Изгнание

– Молю Бога, чтобы вам хватило времени для того, чтобы насладиться обществом вашей жены, – сказал король на прощание.

– Это будут самые счастливые две недели в моей жизни, – ответил Джоселин. Джоселин и Николь долго стояли, махая вслед королевской процессии, а потом медленно вернулись в дом.

– Не слишком ли это долго для нас с тобой? – смеясь, спросила Николь.

– Я думаю, нет. Тем более что я хочу не только насладиться твоим обществом, но мне необходимо за это время сделать одно очень важное дело.

– Какое же?

– Изгнать из тебя дьявола.

– Какого дьявола? – удивилась Николь.

– Ты сама прекрасно знаешь, какого, дорогая. То, что ты называешь себя Николь, а не Арабелла, та странная ошибка при нашей первой встрече, когда ты сказала, что тебе около тридцати лет, потом ты ужасно кричишь по ночам, когда тебе снятся какие-то кошмары. Я даже прозвал тебя ведьмой, так как ты иногда знаешь, что произойдет в будущем. Теперь я намерен выяснить, почему с тобой это все происходит.

Она доверчиво посмотрела на него и взяла за руки, как бы стараясь предостеречь:

– Джоселин, я прошу тебя, не делай этого. Есть вещи, которые даже ты не сможешь понять, и я не перенесу, если это разрушит наши отношения.

– Но этого не может случиться, – ответил Джоселин, – единственная моя цель – помочь тебе. Я только хочу выяснить причину твоих ночных кошмаров и избавить тебя от них. Послушай, Николь, Арабелла, жена, в конце концов, мы живем в век, когда совершаются научные открытия, пусть даже сейчас этому мешает эта чертова война. Как ты можешь знать, что я что-то не смогу понять, что ты можешь меня чем-то удивить?

– Потому что я это знаю, – настойчиво повторила Николь, – оставь это, Джоселин. Из этого не выйдет ничего хорошего.

– Разреши мне самому решать, – не менее настойчиво произнес он и, взяв ее за локоть, слегка подтолкнул, заставив подняться по ступенькам, – и они оказались в лаборатории.

Комната была обставлена, как кабинет алхимика, на стенах висели полки, на которых стояло множество стеклянных и глиняных банок, в них были непонятные порошки, а в больших стеклянных колбах в жидкости плавали какие-то зародыши. Она увидела неведомые приборы, с подведенными к ним трубками и ретортами, похожие на примитивные перегонные аппараты. Посреди стола стояла большая ступа с делениями, а рядом – масляный примус и оловянная кастрюля. И еще там было много книг. Они лежали везде, даже на полу, многие были старинные, некоторые – в очень дорогих переплетах.

– Боже мой! – воскликнула Николь, удивленно оглядываясь.

– Ты здесь никогда раньше не была?

– Нет. Мне было неудобно вторгаться в чужие владения.

Он приподнял одну бровь:

– Ты считаешь, что сейчас это делаю я?

– Это не совсем так, но если ты так выразился, то я не могу не согласиться.

Он улыбнулся и осторожно взял ее за руку:

– Послушай, Николь. Если ты хочешь, чтобы я сейчас остановился, я остановлюсь. Я тоже не хочу вторгаться в твои личные владения.

Она растерянно молчала, и Джоселин, отвернувшись, взял лучину и зажег примус. Потом он поставил на него кастрюлю и начал в банке смешивать какую-то жидкость.

– Что ты делаешь? – спросила Николь, ей было интересно и страшно.

– Я готовлю одно старинное снотворное. Если уж я сам не могу помочь тебе избавиться от кошмарных снов, то, надеюсь, это поможет.

Николь покачала головой и опустилась на табуретку, стоящую перед столом.

– Теперь я понимаю, что мы никогда не сможем быть до конца близки друг с другом, если я не расскажу тебе абсолютно все. Но пожалуйста, помни: когда я закончу, ты будешь совершенно уверен в том, что я окончательно сошла с ума.

– Я так не думаю, – улыбнулся Джоселин.

– Но это будет именно так, – жалобно произнесла Николь.

«Ну как объяснить человеку, который не понимает, что такое гипноз, что произошло на этой злополучной вечеринке у Луиса?» – думала она про себя. Все еще не зная, с чего ей лучше начать, Николь замолчала.

– Кто такой Луис? – неожиданно спросил муж, чем очень ее удивил.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Потому что во сне ты иногда зовешь его.

– Он тот человек, который заварил всю эту кашу, – ответила она, все еще колеблясь.

– Расскажи мне о нем.

– Это было бы слишком просто. Сначала я должна объяснить тебе, что бывает такое состояние, в которое один человек может ввести другого. И этот другой, находясь в состоянии сна, может разговаривать, отвечать на вопросы, потому что его сознание в это время существует отдельно от тела и может само возвращаться, например, в прошлое. Это состояние называется «гипноз».

– От имени Гипноса, греческого бога сна?

Николь уставилась на него, открыв рот:

– Да, я думаю, что ты прав. Неужели тебе известно о таких вещах?

– Нет, я никогда ни о чем подобном не слышал, но могу представить это себе без труда.

– Тогда идем дальше. Спящее сознание предоставлено самому себе, оно может путешествовать, а человек, который его освободил, способен указывать ему, куда оно должно перенестись. Он может послать его в прошлое, в детство спящего человека, или еще дальше, например, в его прошлую жизнь, в того, кем этот человек был раньше, до смерти и до перевоплощения.

мПовисла неловкая тишина, Джоселин задумчиво посмотрел на нее:

– Из этого следует, что не существует ни ада, ни рая? Значит, душа бесконечно путешествует, перемещаясь из одного тела в другое? Я слышал об этом, это восточная философия, а не христианская религия.

– Я думаю, что конец ее странствиям все-таки наступает, когда она достигает совершенства. Но я слишком мало об этом знаю, поэтому не могу об этом говорить. Могу тебе сказать только одно, я добровольно согласилась подвергнуться этому эксперименту. Меня загипнотизировали и приказали вернуться в прошлое. Короче говоря, Джоселин, хотя ты мне вряд ли поверишь, это перемещение удалось. Моя душа, сущность, называй как хочешь, попала в тело женщины, которая рожала, которая только что дала жизнь ребенку. Это была Арабелла Локсли. С этого момента я переселилась в нее, и теперь не могу вернуться в то столетие, из которого меня переселили.

– А какое это столетие? – тихо спросил он.

– Я жила в 1994 году. Мое настоящее имя – Николь Холл, я – актриса, женщина, которая выступает на сцене, в театре. Сейчас у вас существует нечто подобное, но само понятие театра возникнет, когда теперешний принц Уэльский взойдет на престол и станет королем Карлом II.

Джоселин молча встал, прошел в дальний угол комнаты и, налив из какой-то колбы в стакан каричневатой жидкости, выпил ее одним глотком.

– Это все правда?

– Да.