Изгнание ангелов

– Но, сэр, вы не знаете некоторых существенных моментов! Генерал обернулся к своему адъютанту и сквозь зубы пробормотал:

– Не нужно записывать то, что я сейчас скажу.

Повернувшись к Гасснеру и все также не разжимая челюстей, он заговорил:

– Фрэнк, хотя бы один раз в жизни сделайте, как вам велят. Мы все влипли в эту историю по самое не балуйся. Вашингтон дышит мне в затылок. Шишки из Белого дома вне себя от ярости. Конгресс со дня на день потребует отчет… Все иностранные секретные службы потешаются над нами, но даже не это самое худшее. Похоже на то, что открытие Дестрелей действительно было исключительным.

– Это абсолютная правда, – отрезал Гасснер.

Эти слова явно сбили генерала с толку.

– Включите запись, – попросил Дэлвер.

– Что вы этим хотите сказать? – спросил Мортон.

– Вернувшись из Шотландии, – начал Гасснер, – я тщательно просмотрел все спасенные документы и компьютерные архивы. У меня не было времени сопоставить все данные, но я совершенно уверен: это дело не заканчивается смертью Дестрелей.

– Объяснитесь! – потребовал генерал.

– Чета ученых обвела нас вокруг пальца. Если вы внимательно изучите и проанализируете видеозаписи из аэропорта, то поймете, что профессор совсем не случайно направил оружие на свою жену.

– Это бред! – вмешался в разговор Келман, эксперт правительственной службы по вопросам науки. – Все знали, как они привязаны друг к другу. Мы были уверены, что вы непременно воспользуетесь этим фактом, чтобы запутать расследование…

Гасснер ничуть не смутился:

– Я считаю, что профессор Дестрель намеренно убил свою жену, потому что любил ее и хотел защитить.

Изумление читалось теперь на лицах всех присутствующих.

Трэвис криво усмехнулся.

– Фрэнк, бедняга, – грустно сказал генерал, – вы несете чушь. Это ваше первое поражение, пережить такое тяжело, но нельзя отрицать очевидного.

– Постарайтесь меня понять, господин генерал, – парировал Гасснер. – Я не прошу вас верить мне на слово. Дайте мне несколько дней, и вы получите доказательства того, что я прав. Игра не закончена!

Мортон обменялся взглядами с людьми в серых костюмах.

– Два дня, – продолжал настаивать Гасснер. – Это все, чего я прошу.

Генерал для приличия посмотрел на часы.

– Я ничего не могу сделать. У нас нет времени, – сказал он.

– Двадцать четыре часа! – умоляющим голосом попросил полковник.

– У меня на этой неделе масса дел. Мы должны все уладить сегодня же, – продолжал генерал, не обращая внимания на его слова. – Предлагаю вам вернуться сюда к девятнадцати часам, чтобы поставить в этом деле финальную точку.

Представители ФБР и ЦРУ выразили свое согласие.

– Я могу получить доступ к материалам Дестрелей? – поинтересовался правительственный эксперт.

Генерал кивнул и встал, давая понять, что беседа окончена. Обращаясь к Гасснеру, он сказал:

– Я хочу, чтобы сегодня вечером все архивы по делу Дестрелей были отправлены в правительственное бюро. Не осложняйте ситуацию, полковник, и перед тем, как вернуться в этот кабинет, примите душ.

Глава 6

Несколько часов, отделявшие полдень от вечера, прошли очень быстро. Впервые за годы службы Гасснер не собирался подчиняться приказу. Он во что бы то ни стало закончит это задание…

Твердой походкой полковник вошел в холл штабного здания. На нем была парадная форма. Он был аккуратно причесан и безукоризненно выбрит. Пять медалей у него на груди позвякивали в такт его быстрым шагам. Блестящая белая портупея контрастировала с темно-синим цветом мундира, подчеркивая талию. Парни из службы охраны были настолько впечатлены его представительным видом, что даже не попросили предъявить пропуск. Более того, при виде Гасснера все они вставали навытяжку.

Гасснер направился к лифту. Войдя в кабину, он быстрым взглядом окинул свое отражение в зеркале. Одернул мундир, поправил отделанную галуном фуражку. Форма была ему к лицу. Широкие плечи и ярко-голубые глаза довершали впечатление. Гасснер помассировал висок. Эта проклятая головная боль все никак не оставляла его в покое…

Собрание начнется через тридцать минут. Сейчас генерал должен находиться у себя в кабинете, и Гасснер рассчитывал поговорить с ним без свидетелей.

На нужном этаже Гасснер не встретил никого, кроме охраны. В приемной генерала было пусто. Марта ушла с работы раньше обычного. Жаль… Гасснеру было бы приятно увидеться с ней. Они были знакомы много лет, и она всегда относилась к нему с симпатией. Вместе им довелось пережить несколько приятных моментов. Иногда они даже ходили вместе пропустить по стаканчику. Сегодня вечером, как никогда прежде, он нуждался в ее участии и поддержке.

Он поздоровался с дежурным охранником и, ни секунды не колеблясь, направился в кабинет генерала. Постучал и, не дожидаясь ответа, вошел. В ореоле света, лившегося от высокой, медного цвета лампы, Мортон читал какой-то рапорт. Он поднял взгляд:

– Вы пришли слишком рано, полковник.

– Знаю, сэр. Но я хотел поговорить с вами с глазу на глаз.

– Сожалею, но у меня нет на это времени. К тому же теперь я уже ничего не решаю.

Генерал сделал вид, что внимательно вчитывается в текст рапорта.

Гасснер подошел к столу и монотонным голосом проговорил:

– Ну и пусть. В настоящий момент это уже не важно.

– Я уважаю вас, Гасснер, – заговорил Мортон. – Заверяю вас, если бы это зависело от меня, ситуация сложилась бы по-другому. Но в данном случае я ничего не решаю, у меня нет на это полномочий…

– Вы не поняли меня, генерал. Я уже сказал вам – это абсолютно не важно.

Мортон, удивленный сухим тоном подчиненного, выпрямился и смерил его взглядом.

Гасснер продолжал:

– Я пришел не за тем, чтобы просить у вас снисхождения или защиты. Я всегда выкладывался по полной, делая свою работу, заботился о своих людях и служил интересам своей родины. Моя совесть спокойна.

– Чего же вы хотите от меня?

– Я хочу сказать вам, что вы совершаете самую серьезную ошибку в жизни.

Генерал отшвырнул документ, который держал в руке:

– Полковник, вы переходите границы!

Мортон рассердился не на шутку и уже открыл было рот, чтобы продолжить, но Гасснер не дал ему сказать: