Избранные произведения. Том 2

— Такого я еще не видел, Игорь! Башня пульсирует! А пауки… — Голос потонул в волне помех.

— Что пауки?

— Они… взрываются! — донеслось сквозь гул и шипение. — Пауки взрываются, Игорь!

Ивашура вскочил, бросил наушники на стол и устремился к двери. Одинцов догнал его уже на тропинке, ведущей к Башне.

Даже сквозь снежное одеяло, укутавшее землю, чувствовались вибрация и толчки, проникающие в тело. Башня высилась над лесом слепой выпуклой стеной, и даже отсюда, с расстояния в семь километров, было видно, как эту стену волнами бьет дрожь, всю стену — снизу доверху!

Выбежали на край поля, простиравшегося до самой Башни пятнистым покрывалом, и не сразу сообразили, что громадные черные предметы, вытянувшиеся цепочкой по полю, которые они приняли за причудливые скалы, на самом деле… чудовищные существа или механизмы! Больше всего они напоминали уродливых безголовых — только чешуйчатые торсы — кентавров, на спинах которых сидели такие же уродливые всадники.

— Господи! — сдавленно ахнул кто-то сзади.

Ивашура оглянулся: Вероника.

Отряд «всадников» попятился, под ударами «копыт» задрожала земля; Башня в это время превратилась в глыбу раскаленного стекла, из которой во все стороны ударили пучки света всех цветов радуги. Зрелище было феерическое, волшебное и страшное одновременно.

Гул, грохот, взрывы и крики пауков вдруг прекратились, наступила глубокая пульсирующая тишина. Оцепеневшие люди смотрели то на Башню, то на «кентавров», понимая, что сейчас произойдет что-то ужасное и непоправимое и что бежать уже поздно.

Один из «всадников» оглянулся, сверкнул единственным рубиново светящим щелевидным глазом, и тотчас же цепь «кентавров» тяжелой рысью устремилась к Башне, словно в атаку или скорее на штурм крепости, оставляя в снегу огромные круглые черные следы. Взвихрившаяся снежная пыль на мгновение скрыла Башню, дробный топот удалился, и снова наступила тишина…

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ВЛАДЫКИ 1

Автоматические видеокамеры высотной капсулы метеопатруля, обозревающие просторы европейской тайги,включились именно в тот момент, когда двухкилометровая Башня хроноквантового ускорителя внезапно вспыхнула голубым мигающим светом, с ее вершины сорвалась в небо исполинская голубая молния, вздрогнула земля, чудовищный вихрь ударил во все стороны от стен Башни, вырывая с корнем сотни и тысячи деревьев. На крыше Башни набухала опухоль голубого сияния, пролилась по стенам на землю, как вода через край стакана, и покатился по лесу кольцевой вал голубого пламени, оставляя за собой спекшуюся от жара лесную почву…

Булькающий гул, грохот и невероятный свистящий вой раскатились по холмам и равнинам на многие десятки километров, будя спящих, вызывая у бодрствующих недоумение и тревогу…

Здание лаборатории времени возле Башни ускорителя уцелело, но выглядело странно — будто стены покрыли белой светящейся краской, зато провалы окон в них были черными. Башня перестала светиться, потемнела, вершина ее потеряла плотность, превратилась в зыбкий дрожащий столб, исчезающий на высоте двух с половиной километров. Гул стих, и на ночную землю, в уцелевшие леса пришла пощелкивающая кастаньетами неестественная тишина…

2

Запись кончилась.

Ромашин посмотрел на собеседника.

Павел Жданов сидел совершенно неподвижно и смотрел на выключенный прожектор желтыми глазами, в которых можно было прочесть лишь непробиваемое спокойствие и порой иронию — если нюансы разговора становились понятны обоим до словесного объяснения.

Он был высок, но из-за развитой мускулатуры казался массивным; форму инспектора носил с подчеркнутым щегольством, что говорило о собранности, аккуратности и чувстве собственного достоинства. Лицо у инспектора было несколько замкнутым, лишенным мимики — печать долгой работы в пространстве, при отсутствии больших человеческих коллективов, но умный, проницательный взгляд выдавал в нем характер незаурядный.

— Управление аварийно-спасательной службы (УАСС) из-за этого переведено на режим бедствия?- Павел кивнул на проектор.

— Да,- подтвердил Ромашин.- Внешне масштабы катастрофы не впечатляют.

— Прошу прощения, но мне не очень ясно, почему вызвали именно меня. Разве у земного сектора мало специалистов нужного профиля?

Павел удивлялся не зря. Он был инспектором безопасности дальних космических экспедиций, а Игнат Ромашин возглавлял отдел безопасности научных исследований УАСС Земли. Служба одна, но разные направления, объекты, задачи. И вдруг его вызывают в Центр, отстраняют от прежней работы и приглашают в наземный сектор…

— Объясню. — Ромашин изменил позу, задумался, не отводя глаз.

«Интересный тип, — в свою очередь, подумал Павел. — Молод, но виски седые, скуп на эмоции, а лицо простое, разве что менее открытое и более твердое, но это уже характер. Выдержка у него, надо полагать, не уступает моей. А кожа подбородка и шеи, похоже, регенерирована- заметны глянцевитость и слегка розовый цвет…»

— Во-первых,у вас за плечами десятилетний стаж работы в космосе,-продолжил Ромашин,- а космос воспитывает в человеке умение мыслить раскованно, не стандартно,не стереотипно.Во-вторых,по образованию вы физик,что немаловажно, в-третьих, незаурядный спортсмен. Есть и в-четвертых, но об этом поговорим отдельно.

— Звучит интригующе.

— Увы, я вынужден говорить туманно, особенно что касается выбора вашей кандидатуры. Вернемся к главному. Я введу вас в курс дела, дам связь, код выдачи информации. Будете работать по своим планам и своим методам. Сразу отмечу: параллельно с вами будут работать и уже работают другие группы нашего отдела, но пусть это вас не смущает, дублирование необходимо, потому что положение дел требует исключительных мер, каких — не знает пока никто.

Главными консультантами для вас будут Атанас Златков, бывший заведующий лабораторией времени, и хронофизик, вернее, инженер-хрономеханик Игорь Марич, непосредственный участник эксперимента. Он единственный… — Ромашин снова изучающе взглянул в глаза Павлу, — кто остался жив из всего персонала лаборатории. Итак, вы видели, как это произошло. Последствия катастрофы плачевны. Повреждена орбитальная станция дальнего обнаружения, она в момент эксперимента проходила над лабораторией. Вокруг Башни хроноквантового ускорителя, которую мы называем проще — Ствол, лес и… все остальное уничтожено в радиусе десяти километров. Нарушен тепловой баланс региона. К Стволу подойти невозможно из-за «хронопены» — темпоральных эффектов, здание лаборатории уцелело, но проникнуть внутрь никому не удалось.

Ромашин помолчал. Павел тоже молчал, потом проговорил:

— Извините,но я все же не понимаю,чем вызван режим бедствия.Эксперимент не удался, произошла катастрофа, нужно провести расследование причин, устранить последствия… так? Обычная формула работы линейных отделов правления. Где здесь работа для безопасников?

— Эксперимент не просто не удался, он вышел из-под контроля и… продолжается до сих пор! Хроноген — генератор-инициатор реакции хронораспада «провалился» в прошлое на сотни миллионов, а может быть, и на миллиарды лет. Но главная беда в том, что Ствол неустойчив, колеблется во времени, возможно, генератор продолжает работать и уходит все глубже в прошлое. К чему это может привести, неизвестно. Ваша задача — выяснить степень вины человеческого фактора.

Павел безмолвно переваривал сказанное. У него уже скопилось немало попутных вопросов по мере того, как собеседник продолжал рассказ, но высказывать их вслух было преждевременно. В отделе хранится полный отчет о происшествии, и знакомство с ним наверняка отсечет большинство вопросов.

— Запишите код информационного канала нашего отдела. — Ромашин продиктовал семизначное число. — Вопросы ко мне есть?

— Есть, но задам я их позже, если не возражаете. Могу я начать работу сегодня?