Избранные жития святых III-IX вв.

В то время некая вдова по имени Феодотия пожертвовала Исидору тысячу золотых монет, чтобы он на эти деньги одевал находившихся в Александрии нищих, сирот и убогих вдовиц. При этом вдова просила Исидора не говорить о том патриарху Феофилу, чтобы последний не отобрал золота и не затратил его на предпринятые им каменные постройки. Получив золото, Исидор поступил так, как просила его Феодотия, и ничего не сказал Феофилу. Тем не менее Феофил узнал от кого-то, что Исидор получил от Феодотии тысячу золотых монет и истратил их на потребности бедных без его, Феофилова, ведома. Златолюбивый Феофил сильно прогневался за это на Исидора и возвел на него несправедливое обвинение в противоестественном грехе. В подкрепление своего обвинения Феофил подыскал лжесвидетелей. Но невинный Исидор был оправдан. Впрочем, по необузданной злобе своей Феофил все-таки лишил его пресвитерского сана и с побоями и бесчестием изгнал из клира. Пострадав невинно, Исидор покинул Александрию и удалился пустынножительствовать на Нитрийскую гору, на которой он жил ранее, будучи еще молодым; заключившись здесь в одной хижине, он молился Богу, терпеливо перенося свое бесчестие.

В то время в египетских монастырях жили четыре брата, люди добродетельные и боявшиеся Бога, которые всю свою жизнь проводили в посте и иноческих подвигах. Имена их были следующие: Диоскор, Аммоний, Евсевий и Евфимий, а прозывались они Долгими, так как все они отличались большим ростом. Эти братья за свою добродетельную жизнь были почитаемы не только жителями Александрии, но и самим Феофилом. Одного из них, именно Диоскора, он против его желания назначил епископом Гермопольским³⁵, а двух братьев его, Аммония и Евфимия, упросил поселиться с ним в патриархии и принудил их принять священнический сан. Пребывая в патриархии при Феофиле, они увидели, что последний живет не по заповедям Божиим, более любит золото, чем Бога, и творит большие несправедливости; поэтому они не пожелали оставаться с патриархом, но, покинув его, снова возвратились к отшельнической жизни. Уразумев причину их удаления, Феофил весьма на них обиделся, переменил любовь, которую питал к ним, на злобу и стал помышлять о том, как бы отомстить им. Сначала он распустил слух, будто Долгие вместе с низверженным Исидором придерживаются Оригеновой ереси и соблазнили сею ересью многих черноризцев. Затем он послал к ближайшим епископам повеление немедленно удалить старейших черноризцев из Нитрийской пустыни, не указывая оснований для такого распоряжения. Когда епископы поступили согласно с приказанием патриарха, изгнав с гор и из пустынь всех благочестивых и богоугодных подвижников, то изгнанные, собравшись вместе и придя в Александрию к патриарху, умоляли его сообщить им, за что они осуждены и изгнаны из мест своего жительства. Патриарх в безумном гневе бросился на них, как бы бесноватый, и, закинув омофор³⁶ на шею Аммония, стал бить его, восклицая:

— Еретик, прокляни Оригена!

Причинив побои Аммонию, а также и другим, Феофил не только не позволил им в своем присутствии что-либо говорить, но всех с бесчестьем прогнал от себя. Они же, так и не дождавшись ответа на свой вопрос Феофилу, возвратились в свои хижины, мало обращая внимания на ярость и беснование своего патриарха.

Созвав ближайших епископов, Феофил предал анафеме четырех невинных иноков: Аммония, Евсевия и Евфимия, братьев Диоскора, а также вышеупомянутого блаженного Исидора, не расследовав исповедания его веры. Но злоба его не укротилась. Он сам написал против них много ложных обвинений — в ереси, волхвованиях и многих иных тяжких грехах; затем, подкупив клеветников и лжесвидетелей, передал им ложные обвинения, приказывая, чтобы клеветники подошли к нему, когда он в праздник будет поучать народ в церкви, подали ему написанные против вышеупомянутых черноризцев обвинения и выставили лжесвидетелей. Когда все произошло таким образом, патриарх повелел ложные обвинения прочесть в соборе; потом он показал эти обвинения градоначальнику, взял у него около пятисот воинов и отправился с ними на Нитрийскую гору с намерением изгнать из Египетской области Исидора, братьев Диоскора и всех их учеников как еретиков и волхвов. При помощи войска Феофил сначала сверг с епископского престола Диоскора, а затем, напоив солдат вином, напал ночью на Нитрийскую гору и прежде всех искал Исидора и братьев Диоскора: Аммония, Евсевия, Евфимия. Не найдя их (ибо они укрылись в одном глубоком рве), он приказал воинам напасть на всех черноризцев, сжечь их жилища и разграбить все их скудное имущество, одежду и пищу. Пьяные солдаты, устремившись по всем местам и пещерам, умертвили, задушив в дыму и огне, до десяти тысяч святых постников (в десятый день июля месяца, когда в Святой Церкви и совершается память их). Остальные иноки разбежались, скрываясь где кто мог. После этого Феофил удалился в Александрию.

Оставшиеся после погрома иноки собрались вместе и после долгого плача о своих убитых отцах и братьях разошлись кто куда хотел. Диоскор же со своими братьями, блаженный Исидор и многие другие черноризцы, просиявшие в посте и добродетелях и почтенные от Бога даром чудотворения, в глубокой печали удалились в Палестину. При этом для них не то было горько, что они обижены и изгнаны, но то, что они без вины отлучены Феофилом от Церкви и причислены к еретикам. Но и в Палестине Феофил не оставил их в покое: он немедленно послал к палестинским епископам со словами: «Не следует вам без моего согласия принимать отлученных и убежавших от меня».

Тогда изгнанные, не зная, куда обратиться, отправились в Константинополь к святому Иоанну Златоустому, как к надежному пристанищу, и, припав к ногам его, со слезами умоляли оказать им милость и помощь. Видя пятьдесят уважаемых мужей в таким несчастье, Иоанн пожалел о них и прослезился. Затем, узнав, почему они претерпели такую напасть от Феофила, утешил их ласковыми словами и успокоил, предоставив им помещение при церкви Святой Анастасии. Содержание им давал не только святой Иоанн, но и святая Олимпиада диакониса³⁷, которая доставляла им все необходимое из своих средств. Сия диакониса все свое богатство обратила на то, чтобы нищие и странники имели покой и все потребное для жизни. Она поистине была святая; святы были и те черноризцы, память некоторых из них Церковь почтила впоследствии празднованием. Среди них особенно выдавался некто именем Иеракс, в течение многих лет одиноко проживший в пустыне, которого бесы так искушали:

— Старец! Ты проживешь еще пятьдесят лет. Как ты столь долгое время будешь жить в пустыне?

Он же, уразумев их обольщение, сказал:

— Вы мне печаль причиняете, предсказывая мне столь кратковременную жизнь; а я ведь приготовился претерпевать лишения в пустыне в течение двухсот лет.

Услышав сие, бесы убежали посрамленными. Вот такого-то отца, которого не могли поколебать бесы, изгнал Феофил Александрийский! Еще в числе святых черноризцев был Исаак пресвитер, сведущий в Божественном Писании, ученик святого Макария³⁸, непорочный от материнской утробы, ибо он был принесен в пустыню пятилетним и там вырос. Да и все те изгнанные Феофилом черноризцы были святы и преподобны. Блаженный Иоанн высоко почитал их и не возбранял им посещать церковь, хотя не допускал до святого причастия, пока сам он подробно не уяснит причины их отлучения от Церкви и не примирит их с Феофилом. Он удерживал их, чтобы они ничего не говорили о своей обиде царю и не жаловались на Феофила, обещаясь примирить его с ними. Иоанн действительно писал Феофилу о том, чтобы он дозволил тем черноризцам мирно проживать в своих келиях в Египте и снова принял их в лоно Христовой Церкви.

Между тем слухи о том, что Иоанн принял изгнанных иноков в общение с собой, дошли до Феофила. Вместе с тем некоторые клеветники говорили ему, будто бы Константинопольский епископ допустил их до причастия (что было неверно). За это Феофил сильно прогневался на Иоанна и послал к нему дерзкое послание, обвиняя в нарушении церковных постановлений³⁹. Однако Иоанн после сего вторично послал Феофилу миролюбивое писание, упрашивая его прекратить гнев и не запрещать инокам пребывание там, откуда они изгнаны. Но Феофил грубее прежнего ответил Иоанну и стал гневаться на него больше, чем на черноризцев. Только тогда черноризцы написали царю жалобу, где описали все свои бедствия, которые невинно претерпели от Феофила. Свою же жалобу они подали царю в то время, когда тот находился в церкви.

Сожалея о несчастье столь честных и добродетельных иноков, царь тотчас же послал к Александрийскому областеначальнику предписание отправить Феофила, хотя бы и насильно, на суд в Константинополь, чтобы он перед патриархом Иоанном и собором епископов дал ответ о причинах своей злобы и понес осуждение за дела свои. Царь писал также к папе Римскому Иннокентию⁴⁰, прося его отправить от себя епископов в Константинополь на Собор для суда над Феофилом. Папа немедленно повелел своим епископам быть готовыми в дорогу и стал ожидать от императора Аркадия уведомления о том, собрались ли восточные епископы. Но царь вторично не писал, и потому западные епископы не явились в Константинополь. Между тем Феофил подкупил Александрийского областеначальника, и последний позволил ему пробыть в Александрии до тех пор, пока он не соберет из Индии всякие благовонные ароматы и сладкие яства, которые он мог бы отправить на корабле в Константинополь. В то же время Феофил склонил на свою сторону святого Епифания, епископа Кипрского⁴¹, и оклеветал перед ним святого Иоанна, утверждая, будто он еретик, так как принял к себе последователей Оригена и с ними причащается. Будучи человеком незлобивым, Епифаний не распознал Феофилова коварства, поверил лжи и, ревнуя о благочестии, проклял Оригеновы книги на Поместном Соборе в Кипре, а затем написал Иоанну послание, в котором увещевал его поступить так же. Но Иоанн, не спеша с сим делом, продолжал изучать Божественное Писание и все свои заботы направлял к тому, чтобы поучать народ в церкви и приводить к покаянию грешников.

Между тем Феофил, готовясь к путешествию в Константинополь, упросил святого Епифания отправиться туда же:

— Мы устроим, — говорил он, — собор против оригенитов.

Убежденный им, Епифаний поспешил отправиться в Константинополь, куда прибыл ранее Феофила. Но прежде его прибытия в Константинополе произошло следующее событие.

Жил там один вельможа, по имени Феогност, человек добрый и богобоязненный. Он был оклеветан перед царем в том, будто бы он хулил и злословил царя, а царицу называл «злоненасытною» и говорил, что она несправедливо захватывает чужие имения. Царь разгневался на Феогноста и повелел отправить его в Солунь в заточение, а все его богатство и имение отнять, кроме одного виноградника, находившегося за городом, который царь позволил оставить жене и детям Феогноста на пропитание. На пути в Солунь Феогност впал в недуг и от печали умер. Жена его в глубокой скорби о своем муже пришла к святому Иоанну и со слезами рассказала ему свое горе. Святой стал утешать ее мудрыми речами и советовал возложить печаль на Бога. При этом он позволил ей ежедневно брать для себя и для своих детей пищу из церковной странноприимницы, а сам выбирал между тем удобный случай, когда бы мог попросить царя, чтобы он возвратил вдове и детям ее отнятое у них без причины имущество. Но царица по злобе не только воспрепятствовала этому, но и причинила величайшие бедствия блаженному Иоанну.

Однажды во время сбора винограда Евдоксия проходила мимо виноградника Феогностова, который был не в дальнем расстоянии от царских виноградников. Привлеченная его прекрасным видом, она вошла в него, срезала гроздь своими руками и съела. Между тем, было такое царское постановление: если царь или царица войдут в чужой виноградник и съедят гроздь, то после сего хозяин того виноградника не имеет на него права и виноградник этот причисляется к царским, а владелец его или вознаграждается деньгами, или получает от царя иной виноградник. Согласно этому постановлению Евдоксия приказала Феогностов виноградник приписать к виноградникам царским. Так она поступила, руководясь следующими соображениями: с одной стороны, она желала причинить бесчестие вдове и детям ее, так как негодовала на нее за то, что она приходила к Иоанну и рассказала ему о своем горе, а с другой стороны, царица изыскивала обвинение против Иоанна, чтобы изгнать его из Церкви. Она, конечно, знала, что если Иоанн услышит о сем, то не будет молчать, но станет на защиту обиженной вдовы, а из этого возникнет раздор и исполнится ее замысел. Это и сбылось.

Действительно, обиженная вдова прибегла к блаженному Иоанну и с рыданием сообщила ему, что царица отняла у нее виноградник — последнюю надежду на прокормление детей. Иоанн немедленно отправил с архидиаконом Евтихием письмо к царице, склоняя ее на милосердие, напоминая о добродетельной жизни ее родителей, о добродетелях прежних царей, приводя ей на мысль страх Божий и умоляя ее возвратить виноградник бедной вдове. Царица, не повинуясь наставлению Иоанна и не слушая его молений, написала ему суровый ответ, в котором она ссылалась на древние царские законы и, как будто обиженная им, гордо заявляла, что более не будет сносить такой обиды. «Ты, — писала Иоанну царица, — не ведая царских постановлений, осудил меня в своих речах как совершающую беззаконие и обидел меня, но я не потерплю более твоих оскорбительных речей, не потерплю и тебя, не перестающего наносить мне оскорбления.»