Избранными не становятся…

Хочу лежать перед телевизором и лопать виноград. Если не судьба мне жить так, то пусть убивают. Плевать. Перерожусь в следующей жизни в красивую бабочку и буду порхать над яркими полями, наслаждаясь короткой и беззаботной жизнью. Аглофус скрипуче рассмеялся. Ну естественно, он же мог запросто читать мои мысли. Мужчина поднял посох над головой, произнося какие-то слова. По посоху спиралью шло голубое свечение. Едва глянув на мага, я отвернулась. Через мгновенье голос затих. Послышался глухой стук. Потом еще и еще. Наконец наступила тишина. Ничего не происходило. Повернувшись, я увидела, что вся процессия лежит на земле.

Массовый обморок, или внезапная эпидемия? Корни, обвивающие руки и ноги ослабли, и, недолго думая, я подтянула их к себе, разминая затекшие мышцы. Сползя с камня, перебежками, я добралась до леса, переходя на уверенный бег. В какую сторону бежать? Куда спрятаться? На каком расстоянии Глобус может читать мысли? И есть ли у него ограничения вообще? Опыт в древолазании у меня был минимальный. Пара деревьев во дворе, которые на спор с друзьями мы покоряли в детстве, да соседская яблоня, на которую мы совершали набеги темной ночью, отдыхая в деревне у бабушки. Но сейчас для меня это казалось единственным выходом. В боку сильно кололо, а дыхание сбивалось. Под ногами все чаще вырастали корни, камни и шишки, заставляющие расстелиться по земле, превращая идеально белое одеяние в грязную тряпку. Выбрав высокое, ветвистое дерево, переведя дыхание и пытаясь удержать сердце в груди, я полезла наверх. Взобравшись метров на пять, или семь, выбившись из сил и разумно посчитав эту высоту довольно безопасной, я растеклась по широкой ветке, прислонившись спиной к стволу. Я была похожа на ежика, утыканная занозами и нацеплявшая полную голову листьев и коры. Иногда мне начинало казаться, что по телу кто-то ползет, но, пару раз попытавшись избавиться от этого ощущения, и чуть не сиганув вниз, я решила, что пусть себе ползают.

Сейчас главной моей целью было изгнать из головы все мысли, что казалось практически невозможным. С моего места в отдалении можно было разглядеть полянку, на которой еще недавно я спала. Фигуры больше не лежали на земле, а хаотично перемещались, возможно, в поисках пропавшей жертвы. Посчитав, что лучший способ избавить голову от ненужных мыслей, и мыслей вообще, это исправить утреннее недоразумение, я укуталась в рясу, расположилась настолько удобно, насколько это было возможно, и прикрыла глаза, стараясь уснуть.

Сон закончился быстро и внезапно. Уснуть здесь оказалось гораздо сложнее, чем я себе представляла, поэтому тот, кто тряс меня за плечо, вызвал море недовольства. Разлепив один глаз и увидев перед собой только лес и небо, я повернула голову, вглядываясь в размытое лицо человека, осмелившегося потревожить столь чуткий и опасный сон.

— Кто здесь? Голос слегка охрип. Я тут же списала это на последствия от лежания на холодном камне и продуваемую всеми ветрами обновку. Да и простуда не могла пройти бесследно.

— Давай уже просыпайся! — нетерпеливо прошептал голос прямо в ухо. По лицу что-то ударило. Потерев глаза руками, восстановив зрение, я, наконец, разглядела человека, посягнувшего на мое спокойствие. Хазард сидел на соседней ветке, сжимая в руках мою одежду и кое-что из позаимствованного мною оружия.

— Откуда это? — по какой-то причине одежда и оружие удивили меня чуть больше, чем молодой человек, постоянно появляющийся из ниоткуда. Как он смог меня отыскать?

— Не важно. Одевайся уже. Молодой человек деликатно отвернулся. Спать на ветке дерева было не удобно. Переодеваться на ветке дерева оказалось в разы неудобнее. Я трижды хваталась руками и ногами за спасительный ствол. Наконец, я прицепила кинжалы к голенищу и застегнула пояс с трубочкой и дротиками. Больше Хазард мне ничего не принес. Но горевать долго не стала. Все равно не умела пользоваться ни одним оружием. Так может и хорошо, что из моих рук забрали эти орудия массового поражения. Повинуясь приказу «Оделась? Спускайся», я обвила полюбившееся дерево руками и полезла вниз. На пол пути к земле, послышался треск над головой, а по спине пробежал холодок. Внизу раздался глухой стук и тихая ругань. Вернувшись на твердую землю, я обернулась. Хазард сидел, потирая ушибленное место. Точнее места. Как он только не убился совсем? Я направилась к нему, чтобы помочь, когда внимание привлекло что-то маленькое, блестящее на солнце. Любопытство пересилило жалость, и, пройдя мимо опешившего раненого, я опустилась на корточки. В руки ко мне попал маленький золотистый медальон, в форме, чем-то похожей на сердце. Поддев ногтем замочек, я заглянула внутрь. «С любовью от Дэвида». Я повернулась к молодому человеку. Он неловко переминался с ноги на ногу.

— Я…

— А кто он, этот Дэвид? Твой… друг? — я протянула Хазарду найденный медальон. Скорее машинально забрав у меня украшение, молодой человек сел на землю и рассмеялся. Хотя сидеть ему сейчас было, наверное, больно. Нервное, видимо. Я вежливо дождалась, пока его истеричный смех закончится, и он, наконец, поднимется с холодной земли.

— Что ж. Глупо конечно получилось, — почесал он в затылке. — Давай знакомиться. Дэвид Хазард. Хазард протянул мне руку. Так. Или он этот медальон себе любимому приготовил, или любимой девушке. Пока вроде все элементарно. Но, когда я показала его ему, парень стушевался. А значит… В моей голове активно заработал великий детектив. Посмотрев на протянутую руку, потом на свою, затем на самого Хазарда, я развернулась на сто восемьдесят градусов, и побежала.

Вперед. В лес. В неизвестность. Совсем немного. Распластавшись по земле, споткнувшись о выпирающий из земли корень, я зашипела. На глазах выступили слезы. Скорее от боли, чем от обиды. Или может как раз наоборот. Сильные руки взяли меня под мышки и поставили на ноги. Я пошатнулась, но устояла. Коленка болела. Но больше болела совесть. Вытерев мне слезы рукавом своей рясы, Дэвид Хазард посмотрел на меня сверху вниз. Встретившись с щенячьим взглядом, он мягко улыбнулся. Дернуться и убежать мне мешали сомкнутые на запястьях, словно стальные наручники, руки.

— Если хочешь бежать — беги. Но прошу, прими мой подарок.

— А если я не могу? Или не хочу? Смотреть ему в глаза я больше не могла.

— Но ты меня любишь. И похоже…

— Не люблю. Просто давила на жалость. Пыталась выиграть время.

Пожить еще минуту. Что ты можешь знать о том, как чувствуешь себя перед смертью? — я попыталась вырваться из рук Дэвида. Злость снова брала верх над разумом. Хазард собирался что-то сказать, но промолчал. Лицо стало серьезным, а хватка ослабла. Руки обхватили правый бок. Из-под ладоней сквозь рясу просачивалась кровь.

— Х… Хазард, ты… — я сделала шаг вперед, протянув трясущиеся руки к молодому человеку.

— Нормально… Дэвид снова изменился в лице и с хрипом осел на землю. Из спины торчал метательный нож. Такой же, как был спрятан у меня под штаниной. Одежда быстро окрашивалась в красный.

— Хазард! Я опустилась на землю рядом с молодым человеком, и, пытаясь унять дрожь, дотронулась до его руки. Дэвид приоткрыл глаза, тяжело дыша, стараясь отстраниться и заглянуть за спину. Увидев нож, он вытянул руку и быстрым движением вынул его из раны, откинув в сторону. Кровь текла из раны, повергая меня в ужас. Хазард стиснул зубы. Я стянула свитер, отдавая его молодому человеку, чтобы тот зажал им рану. Привалившись к камню, Дэвид прикрыл глаза. Я не могла ему помочь. Хотела, но не могла. Не знала чем. В голове проносились уроки по оказанию первой помощи, но вспоминались только переломы, растяжения и еще что-то не требующее обязательного присутствия аптечки. Но что делать с ножевым ранением? Из лечебных трав, если можно было их так назвать, я знала только алоэ и подорожник. Вряд ли здесь росло первое, и мало чем могло бы помочь второе. Бабушка, бывало, еще говаривала, что крапива дико полезна, хлестая провинившуюся меня очередным кустиком, но и это в данном случае было, что мертвому припарка. Рану нужно было промыть и перевязать.

— Черт! Слышишь, Хазард, ты только не умирай! Я сейчас же вернусь! Подскочив на ноги, я побежала куда-то в лес. Нужно было найти хотя бы воду. Узкий ручей с чистой, с виду, водой оказался не так далеко. Я услышала его случайно, ведь лес в этом месте был довольно густым.

Запомнив место, я побежала обратно. Дэвид сидел на том же месте, словно не двинулся ни на сантиметр.

Лицо покрывала испарина. Неужели один нож мог причинить такие серьезные повреждения? Поддерживая молодого человека под руку, я помогла ему подняться и медленным шагом повела в сторону ручья. Дэвид молчал. На вопросы тоже не отвечал. Шел медленно, постоянно наваливаясь на меня всем телом, когда ноги подкашивались и заплетались. Дорога до ручья заняла в три раза больше времени, чем изначально.

Уже на подходе, Дэвид споткнулся, припав к земле и придавив меня своим телом, и больше не подавал признаков жизни, кроме тяжелого жаркого дыхания. С трудом выбравшись из-под безжизненного тела, я взяла его за руки и, стараясь не допускать, чтобы голова волочилась по земле, подтащила ближе к воде. Руки тряслись и норовили опуститься вовсе. Достав из ножен на голенище маленький кинжал, с трудом отрезав от подола мантии Хазарда приличный кусок, я опустила ткань в воду. Кожу тут же обожгло ледяной водой. Достав онемевшие руки из воды, я подошла к молодому человеку, опускаясь на колени. Распахнув мантию, под которой оказались простые черные штаны и серая рубаха, я аккуратно перевернула Хазарда на живот. Рубашка на спине почти полностью окрасилась в кроваво-красный цвет. Меня замутило. Приподняв рубаху, успевшую прилипнуть к телу, я протерла спину мокрой тканью. Рана не казалась столь серьезной, но кровь не желала останавливаться. Вернувшись к ручью и опустив окровавленную тряпку в воду, я содрогнулась. Прозрачная вода тут же окрасилась красным. Реки крови. Отогнав наваждение, я вернулась к неподвижно лежащему телу. За несколько заходов рану удалось промыть от крови, которая текла тонкой струйкой, извиваясь на коже. Порез был совсем небольшой, но вокруг краев кожа сильно воспалилась и, казалось, отдавала синевой. Перевязать рану было нечем. Я вдруг поняла, что без посторонней помощи дальше ничего сделать не смогу. На земле у стянутого балахона что-то сверкнуло. Я подняла маленький медальон, стараясь найти карман, куда его можно было бы спрятать. Таковых не нашлось, и я решила повесить его на шею.