Изгнанник Ардена

И тут Адалина поняла. Он так жаждал жениться на ней вовсе не из-за наследства Ришель. Будучи простолюдином по крови, он мечтал по-настоящему породниться с семьей Адесто. Именно родство с Таннатом сделало Адалину желанной добычей для него. Ведь если она родит ему ребенка, он будет чистокровным Адесто. В отличие от отца.

От одной только мысли, чтобы забеременеть и родить от этого мерзавца, Адалине хотелось выпрыгнуть из окна.

– Я скорее сведу счеты с жизнью, чем рожу тебе ребенка, – злобно прошипела она.

Стефан усмехнулся, а потом вновь наклонился и сжал ее грудь через сорочку с такой силой, что Адалина не сдержала крик боли. Точнее, из ее саднящего горла вырвался лишь глухой хрип вперемешку с кашлем. Она попыталась залепить ему пощечину, но та вышла слишком слабой и лишь сильнее раззадорила Стефана. Он навалился на нее всем телом и вонзил зубы в ее шею, прокусив кожу до крови. Слезы боли и унижения хлынули по ее щекам обжигающим потоком, а внутренности вновь скрутило от тошноты.

Стефан сжал ее подбородок, приподнимая, и провел большим пальцем по родинке над губой.

– Ты так тщательно размалевывала свое прелестное личико, чтобы я не видел сходства с Таннатом, и все напрасно. Возможно, у тебя был шанс влюбить меня в себя, но ты спрятала всю свою красоту. Теперь, зная твое гнилое нутро, я ни за что не обманусь твоей привлекательной мордашкой. Коронация пройдет через две недели, а сразу после нее мы сыграем свадьбу, моя прелестная невеста. Отныне тебя круглосуточно будут стеречь мои солдаты. Ты и шагу не сможешь ступить без моего ведома, даже дышать будешь по моему дозволению. – Стефан нежно погладил ее по щеке, и Адалине до зубовного скрежета хотелось откусить его мерзкие пальцы.

– Не хочу, чтобы наши дети родились бастардами, как их глупая мать, поэтому дождусь свадьбы. А пока мой лекарь займется твоим лечением, на тот случай, если у тебя, грязной шлюшки, еще есть срамные хвори. Потом я буду иметь тебя каждую ночь, пока ты не родишь мне сыновей. И будешь рожать до тех пор, пока не умрешь от истощения. И даже утешения в воспитании детей тебе не видать, потому что я не доверю будущих наследников престола курице вроде тебя. Бесконечные беременности и роды станут твоим единственным смыслом существования, потому что ты, грязная тварь, ни на что больше не способна.

Адалину трясло от омерзения и чувства безысходности. Она лишь молилась, чтобы это был кошмарный сон и он вот-вот закончится.

Наконец Стефан встал с нее и поправил одежду.

– Отдыхай и набирайся сил, дорогая. И имей в виду: завтра я приду к тебе, и ты в подробностях расскажешь, как провела последние несколько месяцев вдали от меня, а главное, с кем. Надеюсь, те мужчины в доме, к которому ты привела Ориона, не были твоими любовниками? Потому что они оба мертвы.

С этими словами Стефан ушел.

Адалина хотела бы расплакаться, но никаких сил не осталось. Разговор со Стефаном опустошил ее и лишил даже призрачной надежды на спасение.

* * *

Следующим утром к ней снова пришла Мадлена. За окном только начало светать, и для завтрака еще было рановато, однако служанка будила ее очень настойчиво. Адалина, которая во сне гуляла с Тристаном по яблоневому саду в Гринхилле и никогда больше не хотела просыпаться, с трудом раскрыла слезящиеся от слабости и изнеможения глаза.

– Чего тебе? – прошептала она.

После того как Стефан чуть ее не придушил, она потеряла голос. Лекарь, ухаживающий за ней, сказал, что пострадали голосовые связки, но это временно.

Мадлена прижала палец к губам, будто сиплый шепот Адалины мог кто-то услышать.

– Сегодня король Стефан будет спрашивать, где вы находились все это время. Он не знает, что Изобель и вы связаны с гильдией. Она не выдала тайну «Черной розы», не выдавайте и вы, иначе худо будет.

Адалина изумленно распахнула глаза.

– Откуда ты…

– Сейчас не время. Слушайте и запоминайте. Вы жили в Аэране и снимали комнату у одинокой вдовы зажиточного купца. Другие мужчины – это жильцы, вы их не знали, потому что они заселились всего на несколько дней. В том доме только вы сняли комнату на долгий срок. Если Стефан спросит, почему вы так долго не приходили в таверну, ответьте, что пришли туда сразу, как получили послание, а почему Роберто так долго его нес, вы не знаете.

Адалина внимательно слушала, стараясь запомнить все детали. Осознание, что еще не все потеряно и у нее есть шанс на освобождение, придавало ей сил.

– Все запомнили? – спросила Мадлена, и Адалина кивнула. – Вот и славно, а теперь вставайте, вам нужно принять ванну.

Мадлена помогла ей искупаться. Она никак не прокомментировала синяки и след от укуса на шее, будто вовсе не заметила их, но наряд выбрала с высоким воротом. Потом причесала ей волосы, собрала в тугой пучок и, спрятав их под сеточку, водрузила на голову такой ненавистный парик.

Адалина смотрела на себя в отражении зеркала и давилась желчью от отвращения. Ее снова вырядили в безвкусное платье с кучей бантов и рюшей, в уродливый парик, от которого чесалась голова, а на лице был толстый слой белил и румян, делающий ее до безобразия похожей на куклу.

Сразу после завтрака, к которому Адалина почти не притронулась, пришел Стефан. Как и предупреждала Мадлена, он начал допрашивать ее, как она сбежала и где все это время жила. Сначала Адалина препиралась, прекрасно зная, что если бы принялась послушно все выкладывать, то Стефан бы заподозрил неладное. Но за это она получила две звонкие пощечины и удар в живот, сваливший ее с ног.

– Ты еще не поняла, что игры кончились? Не зли меня, иначе буду разговаривать с тобой по-плохому.

После этого Адалина рассказала все так, как учила Мадлена. Стефан не стал задавать дополнительных вопросов. Видимо, ее ответы удовлетворили его.

– Что ж, раз сегодня ты ведешь себя как послушная девочка, я порадую тебя. – Он ослепительно улыбнулся, и Адалине захотелось выбить все его зубы кочергой. – Сейчас к тебе придут гости, которых ты наверняка будешь рада видеть.

Он отдал распоряжение привратнику, и через некоторое время в покои вошла девочка девяти лет, в которой Адалина узнала дочь Стефана, Селестию. Прямо за ней следовала Изобель под руку с высоким, но худым мальчиком с темными волосами и голубыми, как у матери, глазами. Ее сын.