Избранные произведения. Том 3. Между-Мир: Между-Мир. Внутри себя

— Это не пара невежественных бандитов, мистер Эббот, как те, с которыми вы столкнулись в Финиксе… Не думаю, что вы представляете для них проблему. Ради вашего здоровья, я не советовал бы вам с ними связываться.

Эрик слушал, но не слышал. Он не мог оставить Лайзу в обществе этих людей, не попытавшись освободить ее, каким бы отчаянным, каким бы безнадежным не было положение. Эббот подумал о том, чтобы броситься к двери в спальню. Впустит ли его Лайза? Поможет ли она ему? Учитывая ее поведение и то, как девушка реагировала на приказание Тархуна, он сомневался в этом.

Она сказала, что Эрик запутал ее. Тархун только что заявил то же самое. Любит она его или нет? Или, может, Лайза просто произнесла эти слова ради Тархуна? Триумф, который Эббот испытал минутой раньше, был равнодушно затоптан ногами. Он почти надеялся на предстоящую бессмысленную драку. Он с удовольствием примет боль, которая может заглушить хотя бы немного ту, что чувствовалась сейчас.

— Вы интересный человек, Эрик Эббот, — проговорил Тархун, — но недостаточно интересный, чтобы занимать меня и дальше. У меня есть другие дела, о которых нужно позаботиться. Я должен был раньше догадаться, что вы фанатик, и взять вас прямо в ресторане.

— Вы бы этого не сделали, — отозвался Эрик. — Слишком много свидетелей.

— Возможно. Вы быстро учитесь, мистер Эббот. Но это не принесет вам пользы. Я предлагал вам безопасный выход, практически умолял вас уехать. А вы не послушались.

— И что теперь? — спросил Эрик. — Я кончу, как Поликартос?

— Не знаю. Надеюсь, что нет. Сначала будет множество вопросов. После… Я не знаю. С этого момента ситуация не в моих руках. Я не несу за нее ответственности. Вы отвечаете за все, что бы не случилось. У вас было несколько шансов выбраться из той ямы, которую вы сами себе выкопали, а вы настаивали на том, чтобы копать еще глубже. Могилу или просто метафору, мне неизвестно.

— Лайза, — позвал Эрик. — Лайза, выйди.

— Вы профессионал, — пробормотал Тархун. — Вы понимаете мое положение.

— Лайза, ну, выходи же!

Внезапно Эбботу пришло в голову, что в спальне могут находиться другие люди. Они могли заткнуть ей рот кляпом, могли не пускать ее. Определить это не представлялось возможным. Существовала только закрытая дверь, и люди Тархуна двигавшиеся в его сторону, намереваясь взять жертву с четырех сторон. Эрик шагнул на диван, пытаясь охватить взглядом сразу их всех.

Тархун выглядел разочарованным; его подчиненные беззаботными. Эрик вдруг решил, что сейчас произойдет одно из двух: или он каким-то образом сумеет спастись и дойдет до самой кульминации происходящего, или эти четверо выбьют из него душу.

— Ну, давайте, — сказал он ободрительно, дразняще, делая одной рукой непристойный жест.

— Сейчас начнем, — сказал один из наступавших невыразительным, неприятным голосом.

— Вы пойдете с нами тихо и послушно, мистер Эббот? — спросил другой. — Это ваша последняя возможность. Мы не хотим причинять вам вреда.

— Но я хочу причинить себе вред, — осклабившись, ответил ему Эрик. — Ну-ка, попытайтесь напасть на меня. Может я сумею достать одного или двоих из вас прежде, чем вы меня увезете.

— Я так не думаю, мистер Эббот, — говорящий посмотрел на Тархуна. — Этот парень рехнулся, вы видите?

— Думаю нет, Жером, но, как я уже сказал ему, анализ не в нашей компетенции. Постарайтесь сохранить его в целости, насколько это возможно, ладно?

— Как скажите, сэр.

Тот, кого называли Жеромом, сейчас был ближе всего к Эрику. Он быстро шагнул вперед и дотянулся до его правой ноги. Другие двинулись мгновением позже, хорошо тренированная команда, быстро сужающая кольцо вокруг жертвы.

— Не доставляйте себе лишних неприятностей, мистер Эббот, — посоветовал Жером, дотрагиваясь до ноги Эрика.

Тот резко опустил кулак, намереваясь сбросить руку, схватившую его. Раздался приглушенный хруст, отвратительный для такого слабого звука. К чести Жерома следует сказать, что он не закричал. Его лицо исказилось, и бедняга схватился за разбитое правое запястье. В то же время остальная троица прыгнула на своего противника.

Эрик попятился по дивану. Две крепкие руки замкнулись на его шее. Тем временем другая пара рук пыталась удержать его руки и ноги.

Он слепо ударил. Один из мужчин отлетел, хлопнувшись о потолок, и повис, как орел, с распростертыми руками, погруженный в волокнистый изоляционный материал, как муха в янтарь, тупо таращась на пол. Или потолки здесь были тоньше, чем в старых зданиях в Финиксе, или удар получился сильнее. Эрик не знал. Он не знал ничего, кроме того, что должен убираться отсюда и от этих людей, чтобы спасти Лайзу.

Голова Эббота дернулась назад, когда человек, который схватил его за горло, сильно рванулся. Эрик судорожно попытался устоять против давления. Голова наклонилась вперед, и человек, пытавшийся перекрыть ему дыхание, перелетел через него, через диван, вертясь, как тряпичная кукла. Раздался Ужасный грохот, когда тело пробило стеклянные балконные двери. Повсюду разлетелись осколки, и несколько секунд комната была наполнена летающими алмазами, перемешанными с кровью. У Эрика создалось ощущение, будто он двигается внутри калейдоскопа, полного яркого, цветного разрушения. Люди вокруг кричали. Наступило время карнавала, и рядом с ним были Чарли и Габриэлла.

Они катались на аттракционе, который назывался «Луны Сатурна», в маленькой пластиковой машине, имитирующей отсутствие гравитации, могли выглядывать в прозрачное акриловое окно и видеть огни пышной ярмарки. Механизмы, дети, уличные торговцы и гуляющие наполняли пространство с беспорядочным звоном колокольцев, таким же резким, как яркая белизна вдалеке, бросавшаяся в глаза.

Человек, пробивший балконные двери, исчез. Должно быть, он вскрикнул, когда падал с восьмидесятого этажа к Ист Ривер.

Один из оставшихся бандитов отчаянно висел на Эрике в то время, как Жером поднял свою здоровую руку. Его кулак просвистел в сторону носа Эрика, намереваясь, видимо, разбить кость и вдавить ее осколки в мозг.

Где-то в далекой белизне Эрик подумал, что слышит голос Тархуна:

— Не убивайте его!

Но Жером больше не слушал своего босса. Насмешливая вежливость и черный юмор пропали, разрушенные до основания, как стеклянные двери и двое других человек.

Рука дотянулась до него. Она, несомненно, должна была убить Эрика. Вместо этого он почувствовал лишь незначительное неудобство где-то в центре лица. Его переносица не сломалась, даже не погнулась.