Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16

Их руки скользнули друг к другу. Ручка Кэти оказалась холодной, как мрамор, так она была напряжена; и он крепко сжал ее, пока кровь вновь не начала пульсировать по жилам. Никогда прежде он не был к ней так близок. Словно ее душа проникла в его душу.

Появление крестьянки оборвало чудесный миг. Мори взглянул на нее невидящими глазами, а она, указав на северное небо, практично заметила:

– Es wird Schnee kommen. Schau’n sie, diese Wolken. Es ist besser Sie gehen zuruck nach Schwansee.

– Она советует нам идти домой. – Вернувшись на землю, ответил он на вопросительный взгляд Кэти. – Предвещают снегопад, небо уже сейчас затягивается тучами.

Он оплатил счет, оставив щедрые trinkgeld [344] , и они отправились в обратный путь вдоль горного хребта, теперь уже в полной тишине, ибо Мори погрузился в глубокую задумчивость. Ветер стих, похолодало, все вокруг окрасилось в серые тона, солнце быстро катилось за гору, как огромный красный апельсин. Через час они спустились в долину. Мори не терпелось быстрее вернуться на виллу – он беспокоился за Кэти, как бы она не простудилась в этой промозглости. Но когда они собирались перейти главную дорогу, пересекавшую тропинку к Шванзее, мимо пролетел красный спортивный «эм-джи», потом притормозил со скрипом, остановился и с ревом развернулся.

344

Чаевые (нем.).

– Привет, привет, привет! – послышались громкие, чересчур радостные крики. – Я так и знал, что это ты, старина.

Выведенный из задумчивости, Мори узнал, предчувствуя дурное, блейзер с медными пуговицами – Арчи Стенч. Небрежно высунувшись из окна со стороны водителя и улыбаясь во все тридцать два зуба, Стенч протянул руку в перчатке, и Мори пожал ее с деланой любезностью крайне раздосадованного человека. Торжественность дня была разбита вдребезги.

– Это мисс Эрхарт, дочь старинной подруги, – быстро сказал он, желая быстрее загасить многозначительный блеск, промелькнувший в хитрых глазенках Стенча. – Ее дядя, миссионер из Центральной Африки, присоединится к ней через два дня.

– Очень интере-е-есно, – протянул Арчи. – Приедет сюда?

– Ненадолго, – холодно кивнул Мори.

– Я хотел бы встретиться с ним. Африка сейчас самая горячая новость. Ветер перемен. Ха-ха! Вот так, старина. В Конго сейчас штормит. Вам нравится здесь, мисс Эрхарт? Остановились у Мори, полагаю?

– Да, – ответила Кэти на оба вопроса. – Но скоро я уеду.

– Не в дикую Африку? – игриво поинтересовался Стенч.

– Туда.

– Боже мой! – Стенч пришел в восторг. – Вы серьезно? Какой отличный материал получится. То есть вы тоже занимаетесь миссионерским рэкетом… Простите, я хотел сказать, делом?

Кэти слегка улыбнулась, к досаде Мори, словно ее не покоробила бесцеремонность Стенча.

– Я медсестра, – пояснила она. – Еду помочь своему дяде… Он открывает больницу в Квибу, на границе Анголы.

– Молодцы! – просиял Стенч. – Когда все бегут из того края на семи ветрах, вы стремитесь туда. Страна должна об этом услышать. Мы, британцы, никогда не сдаемся. Я загляну после приезда вашего дяди. Угостишь глоточком, дружище, в память о старом добром времени? Что ж, мне пора. Устал зверски. Ездил в деревню Песталоцци [345] , показывал фокусы ребятне. Шестьдесят километров в один конец. Скука чертовская. Но маленькие паршивцы очень хороши. До встречи, мисс Эрхарт, пока-пока, старина. Чудесно, что ты вернулся!

345

Детская деревня Песталоцци, названная в честь ученого, – это швейцарская организация по оказанию помощи нуждающимся детям и подросткам из многих стран мира. Она располагается в городе Трогене и является компетентным центром образования и межкультурной совместной жизни. Находится на содержании Фонда Песталоцци.

Уезжая, Арчи крикнул из окна, подтверждая будущий визит:

– Так не забудь, я еще позвоню!

– По-моему, милый человек, – заметила Кэти, когда они перешли дорогу. – Как это хорошо с его стороны – развлечь ребятишек.

– Да, он всегда затевает что-то в этом роде. Но… к сожалению, немного развязен, – сказал Мори тоном человека, с неохотой осуждающего другого, и добавил, словно это объясняло все: – Корреспондент «Дейли эко».

Злосчастная встреча именно в тот момент, когда он решал глобальные вопросы, касающиеся души, порядком его расстроила. Стенч представлял угрозу. Будь оно все проклято, подумал Мори, возвращаясь к земному, через полчаса новость о его приезде с Кэти разнесется по всей округе.

И действительно, не успели они вернуться и выпить чаю, как зазвонил телефон.

– Переведите на кабинет, – велел он Артуро. – Прошу прощения, дорогая Кэти, я отлучусь на несколько минут. Наш друг Стенч, как видно, поработал.

Наверху он снял трубку и раздраженно нажал красную кнопку, предчувствуя недоброе; его опасения сразу подтвердились: в трубке прозвучало контральто мадам фон Альтисхофер.

– Добро пожаловать домой, дорогой друг! Я буквально минуту назад узнала о вашем возвращении. Почему вы мне ничего не сообщили? Сколько времени прошло! Вас здесь очень не хватало. Все только и говорят о вашем таинственном исчезновении. Итак, как скоро я могу прийти повидаться с вами и вашей юной гостьей, намеренной посвятить себя Черному континенту?

Поразительно, каким неприятным показалось ему подобное вторжение – не только сами слова, но и любезная манера, и вывернутый наизнанку английский, и даже звучный голос. Он прокашлялся и пустился в поверхностные объяснения, суть которых сводилась к тому, что дела старинных друзей семьи задержали его дольше, чем он предполагал.

– Родственники? – вежливо осведомилась дама.

– В какой-то мере да, – уклончиво ответил он. – Когда приедет мой второй гость, надеюсь, вы навестите нас и познакомитесь с ними обоими.

– Но до тех пор вы должны приехать ко мне выпить.

– Очень хотел бы, но никак. Много дел накопилось за время отсутствия. – Глянув в окно, он увидел, как в воздухе медленно кружат первые хрупкие снежинки, и ухватился за эту тему. – Боже милостивый! Настоящий снегопад. Боюсь, нас ждет ранняя зима.

– Несомненно, – сказала она, хохотнув. – Но неужели мы теперь будем говорить о погоде?

– Конечно нет. Скоро увидимся.

Нахмурившись, он повесил трубку и оборвал тем самым разговор, раздосадованный ее вмешательством, – хотя нет, так считать было несправедливо; несмотря на ее немецкую напористость, она была милая женщина, а он, возможно, излишне ее поощрял. Нервы были взвинчены до предела. Вновь накатило странное ощущение, будто время сжимается вокруг него. Внизу его ждало разочарование – Кэти ушла к себе в комнату. Она не появлялась до самого ужина, а когда все-таки вышла, то он увидел, что она, желая доставить ему удовольствие, надела зеленое платье. Тронутый до глубины души, он понял, что в этом мире для него существует только одна-единственная женщина. И в нем вспыхнуло такое острое желание, что он был вынужден отвернуться без обычного комплимента, не сказав ни слова. Весь вечер, несмотря на усилия развлечь гостью, он был сам не свой, поглощенный мыслью, скорее одержимый ею, что нужно принять решение, ведь времени в его распоряжении оставалось все меньше. После того как они прослушали несколько пластинок, она, должно быть, почувствовала, что он хочет побыть один, и, сославшись на усталость, ушла спать пораньше, оставив его в библиотеке.

Глава XII

После ухода Кэти он несколько минут стоял неподвижно, прислушиваясь к ее легким шагам наверху. Потом машинально принялся рассовывать большие диски по полиэтиленовым пакетам и расставлять их по местам в бюро. Приоткрыв одно из трех высоких окон, он выглянул в ночь. Снегопад, начавшийся с легких пушинок, продолжался весь вечер – тихий, мягкий, наполнявший воздух крупными парящими хлопьями. И сейчас весь сад был укутан, ничего не осталось, кроме белого одеяла, жизнь словно прекратилась. Неестественное затишье нарушали лишь заунывный скрип колесного судна, с трудом пересекавшего обледенелое озеро, да слабые завывания северного ветра, вначале едва слышные, но потом набравшие силу. Мори отлично знал этот ветер, который скатывался по спирали с гор, сокрушая все на своем пути и предвещая бурю. Через пять минут, как он и предвидел, ветер уже ревел вокруг дома, скрипя ставнями, срывая черепицу с крыши. Воздух, резко похолодавший, облепил кружащие снежинки льдом. Они стали острее, смешавшись с тяжелыми каплями града и поднятой с земли порошей. Деревья, невидимые, но вполне слышные, начали знакомый сумасшедший танец фанданго, который он часто себе воображал для собственного развлечения, проигрывая пластинку Берлиоза.

Но его настроение никак не допускало Берлиоза. Вагнер подошел бы лучше, мрачно подумал Мори, что-то вроде «Полета валькирий», но у него не было настроения слушать музыку, он мог думать только о судьбоносном решении, которое предстояло принять, и о ней. Мори закрыл окно и, потянув за шнур с кистями, задернул бледно-розовые клетчатые занавески, а сам думал, уснула ли она или, что казалось более вероятным, буря ей помешала. Он мучительно представил, как она лежит там наверху, одна, и прислушивается, округлив глаза, к ночному вою! Если бы только он смел пойти к ней. Но разумеется, об этом не могло быть и речи. Он не находил себе места от беспокойства, сознавая, что нужно собраться, попробовать навести порядок в мыслях. Взяв книгу с полки, новую биографию лорда Кёрзона [346] , он упал в кресло. Но не смог сосредоточиться на чтении даже о Кёрзоне – человеке, которым он глубоко восхищался и, более того, считал своим идеалом, хотя сам себе в этом не признавался. Мысли его блуждали, слова сливались в бессмысленные пятна. Мори встал, бросил взгляд на напольные часы Томпиона [347] : всего половина одиннадцатого. Слишком рано, чтобы лечь спать, он все равно не уснет. Ни за что. Он перешел в гостиную и принялся метаться от стены к стене, наклонив голову, не глядя на свои картины, которые в прошлом так часто служили ему утешением. Ему стало невыносимо жарко, но он подавил неуемное желание выйти на занесенную снегом террасу, а вместо этого отправился в чулан и выключил термостат. Из кухни не доносилось ни звука; Артуро и Елена давно ушли на свою половину. В последнее время даже они проявляли признаки беспокойства, словно ждали какое-то неприятное известие. Вернувшись в гостиную, он хотел было снова вышагивать от стены к стене, но сразу остановился, уловив наконец суть проблемы.

346

Джордж Натаниел Кёрзон (1859–1925) – маркиз, видный английский публицист, путешественник и государственный деятель: вице-король Индии, министр иностранных дел Великобритании (1919–1924), лидер палаты лордов.

347

Томас Томпион (1638–1713) – английский математик и конструктор точных приборов, часовых дел мастер.