"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10

– Мадам! – К ней подошла мадам Райе, протянувшая письмо: – Это для вас.

Мария открыла письмо и обнаружила стихотворение, написанное по-французски. В экзальтированных, почти бессвязных фразах автор превозносил ее красоту, мудрость и величие.

– Что это такое? – спросила она.

– Поэт Шателяр, – ответила мадам Райе. – Он неожиданно вернулся ко двору и просит уделить ему внимание.

Мария ощутила укол раздражения. Она была рада, когда этот надоедливый ухажер уехал во Францию… Выходит, теперь он вернулся?

– В другой раз, – сказала она.

Масло, выделившееся из куска мыла, покрывало ее кожу, отчего она чувствовала себя скользкой, как рыба. Выбравшись из ванны, она позволила мадам Райе обтереть себя мягким полотенцем и посыпать лавандовой пудрой. На табурете рядом с ширмой для ванны стояла еще одна шкатулка. Она открыла ее и обнаружила внутри вышитый шелковый шарф, подарок лорда Джеймса. Она надела его, завернув над пелериной и наслаждаясь прикосновением шелка к обнаженной коже.

Когда Мария вошла в свою спальню, она удивилась, увидев там Риччио.

– Какая красота! – Он смотрел на шарф. – Желтый шелк такого сочного оттенка… Я не знал, что существуют оттенки, в точности повторяющие цвет маргаритки. А вышивка – это нитки из чистого золота?

Она кивнула и распустила волосы, рассыпавшиеся по плечам.

– Подарок от лорда Джеймса, – объяснила она.

Выпуклые глаза Риччио распахнулись еще шире:

– О да! Что ж, ему подобает делать такие дорогие подарки. В конце концов, вы сделали его очень богатым человеком. Графство Морей… Такие обширные владения!

– Да.

– Едва ли не самые дорогие в Шотландии.

– Для новичка вы быстро узнали, кто чем владеет в Шотландии.

– Это одно из моих увлечений, Ваше Величество.

– Не понимаю, как интерес к чужим землям можно назвать увлечением.

– Тогда исследование, если хотите… изучение власти. Власть интересует меня. Я хочу поставить свои скромные знания вам на службу. Я бы не стал давать лорду Джеймсу еще больше земель или титулов, Ваше Величество. Избыток владений приводит к чрезмерной власти.

– Это мне решать.

Когда она заканчивала фразу, дверь тихо отворилась. Лорд Джеймс просунул голову внутрь и кивнул ей в знак приветствия.

– Я рад, что вам нравится мой подарок, дорогая сестра, – сказал он, но его взгляд был устремлен на Риччио.

* * *

Теплое майское солнце согревало клетки и деревянные ящики, отчего животные, сидевшие внутри, начинали ворочаться и скулить. Половина двора пришла посмотреть на заморские диковинки, доставленные по приказу королевы, и теперь они ждали лишь прибытия садовников и надсмотрщиков с ломами и пилами. Королева со своими дамами стояла в стороне, обмениваясь веселыми репликами и наслаждаясь прекрасным днем. Мария заметила Джона Сэмпилла, одного из молодых придворных, чьи танцы заставили Джона Нокса прочитать его отцу лекцию о непотребных развлечениях. Сейчас он стоял рядом с Пышкой и что-то говорил ей на ухо. Посол Рэндольф точно так же увивался вокруг Мэри Битон. Ах, весна!

Хотя Мария до сих пор носила облегченный вариант траура, трудно было печалиться в такой день, когда весь мир радовался. Деревья над головой раскрыли листья лишь несколько дней назад, и они как будто распускались на глазах у королевы. Если утром листья были размером с дукат, то к вечеру они вырастали до размеров чайного блюдца. Цветы пробивались из-под земли, находя путь через прошлогодние останки. У цветов нет памяти, хотя они пробуждают воспоминания у людей.

– Ах! – Мария обрадовалась приходу рабочих и садовников. Они прошли по тропинке с лопатами и тележками, насвистывая на ходу. – Джентльмены! – провозгласила она. – В этих ящиках перед вами находятся растения, доставленные из французских садов. Это персидские фиалки…

– Они не будут цвести здесь, – быстро сказал один из рабочих.

– Слишком холодно, – добавил другой.

– Мы попробуем высадить их на склоне, обращенном на юг, и немного прикроем их, – сказала Мария. – А вот красные галльские розы, которые так обильно цветут, и луноцветы, которые оплетают садовые решетки и распускаются только по ночам.

– Для них понадобится навоз, – сказали садовники.

– Я уверена, что на королевских конюшнях нет недостатка в навозе, – ответила Мария. – А вот деревья сикоморы, – она указала на самые высокие ящики. – Я очень надеюсь, что они будут расти здесь. Шелест ветра в их листьях – один из прекраснейших на свете.

Мужчины хмыкнули.

Потом появилось несколько молодых людей, одетых в кожу, в перчатках и кожаных фуражках. Они несли кнуты и дубинки. Их возглавлял пожилой мужчина с кремневым пистолетом, назначенный Марией распорядителем зверинца.

– Где животные? – спросил он.

Мария указала на клетки с прутьями и отверстиями для воздуха.

– Там.

– Кого вы приказали доставить?

– Двух львиц, медвежонка, волка и дикобраза.

– Львицы? – Мужчины с интересом переглянулись. – Взрослые?

– Нет, но уже не львята, – ответила Мария. – По крайней мере, так мне сказали.

Мужчины осторожно приблизились к клеткам.

– Где вы хотите разместить этих животных?

– Здесь, в Холируде, есть зверинец, – сказала она. – Потом я пошлю за животными для зверинца в Стирлинге.

«По одному делу за один раз, – подумала она. – Нужно продвигаться постепенно. Долгие годы забвения обращены вспять. Цветочные клумбы, которые мы заложили в прошлом году, уже начинают распускаться, а зверинец нужно было перестроить перед покупкой животных; львица не может долго сидеть в клетке».

Четыре Марии с веселым щебетом рассматривали растения, которые распаковывали садовники. Некоторые кусты казались мертвыми в соломенной обкладке. Но это впечатление может быть обманчивым – например, французские розы…

При мысли о Франции ясный весенний день на мгновение померк. Жизнь там больше не была легкой и радостной. Религиозные войны причинили много горя. Ее любимый дядя, герцог де Гиз, пал от руки гугенота, застреленный в спину. Почти все лидеры с обеих сторон были либо убиты, либо захвачены в плен: Антуан Наваррский погиб в бою, а принц Конде и констебль Монморанси попали в плен еще до заключения непрочного мира.

Поэт Шателяр, прикрепленный к сыну Монморанси, вернулся в Шотландию, и некоторые считали, что он имеет какую-то политическую миссию. Но он оказался глупцом, несчастной пешкой, запутавшейся в собственных чувствах. Мария с содроганием вспоминала его странное поведение, когда он прятался под ее кроватью и утверждал, что ослеплен любовью. Дело кончилось его казнью, но лорд Джеймс заверил ее, что это было сделано для ее же блага. Поэт пошел на смерть, цитируя Ронсара и признаваясь в любви к ней, «самой жестокой принцессе в мире».