#Издержки изоляции, или Лето 2020, которого не было

Нерешительно поплёлся в дом, сел за стол. Диля налила в глубокую миску красный наваристый борщ, сверху плюхнула столовую ложку сметаны и в придачу поставила большую тарелку пирогов, торжественно объявив, что квадратики с мясом, а длинные с капустой и яйцом. Андрей с наслаждением втянул в себя божественный дурман петрушки и чеснока, схватил ложку, зачерпнул побольше, и она, не доходя рта, неожиданно повисла в воздухе и вернулась назад в миску. Его словно что-то подкинуло, и он резко вскочил, плюнул в сердцах и под непонимающим взглядом Дили помчался к машине, на ходу строча Одуванчику, что будет минут через пять. Ответа не ждал, даже не глянул – если уехала, только перекрестится.

На нелепой развязке потерял минут тридцать, предположив, что Настя приехала со стороны Питера и может не догадаться перейти на другую сторону станции. А чтобы попасть туда на машине, надо было проделать бессмысленный путь, переезжая с одной эстакады на другую, мотаясь туда-обратно на небольшом участке пути, – из-за скоростных поездов в Финляндию, как потом объяснил Степаныч. «Хорошо питерцы деньги бюджетные осваивают! Надо же такую чехарду устроить! А я полный дурак, что решил такие кренделя выписывать, бросил бы машину, как в первый раз, и пешочком – пару минут от силы».

Кое-какой народ на станции Комарово был и в одном направлении, и в другом, стояли на расстоянии друг от друга в ожидании электрички. Среди них ни одной кандидатуры на роль Одуванчика: пожилые парочки, мамочки с детьми и группа подростков. На всякий случай решил подойти к шоссе, где оставил машину. По обочине дороги взад-вперёд бродила одинокая фигурка то ли девочки, то ли женщины в длинном ситцевом платье, объёмном пуховике и с увесистым рюкзаком за плечами. В глаза бросились неуклюжие кроссовки – он таких и не видывал – и полосатые носки. «Не может быть! Это что за наказание?! Чмо какое-то!» – Ему захотелось раствориться, ноги онемели и отказывались двигаться. Чудо дивное обернулось и с интересом уставилось на него. Андрей поневоле подошёл поближе.

– Анастасия из Ялты? – процедил Андрей в надежде, что он ошибся и Одуванчик давно свалил несолоно хлебавши.

– Да… – сказала с вызовом девушка и покраснела.

Лицом она была милой, только огненно-рыжей и с россыпью золотых веснушек. Она смотрела на него серыми глазками-пуговками с зелёным отливом, и он с лёгкостью считывал страх и восторженное удивление. «Я произвёл на неё неизгладимое впечатление!» – Он усмехнулся и снисходительно протянул руку.

– Андрей! Приятно познакомиться.

Она в ответ протянула свою тоненькую бледную ручку с голубыми прожилками и, всё ещё смущаясь, выдавила:

– Очень приятно… Настя!

Голос у Анастасии был странный, немного осипший, как после бронхита, и вовсе не вязался с её внешностью. Писклявые голоса Андрей не жаловал, а её голос был то что надо, и он всегда приветствовал в женщинах эту пикантную особенность. В целом отвращения и разочарования у него не случилось.

«Одета странно… А так сгодится… Могла оказаться гораздо хуже. Конечно, не в моём вкусе – не дерзкая и, хоть и не малышка, по всему, явный одуван. Как же много о человеке может сказать его аватарка! Будем осваивать. Приобщаться, так сказать». – Он, не желая сам, громко рассмеялся и от азарта несколько раз подряд хлопнул себя по коленкам. Одуванчик заулыбалась в ответ, и её глаза на миг сверкнули искорками-огоньками. «Не, ну вполне, особенно когда улыбается. Простенькая, правда… Совсем маленькой в Питер из Ялты переехала – считай, коренная… Да какая уже разница! А вот с полосатыми носками она погорячилась! Ещё и длинные такие, нелепые… Может, у неё другие есть? Взяла же на сменку. Не-е-е, с такими носками не пойдёт! Если что, так прямо и скажу…» Молчаливая пауза затягивалась, и Настя начала смешно переминаться с ноги на ногу, настороженно вглядываясь куда-то вдаль. Потом не выдержала, тряхнула рыжей кудрявой головой и гордо изрекла:

– Я вам не понравилась! Я сразу по глазам всё поняла, когда вы меня первым взглядом окинули. И ничего страшного в этом нет, и я ни чуточки не обижена. – Она изобразила дружелюбную улыбку и на щёчках, как по команде, появились две ямочки. – Приятно было познакомиться. Ну я пошла…

– Не вам, а тебе. И ещё раз – меня зовут Андрей, можно без 555. Это во-первых! Во-вторых, почему ты за меня решаешь – понравилась ты мне или нет?!

– А в-третьих? – засмеялась звонко, по-девичьи Настя-Одуванчик.

– В-третьих – садись в машину.

Андрей открыл пассажирскую дверь, и Настя послушно полезла в неё вместе со своим огромным рюкзаком за плечами.

– Ну куда ты с ним?! Давай помогу.

– Я сама! – Она опять покраснела, поджала губки, стянула с плеч тяжёлую ношу, обхватила её двумя руками и, путаясь в подоле платья, влезла в машину. Расположив рюкзак в ногах, расправила платье, сложила ручки и притихла. «С прибабахом! Как из другой жизни. Только бы не плакса!»

Бабских слёз Андрей не выносил, становился ранимым, сентиментальным и легко шёл от жалости на любые уступки, мог и подзадержаться с той, что хорошо усвоила его слабость. Но долго манипулировать и наносить урон его психике никому не удавалось, быстро вычислял сей трюк и блокировал нарушительницу спокойствия везде без права на возвращение. А вот такие покладистые и жизнерадостные, как Соня, навсегда оставались в арсенале: с удовольствием встречался, ещё и подарки дарил или денег отваливал на праздники, заслужили.

Машина тронулась, и вскоре по салону стал противно раздаваться звуковой сигнал.

– Пристегнись!

Анастасия пыталась отыскать ремень безопасности, но безуспешно, тогда Андрей ловко просунул руку почти ей под попу, пошарил и вытянул его наружу. Настя вытаращила глаза и от испуга вжалась в дверь. Это было нечто новенькое. Ему не приходилось растлевать взрослых девочек, порой сам не знал, как их утихомирить. «А я думал, всё знаю, всё попробовал! Ан нет, есть ещё белые пятна!» Ему опять стало смешно, он заливисто рассмеялся и в порыве нахлынувших эмоций несколько раз сильно ударил ладонями по рулю.

– Ты что делаешь по жизни? Работаешь?

– Конечно!

– Где, если не секрет?

– А у меня нет секретов! – хорохорилась Настя, а в глазах так и остались страх и растерянность. – Я в багетной мастерской работаю, на Литейном.

– Литейный – мне ничего не говорит.

– На Литейном проспекте. Он от Литейного моста идёт и заканчивается Владимирским проспектом.

– Тоже ничего не говорит. И что, нравится тебе это занятие, Анастасия – багетных дел мастер?

– Я не мастер, я на приёмке сижу, заказы принимаю, – честно призналась Анастасия.

– Что, в университетах не училась? – с издёвкой кинул Андрей.

– Почему не училась?! Я искусствовед по образованию. Ещё я картины пишу! Ну это так… Для себя…

– Ого! – присвистнул Андрей. – Будешь приобщать меня к высокому?

– Это как?

– Рассказывать мне всякие байки о живописи, например. Уважаю людей, кто умеет рисовать. Я если только ромашку или домик с трубой, и то кривой-косой получается!

– А вы чем занимаетесь? Судя по всему, чем-то прибыльным? – Анастасия перебирала свои пальцы и делала непринуждённый вид.

– Опять на «вы»? Так мы с тобой каши не сварим! – лыбился Андрей и незаметно разглядывал Анастасию. Ему вдруг взбрендило наклониться к ней поближе и почувствовать, как она пахнет. Он сразу, ещё не успев тронуться с места, поймал этот тонкий, непривычный и давно позабытый запах. Так летом пахло сено вперемешку с клевером, бескрайнее поле колокольчиков и ромашек у бабушки в Псковской области, и долгие годы этот пронзительный аромат преследовал Андрея, возвращая в детство. Потом вдруг неожиданно исчез и только сейчас опять напомнил о себе.