Избранные произведения в 2-х томах. Том 2

Всё можно понять и объяснить, только от этого не легче ему, Шамраю. И если какой-то полковник хочет везти его в Москву, пусть везёт. В жизни Романа уже ничего не может измениться. Время для него остановилось.

В машине Грунько сказал:

— Не такой ты простой, Шамрай, каким кажешься. Посоветоваться с тобой хочу. Понимаешь, стою перед серьёзными переменами в моей жизни. От этого на сердце много тревог и сомнений,

Шамрай молчал. Какое ему дело до изменений в жизни Грунько?

— Пора снимать военную форму, — продолжал военком. — Пойду учиться. Как ты думаешь, правильно я решил?

Шамрай недоуменно пожал плечами.

С какого это времени стало военкома интересовать мнение Шамрая?

— Правильно, пожалуй, — сам себе ответил Грунько. — Время идёт вперёд, учиться нужно, непременно нужно.

В военкомате полковник из Москвы приветливо посмотрел на Шамрая, как на старого знакомого.

— Мы вылетаем вечером, Роман Григорьевич.

— Зачем же меня вызывают в Москву?

— Для одной весьма приятной церемонии. Желательно взять с собой тёмный костюм и белую сорочку.

— Хорошо. Костюм у меня есть.

В самолёте полковник ухаживал за Шамраем, как за малым ребёнком, принёс газеты, спросил, не холодно ли от круглого окошка.

— Спасибо, — сказал Шамрай и, чтобы избавиться от забот полковника, закрылся газетой, и вдруг вздрогнул — с газеты на него смотрело красивое, улыбающееся лицо Павла Скорика.

«Никто не забыт», — называлась статья. Шамрай читал тесные газетные столбцы и думал о сложной судьбе Павла Скорика, о его трагической жизни и героической смерти.

Они прилетели в Москву вечером. Возле аэропорта их ждала машина. Номер гостиницы выходил окнами на Красную площадь.

— Вам удобно будет здесь? — спросил полковник. Шамрай вспомнил маленький номер в отеле «Каире», единственный номер отеля, который ему довелось увидеть в жизни. Там была Жаклин. Осенью она выйдет замуж за Робера…

— Да, мне будет удобно, спасибо, — прервав свои невесёлые мысли, сказал он. — Зачем всё-таки меня привезли сюда?

— Видите ли, я не уполномочен вам сообщить об этом, — ответил полковник и извинительно улыбнулся, — хотя весть эта и очень приятна. Завтра в министерстве вы всё узнаете.

— Хорошо, — не проявляя никакой радости, ответил Шамрай.

«Странный какой-то…» — подумал полковник, уходя из гостиницы.

Шамрай подошёл к окну, распахнул его и, опершись о подоконник, стал смотреть на Москву. По Красной площади освещённые сильными прожекторами шли тяжёлые танки. «Репетиция первомайского парада, — догадался Шамрай. — Хорошие машины». Прошли танки. На площади замелькали огоньки бегущих автомобилей. Апрельская ночь дохнула прохладой. Шамрай закрыл окно, разделся и лёг. Но заснуть в такую ночь было трудно. Неотступно, ярко встали перед глазами Терран, немецкие танки на его улицах, бледное сосредоточенное лицо Скорика и… Жаклин. Он видел, её в последний раз в Париже, на Северном вокзале. И не думал тогда, что это их последнее свидание.

Не долюбил, не успел…

Думал, что всё счастье их ещё впереди, а оказалось… Осенью Жаклин будет женой Робера Коше.

Может, умереть?

Этот вопрос встал перед ним впервые в жизни, и он тотчас отбросил его, не задумываясь. Нет, нужно жить. Он создан для того, чтобы жить и быть счастливым. За его жизнь, за его счастье погибли Колосов, Скорик, Джапаридзе… Он не имеет права умирать, не имеет права быть несчастным. Смешно, он ещё думает о счастье. Да, думает. И оно у него будет, обязательно будет.

Утром снова появился вежливый полковник, попросил спуститься к машине.

— Вот вы какой! — сказал маршал, внимательно всматриваясь в Шамрая, когда тот вошёл в его кабинет.

Имя маршала с восторгом произносили во всём мире. Шамрай сразу подтянулся, будто почувствовал на своих плечах погоны.

— Рад с вами познакомиться, — продолжал маршал, шагнув навстречу Шамраю. — О ваших подвигах прямо сказки рассказывают, а какой вы из себя, не знает никто, За доблесть и героизм, проявленные в борьбе против фашистских захватчиков, Президиум Верховного Совета наградил вас орденом Боевого Красного Знамени. Мне поручено вручить его вам. От всего сердца поздравляю.

Адъютант, молодой расторопный полковник, подал маршалу красную коробочку.

— Служу Советскому Союзу, — тихо ответил Шамрай, получая от маршала награду.

— Правительство Франции тоже удостоило вас высокой награды, — продолжал маршал. — Сегодня вечером в посольстве Французской республики вы получите командорский крест Почётного легиона.

Вот же существует на свете справедливость и правда. Роман в это верил всегда и знал, что рано или поздно они возьмут верх, потому что правда, как ни скрывай, всё равно покажет себя. Есть всё-таки на свете правда!

А может быть, в такой день попробовать найти и то заблудившееся в далёкой дороге счастье?

— У меня во Франции осталась жена, — вдруг сказал Шамрай. — Помогите, пожалуйста, вызвать её сюда.

— Француженка? — маршал посмотрел на него удивлённо.

— Да.

— Ваш брак оформлен юридически?

— Нет… Но всё равно она моя жена.

— Что-нибудь можно сделать? — повернулся маршал к адъютанту.

— Не думаю, — покачал головой адъютант.

— А если бы я с ней обвенчался? — спросил Шамрай.

— Не было бы никаких трудностей.

— Жаль вас, Роман Григорьевич, искренно жаль, — вздохнул маршал. — А ведь было так просто…

Вечером во французском посольстве после короткой церемонии посвящения в кавалеры Почётного легиона Шамрай сказал:

— У меня жена в Терране. Помогите ей приехать сюда.

— Жена? — Лицо посла расцвело улыбкой. — О, француженка покорила сердце героя! Прекрасно, сейчас мы выпьем за её здоровье! Как её имя?

— Жаклин Дюрвиль.

— А вы разве не венчаны? — недоуменно спросил посол.

— Нет.

Улыбка исчезла с весёлого лица француза: жаль, пропала такая милая сенсация.

— Боюсь, что нам будет трудно вам помочь. Закон есть закон, — сказал посол. — Вам, мой лейтенант, в своё время нужно было сделать совсем немного — пойти в мэрию или в церковь.

Шамрай больше уже не просил. Во всём виноват оказался он сам. Нет, неправда. Виновата эта проклятая война! Она лишила его любимой, лишила счастья. Но он всё-таки дома, среди друзей, а миллионы людей уже никогда не увидят родного порога.