Изгнанник

— На него махнули рукой все: и полиция, и ФБР, и ЦРУ, и русские, — сказал журналист. — Пепел остыл, и ни один уголек уже не тлеет. Дело сдано в архив.

Вермеер вернулся к рутинной работе в отделе по расследованию грабежей и убийств, Хэллидей служил в дорожной полиции — выписывал штрафные квитанции за неправильную парковку и превышение скорости. Для детектива из элитной бригады это означало низвержение в пропасть, из которой ему уже было не выбраться.

Затем мужчины зашли в тихий бар, чтобы выпить по бокалу вина, и после того, как они уселись за столик, Форд рассказал Мартену кое-что, что, по его мнению, тот должен был знать.

— Джин Вермеер завел собственный сайт в Интернете. Знаешь, как называется? «Зуб за зуб точка ком».

— Ну и что с того?

— Готов поспорить, на этом сайте он размещает просьбы сообщить ему любую информацию о Джоне Бэрроне.

— Ты хочешь сказать, что он приезжал в Лондон потому, что искал меня?

— Я не могу заглянуть в его башку, Ник. — Форд уже давно запрограммировал и себя, и Надин на то, что их друга зовут — и всегда звали — Николасом, Ником Мартеном. — Но Вермеер — злобная и мстительная тварь, который поклялся расквитаться с тобой за бригаду. Он жаждет найти тебя, и, если ему это удастся, он шлепнет тебя сразу же после того, как скажет «привет».

— Почему ты говоришь мне об этом сейчас?

— Потому что есть этот сайт и потому что у Вермеера хватает сторонников и единомышленников. И наконец, потому, что я не хочу, чтобы ты забывал об этом даже на минуту.

— Не забуду.

— Вот и хорошо.

Дэн сверлил Мартена испытующим взглядом, желая убедиться в том, что тот отнесся к его предупреждению достаточно серьезно. В конце концов не без помощи вина он немного расслабился и даже стал подтрунивать над богемным образом жизни своего приятеля-студента, тайно закрутившего интрижку со своим преподавателем, очаровательной леди.

Утром следующего дня Мартен и супруги Форд отправились на Лионский вокзал, чтобы сесть на поезд до Женевы. Дальше их путь лежал в Невшатель, к Ребекке. Это была недолгая, но наполненная радостью встреча. Нерешительность, апатия, резкие скачки настроения остались в прошлом. Ребекка превратилась в подвижную и энергичную красавицу, каковой, собственно, она и являлась.

В середине июля Мартен еще раз навестил сестру, на сей раз захватив с собой Клем. Поскольку она являлась сотрудником фонда, ее приезд в Юру не вызвал никаких вопросов и тем более кривотолков. Ребекка с явным удовольствием продемонстрировала брату и его спутнице свои успехи во французском, итальянском и даже испанском языках. Мартен был поражен остротой ее ума, тем, как быстро она схватывает все новое.

Как и в тот раз, когда он приезжал с Дэном и Надин Форд, эта встреча была теплой, радостной и полной любви.

В середине августа Клем приехала в Юру по делам фонда. Каково же было ее удивление, когда она узнала, что Ребекка самостоятельно навещает живущую неподалеку от медицинского центра швейцарскую семью.

Жерар Ротфельз был генеральным менеджером международной компании по строительству трубопроводов, штаб-квартира европейского отделения которой располагалась в Лозанне. В Невшатель он перебрался вместе со своей семьей — женой Николь и тремя маленькими детьми — Патриком, Кристиной и Колетт, — потому что хотел дистанцироваться от всего, что было связано с его работой, а здесь были красивые места, да и дорога до офиса занимала всего полчаса езды на машине.

Ребекка познакомилась с Ротфельзами несколькими неделями раньше, на пляже, и почти сразу же влюбилась в его детей, а они — в нее. Через несколько дней, даже зная о том, что девушка является пациенткой Юры, швейцарцы пригласили ее в гости. Получив согласие доктора Максвелл-Скот, она отправилась в их роскошный особняк с видом на озеро.

Вскоре Ребекка навещала их уже несколько раз в неделю. Постепенно, хотя и под неусыпным присмотром Николь, девушка взяла на себя все хлопоты по уходу за детьми. С момента гибели ее родителей это был первый раз, когда она приняла на себя настоящую и достаточно серьезную ответственность. Узнав от этом, доктор Максвелл-Скот пришла в восторг и подробно рассказала об этом в письме Мартену.

В начале сентября Мартен снова поехал в Юру и был приглашен в дом Ротфельзов, в котором Ребекка проводила все больше времени. Жерар Ротфельз сообщил ему о своих планах относительно девушки: он надеется, со временем девушка переедет к ним и станет гувернанткой его детей.

Желая дать своим детям хорошее образование, Николь Ротфельз пригласила частных преподавателей, которые приходили несколько раз в неделю и занимались с детьми игрой на фортепьяно и иностранными языками. Ребекке было предложено также участвовать в этих занятиях. В результате она стала постигать азы музыкального искусства и значительно расширила свои познания в языках.

Перемены, произошедшие в жизни Николаса и Ребекки всего за полгода, были поистине фантастическими. Мало-помалу ужасы и страхи, которыми было столь богато прошлое брата и сестры, растворились, им на смену пришли ощущения безопасности и счастья.

17

Университет, Манчестера, Уитуорт-холл, воскресенье, 1 декабря, 16.10

«Завывает зима, а „предметы“ все еще дремлют и не дают о себе знать, — записал Мартен в своем дневнике. — Прошло уже восемь месяцев, и все еще никаких намеков на то, что замышлял Реймонд».

Николас Мартен приехал в Англию в апреле, так что к нынешнему дню минуло уже восемь месяцев, как он вращался в британском обществе, но правильно держать чашку с чаем он так до сих пор и не научился. Для любого иностранца строгие правила английского чаепития, совмещенные с необходимостью вести светскую беседу, представляли собой нелегкое испытание. Что касается сегодняшнего мероприятия, то оно проходило в помпезном Уитуорт-холле — несколько сотен высокопоставленных гостей, приглашенных на церемонию представления новому президенту университета, — и сама мысль об участии в нем не просто заставляла нервничать, а откровенно пугала Мартена, который больше всего желал дальше оставаться в тени. А ведь ему предстояло пожимать руки таким именитым личностям, как вице-президент университета, члены управляющего совета, деканы и профессора нескольких факультетов, видные представители местной элиты вроде епископа Манчестерского и почетного лорда-мэра.

В иных обстоятельствах Николас, возможно, не стал бы так волноваться из-за того, что не обладает достаточно изысканными манерами и светским блеском. Он мог бы, оставаясь на заднем плане, постараться провести это время с максимально возможным удовольствием, но в данном случае это было невозможно. На торжественную церемонию его пригласила Клем, и, как он узнал в самый последний момент, там же должен был присутствовать ее отец. Как ловко она устроила их встречу, ведь до сих пор ему успешно удавалось уклоняться от знакомства с именитым отцом. Во многом это оказывалось возможным благодаря тому, что пожилой джентльмен жил в Лондоне, а во время его кратковременных визитов в Манчестер у Мартена «случайно» возникали неотложные дела вроде подготовки к сдаче очередных зачетов в университете или поездки в Париж к Дэну Форду и Надин, которая несколько месяцев назад забеременела.

Не то чтобы Мартен сознательно избегал именитого лорда, просто ему казалось, что в данной ситуации это наиболее правильное решение. Даже не из-за огромной социальной пропасти, разделявшей их двоих, и не из-за противоречивых отзывов о характере старика, все дело в характере их отношений с Клем. Они были любовниками, но об этом не знал и не мог знать никто, кроме Ребекки, Дэна и Надин Форд. Романтические отношения между студентами и преподавателями в университете Манчестера были строго-настрого запрещены, поэтому Мартену и Клем приходилось держать свою связь в строжайшем секрете, что они и делали на протяжении последних восьми месяцев.