Избранные произведения в одном томе

— Привет! — сказал я в трубку. — Ты в порядке?

— Все отлично. Я не помешала?

От голоса Дженни в груди расплылось знакомое тепло.

— Ну что ты, конечно, нет!

— Мне сказали, что ты уже на месте. Как добрался?

— Нормально. Даже согреться успел. Только из машины вылезать не хотелось.

Дженни рассмеялась.

— Ты там долго собираешься пробыть? — спросила она.

— Пока не знаю. Но и лишней секунды тоже не задержусь.

— Это хорошо. А то в квартире уже сейчас как-то пусто…

Я расплылся в улыбке от уха до уха. Надо же, а ведь до сих пор не верится, что нам выпал еще один шанс. Впрочем, я за него благодарен безмерно.

Дженни почти умерла. Точнее, умерла-то она по-настоящему, но те слова, что так меня перепугали, относились к Генри, а не к ней. Впрочем, еще пара минут — и все было бы кончено и для Дженни. Чистой воды случайность, что в суматохе неудачной облавы на мельницу никто не вспомнил про бригаду «скорой помощи» и не отослал ее в город. Когда я позвонил от Генри, медики только-только выехали в обратный путь, и их тут же направили к нам. Кабы не это счастливое обстоятельство, та искорка жизни, что я вдыхал в легкие Дженни, потухла бы еще до появления врачей. Потом выяснилось, что ее сердце все-таки остановилось, сразу по прибытии в больницу, а потом еще раз, час спустя. Только после каждой остановки его запускали снова. Через три дня к ней вернулось сознание, а по истечении недели Дженни перевели из отделения интенсивной терапии.

Врачи предупреждали, да я и сам знал, что есть опасность необратимого повреждения головного мозга, прочих органов, вероятность пожизненной слепоты… К счастью, страхи эти не оправдались. Пока ее организм восстанавливался, меня волновали другие, более глубокие и менее телесные, травмы Дженни. Впрочем, мало-помалу я начинал понимать, что беспокоиться не нужно. Она переехала в Манхэм с испуга. А сейчас испуг был побежден. Дженни лицом к лицу столкнулась с кошмаром и пережила его. Прямо как я, хотя и в несколько иной форме.

Словом, нас обоих вернули к жизни.

В кристальной тишине громко захлопали крылья. Это ворона выпорхнула из веток. Можно подумать, она специально дожидалась, пока я уберу мобильник. Я проводил ее задумчивым взглядом. Вот ведь тварь какая… И все ей нипочем: знай себе носится над ледяным болотом. Хотя нет, секундочку… Точно, так и есть: из блеклого, мерзлого торфяника уже пробиваются зеленые стрелки шотландского вереска. Весны грядущей провозвестник…

За спиной хрустнула заиндевевшая трава. Я обернулся и увидел женщину в полицейской форме. Совсем еще молоденькая. Темный опрятный плащ, все по уставу. И над воротником — белая маска лица.

— Доктор Хантер? Извините за задержку. Нам сюда.

Вслед за ней я проследовал к группе поджидавших меня полицейских; мы представились друг другу, обменялись рукопожатиями. Затем они расступились, давая мне пройти к тому, что вызвало нашу встречу.

Тело лежало в мелком овраге. Вновь нахлынуло знакомое чувство отчуждения. Сами собой глаза принялись фиксировать позу, текстуру кожных покровов, трепещущие на ветру волосы…

Я подошел ближе и занялся работой.

Книга II. УВЕКОВЕЧЕНО КОСТЯМИ

Разыгравшийся шторм отрезал от мира остров у побережья Шотландии. Остров, на который пришла смерть.

Кому принадлежит изуродованное и обгоревшее до полной неузнаваемости тело, случайно обнаруженное отставным детективом Броуди в заброшенном коттедже? Кто и почему совершил это жуткое убийство — и позаботился о том, чтобы никто и никогда не смог опознать останки? Связано ли это убийство с гибелью еще двух человек, жизнь которых унес весьма подозрительный пожар?

За дело берется опытный судмедэксперт Дэвид Хантер, приехавший на остров в отпуск. Вместе с Броуди он начинает расследование, а убийца уже замышляет новое преступление.

Глава 1

При определенной температуре горит что угодно: дерево, одежда… люди.

При двухстах пятидесяти градусах по Цельсию воспламеняется плоть. Кожа чернеет и трескается. Начинает плавиться подкожный жир, как на сковороде. От него загорается тело. Первыми схватываются руки и ноги, сухожилия и мышечные волокна сокращаются, и пылающие конечности двигаются в пошлой пародии на жизнь. Последними сдаются внутренние органы. В коконе влаги, они не уступают, пока огонь не поглотит все мягкие ткани.

Однако кость — субстанция иная. Кость упрямо сопротивляется. Даже когда выгорит весь углерод, кость сохранит свою форму. Бестелесный призрак ее готов рассыпаться, чтобы последний бастион жизни превратился в пепел. Этот процесс, с незначительными отклонениями, всегда протекает в одной и той же последовательности.

Но в каждом правиле есть свои исключения.

Спокойствие старого коттеджа нарушил футбольный мяч. Гниющая дверь распахнулась от удара, ржавые петли недовольно скрипнули. Комнату залил дневной свет, в проеме возник силуэт. Человек пригнул голову, вглядываясь в темноту. Его старая собака замерла в нерешительности, чуя недоброе. Человек тоже остановился, будто не хотел переступать через порог. Когда собака преодолела страх и шмыгнула внутрь, он позвал ее обратно:

— Ко мне.

Послушная собака вернулась и тревожно посмотрела на хозяина подслеповатыми глазами. Помимо запаха из коттеджа, она чувствовала его беспокойство.

— Сидеть.

Собака осталась наблюдать, как человек пробирается по заброшенному дому; сквозь сырость пробивался подозрительный запах. Медленно, нехотя человек направился к низкой двери у дальней стены. Поднес руку и застыл. Сзади заскулила собака. Но он не слышал. Осторожно открыл дверь, будто боялся того, что может предстать его взору.

Однако поначалу он не увидел ничего. В комнате царил полумрак, свет поступал лишь через окошко с треснутым стеклом, покрытым налетом многолетней грязи. При скупом освещении комната хранила свой секрет еще пару секунд. Затем глаза привыкли, стали прорисовываться детали.

И человек увидел, что лежит на полу.

Легкие схватили воздух, словно от неожиданного удара, и он невольно попятился.

— О Господи…

В ограниченном пространстве тихий голос прозвучал неестественно громко. Человек побледнел. Огляделся, будто здесь мог оказаться кто-то еще. Никого.

Затем сделал шаг назад, не сводя глаз с того, что лежало на полу. Только захлопнув со скрипом дверь, повернулся спиной.

Шаткой походкой он пошел прочь от коттеджа. Старая собака приветственно залаяла, но хозяин проигнорировал ее, ища в кармане пачку сигарет. Руки дрожали, и зажигалка сработала только с третьего раза. Он глубоко затянулся, табачные огоньки побежали к фильтру. Дрожь утихла.

Человек бросил окурок в траву, затушил, затем нагнулся и поднял. Засунул в карман, тяжело вздохнул и отправился к телефону-автомату.