Избранные произведения

Блистали зеркала ее колен.

Кровь из очей струилась непрестанно,

И слезы заменили ей румяна.

Весь мир в ее глазах одела тьма,

Излишней сделалась для них сурьма.

Она глаза сурьмою не сурьмила —

Сурьму бы всё равно слезами смыло!

Страдая от незримого огня,

Заплакала, во всем себя виня:

«Влюбилась ты — позор подобной твари!

В раба, который куплен на базаре!

Властительницей быть — твоя судьба,

Зачем же любишь своего раба?

Ищи любимых во дворцах: царица

Имеет право лишь в царя влюбиться!

Не только странно то в твоем рабе,

Что вовсе не стремится он к тебе.

До жен Египта слух дойдет об этом,

И станешь ты насмешек их предметом».

Так спорила с собою день-деньской,

Но в доме сердца жил жилец такой,

Что с помощью рассудка или чуда

Нельзя было его прогнать оттуда.

Красавица с его душой слилась —

Кто мог бы уничтожить эту связь?

Душа покинет тело, но с любимой

Она хранит союз нерасторжимый.

Тот, кто любил, оставил нам завет:

«Покинет амбру — запах, розу — цвет,

И лишь любовь не вянет и не стынет,

Она вовеки душу не покинет».

КОРМИЛИЦА РАССПРАШИВАЕТ ЗУЛЕЙХУ

Увидев эту скорбь, не пряча слез,

Кормилица ей задала вопрос:

«О светоч мой, очей моих зеница!

Не знаю, что с тобой опять творится!

Я вижу — сердце у тебя болит,

Опять болит, но от каких обид?

Всегда с тобой души твоей отрада,

Чего ж тебе еще, скажи мне, надо?

Мы скорбь твою понять, простить могли,

Когда была ты от него вдали,

Но обрела ты друга дорогого,

Так почему же ты страдаешь снова?

Поведай мне: возлюбленной какой

Служил влюбленный ревностным слугой?

Развеялась твоей тоски причина,

В раба ты превратила властелина.

Тот месяц, что сияет с высоты, —

Невольник твой. Чего же хочешь ты?

Ликуй и радуйся счастливой доле,

Забудь о горестях земной юдоли,

Иди, вино из уст его испей,

Свое желанье утоли скорей.

Перед тобой — источник сладострастья,

Так насладись прозрачной влагой счастья».

Кормилицы бесхитростная речь

Сумела тот огонь сильней разжечь.

Ей Зулейха поведала, измучась,

Какая у нее плохая участь:

«Ты многое, о мать, не поняла,

Не очень вникла ты в мои дела.

Не знаешь, какова судьбы немилость:

Я ничего доселе не добилась.

Казалось бы, он мой слуга вполне,

Но покориться не желает мне.

Хотя всегда находимся мы рядом,

Меня ни разу не подарит взглядом.

Воистину, страшнее нет беды —

Страдать от жажды около воды!

Горит мой лик в смятенье и тревоге,

А он молчит, в свои уставясь ноги.

Я не виню за это гордеца,

Чьи ноги лучше моего лица!

Я гляну на него — и в миг единый

Его чело избороздят морщины.

Могу ли порицать его чело?

Всё, что творит он, — свято и светло!

Моей любви дороги стали кривы,

Тому виной — бровей его извивы.

Мой разум поразила слепота,

Тому-виной — Юсуфа красота.

Вблизи меня слова он произносит,

Но горе, а не радость мне приносит.

Его уста — воды живой исток,

Но я-то лью кровавых слез поток.

Он вырос, как моих желаний древо,

Но радости не вижу от посева.

Хочу сорвать я с ветки сочный плод,

Но яблока мне ветка не дает.

Мне подбородка ямочка желанна,

Но в яму горя падаю нежданно.

Его ревную к рукаву, узнав,

Что овладел его плечом рукав.

Его одежды стать бы мне краями:

Прильнула б к праху под его ногами!»

Кормилица заплакала навзрыд:

«Как можно жить, коль так душа горит?

По мне, разлуки тяжкие страданья

Милей такого странного свиданья.

Горька беда разлуки — горше нет,

Зато в таком свиданье — сотни бед!»

ЗУЛЕЙХА ПОСЫЛАЕТ КОРМИЛИЦУ К ЮСУФУ

Для Зулейхи, иссохшей от печали,

Ее слова сочувствием звучали.

Сказала мамке: «О, как много раз