуя настоящее препятствие, досадную помеху на пути. Дом привлекал внимание, как большой камень, брошенный в мелкий ручей.

Значит, дом был таким же, как и его хозяин. Находится ли он внутри? Она была уверена, что да. Просто он не вышел на улицу приветствовать ее. Не его ли лицо мелькнуло в одном из окон?

Об этом невозможно было судить с уверенностью, поскольку на стеклах танцевали солнечные зайчики, которые, казалось, двигались вместе с ней. Она не посмела заглянуть в окно реформиста, словно послушная ученица, когда повсюду вокруг люди жаждали удостоиться ее взгляда или улыбки. Оставив дом позади, она двинулась по Хай-стрит к Холируду, улыбаясь и помахивая рукой.

Нокс, сидевший за столом, как в любой обычный рабочий день, мог хорошо видеть, что происходит на улице внизу. Даже не переставляя стул, он наблюдал за приближением кавалькады, медленно продвигавшейся по Хай-стрит. По всему маршруту разыгрывались сцены, достаточно простые для понимания – если кто-то хотел понять! – демонстрирующие истинность протестантской веры. Сжигались деревянные статуи сынов Израиля, приносивших ложные жертвы. Королеве даже подарили Библию и Псалтирь на шотландском языке, а ребенок в национальном костюме произнес речь, призывавшую ее отказаться от мессы. Но прислушалась ли она? Нет, просто глуповато улыбнулась, сунула Священное Писание под мышку и продолжила махать рукой и вертеть головой.