Изгнанник

Секунды отмеряли свой шаг. Минута мчалась за минутой. Я не знал, сколько уже торчал здесь, и понятия не имел, сколько еще придется провести в этом всеми забытом месте. Я знал лишь, что если в ближайшее время ничего не изменится, то окончательно сплавлюсь с этим миром и уже никогда не проснусь обратно.

Внезапно, когда мое сознание вот-вот готово было умчаться в благословленную даль, на первом этаже тихо хрустнуло стекло. Этот звук остался бы незаметен в любой другой ситуации, однако в этой тишине, нарушаемой лишь стенаниями ветра, он прозвучал невероятно отчетливо и тут же привел меня в чувство.

— Идиот! — тут же проорал кто-то зычным басом. — Поздно уже скрываться. Вперед, вперед!

Поросший льдом разум, желавший отправиться в спячку, тут же вспыхнул, и глаза широко распахнулись. Сердце в груди подорвалось, застучало как бешеное, разгоняя горячую кровь по застывшим конечностям, и каждый мускул взревел пульсацией силы.

Залаяли истошно собаки. Топот тяжелых сапог подобно землетрясению пронесся по первому этажу и взметнулся на лестницу, подбираясь с каждым мгновением ближе. Не успел я очнуться, как песьи лапы уже застучали по первому пролету, и лай вперемешку со злобным рычанием эхом пронесся по моему убежищу.

Медлить было нельзя.

Вскочив с места, я стрелой метнулся к окну и без промедления ласточкой нырнул в него, мгновенно перемахнув через подоконник навстречу ночной мгле и незатихающей вьюге.

Падать со второго этажа было больно. Но поверьте мне, умирать еще больнее, так что выбирать не приходилось.

Холодный воздух обдал меня с головы до ног, в носу закололо, словно микроскопические льдинки царапали слизистую, проникая глубже, в легкие. Ветер взлохматил мои длинные грязные волосы, и на секунду все вокруг будто застыло, и время замерло, давая мне на миг насладиться этим ощущением свободы в полете, когда ты не связан абсолютно ничем.

Но затем я рухнул вниз.

Сгруппировавшись, я впечатался в сугроб, и снег немного смягчил падение. Тем не менее, плечом я все же ударился о землю, и оно сразу же отозвалось жгучей болью.

— Он спрыгнул! Сюда!

Воздух тут же наполнился очередными криками. Лучи мощных фонарей разорвали сумрачное небо, и не успел я даже подняться на ноги, как прогрохотал первый выстрел.

Словно гром, он разорвал собой пространство. Сноп пламени вырвался из дула ружья где-то неподалеку, и я услышал, как мимо чиркнула пуля, впечатавшись затем в землю в паре метров от меня.

— Стреляй! Стреляй!

Отшатнувшись в сторону, пытаясь восстановить равновесие, я сразу же перешел на бег под внимательным взором нескольких фонарей, которые, будто метка охотника, безошибочно направились в мою спину.

Бах! Бах! Бах!

Я вжал голову в плечи и пригнулся, принявшись петлять. Это бы ничем не защитило меня от умелого стрелка, однако в такую погоду, где дальше собственного носа что-либо разглядеть было невероятно сложно, я мог надеяться на выживание.

— Косоглазые твари! Он уходит! — завопил первый услышанный мной голос откуда-то сверху, видимо, из окна, с которого я спрыгнул. — Бегом, за ним!

Снова завыли собаки, но разыгравшийся буран тут же смазал их лай, унося его куда-то вдаль. Стрелять не перестали, однако количество выстрелов снизилось до одного-двух в полминуты. Зато я чувствовал, как за спиной у меня подобно вышедшим на охоту волкам тянется шлейф чертыхающихся охотников, скользящих вслед за мной вниз по холму.

Бах!

Неожиданно тело мое пошатнулось. Я даже не успел понять, как ноги потеряли свою силу, запутавшись друг в друге, и я рухнул вперед, покатившись по инерции несколько метров.

— Попал! Я попал, чтоб меня!

Правый бок онемел. По коже разлилось нечто теплое, сразу же заметное в этом царстве холода, и я начал ощущать подступившее затем нестерпимое жжение, от которого хотелось завопить во всю глотку.

Стиснув зубы, я перекатился еще раз, оттолкнулся руками от земли и снова побежал, игнорируя накатывающую волнами слабость. Я понимал, что не продержусь долго в таком темпе, и меня обязательно настигнут, поэтому следовало найти укрытие. Убежище, где меня не найдут или где я смогу хотя бы дать отпор.

— Не расслабляться! Он продолжает бежать! Спустить собак!

Треклятые твари не переставали лаять. Они вели себя так злобно, будто я был их заклятым врагом, хотя я их даже не знал. Так или иначе, ничего хорошего это не предвещало. Я не мог соревноваться в скорости с собакой, особенно в таких условиях, и им понадобится всего пара минут, чтобы меня нагнать.

Чуть ли не кувырком спустившись с холма, я повернул направо и направился к одинокой заброшенной многоэтажке. Вокруг на километры не было больше ни одного высокого здания, поэтому она торчала из земли, нелепо склоняясь в сторону под весом разрушающихся от времени стен, и смотрелась так же неуместно, как единственное дерево в огромном чистом поле.

Бросив быстрый взгляд за плечо, я различил под бледным светом луны небольшое темное пятно, стремительно мчащееся в мою сторону. Оно напоминало кляксу, ворох клубящегося мрака, ощетинившегося когтями и клыками, этакого монстра из кошмаров, который с воем пробивался сквозь снег на запах моей крови.

Успевал ли я добраться до укрытия?

Изо рта вырывались клубы пара. Сердце колотилось уже где-то в глотке, так отчаянно я несся вперед. Тем не менее, с каждым мгновением дыхание смерти за спиной лишь нарастало, и я понимал, что шанс выбраться из этой передряги без потерь был невероятно мал.

Я коснулся пальцами раны в боку и зашипел сквозь зубы. Видимо, из-за шока первоначальная боль показалась мне не хуже крепкого удара, однако сейчас уже вся правая сторона пульсировала агонией, и кровь лилась вниз по ноге с ужасающей регулярностью.

Игнорируя головокружение, я побежал еще быстрее. Я задыхался, но сейчас мне требовалось преодолеть это расстояние любой ценой, иначе меня ожидало превращение в окровавленный шмат мяса, разорванный на части кучкой треклятых псин.

Лай становился все ближе.

Многоэтажка маячила в темноте огромной изуродованной тенью.

Я бежал, забыв абсолютно обо всем. Игнорируя боль, игнорируя недостаток воздуха, заплетающиеся ноги, подступающую рвоту, я бежал из последних сил, поставив на кон собственную жизнь.

Мысли улетучились из головы. Разум оказался совершенно пуст, полностью захваченный инстинктом выживания.

Может, именно так думают обычные животные? Лишенные устремлений, целей, колебаний, они лишь выживают изо всех сил и сражаются до последней капли крови, не размышляя абсолютно ни о чем.