Изгои (Часть 2)

Доблестное воинство химически.

Превратился бравый солдафон

На глазах в скотину-полицейского.

«Очаги пожаров» гасит он,

Топчет корни «умысла злодейского»,

Бережёт «общественный покой»,

Защищает «гласность»... Пахнет порохом.

Кровь течёт по площадям рекой,

Стонут трупы, сваленные ворохом.

Ужас, смерти в душах рядовых,

Тоже битых «самой сильной» армией.

…Оставайтесь, мальчики, в живых,

Отслужив без подвигов в казарме Ей.

…Слышите, гремят колокола

Над телами, в пекле распростёртыми?

…Истина! Куда же ты ушла?...

Где же ты, с живыми или с мёртвыми?

***

Как скорбно укрыт исторической тиной

Седой интерьер подмосковной гостиной!

Задёрнуты плотно бесцветные шторы,

Ковёр рассыпается бледноузорый,

За мебелью старой повисли обои,

Где что-то мелькает почти голубое.

Брошюры и книги на полках – рядами,

Но нет до них дела дряхлеющей даме:

Унылы заброшенные фолианты,

Белеют закладки, – исчезли педанты –

Набитый битком диссертабельной гилыо

Профессорский стол тяжелеет под пылью.

Палас бледно-грязный до пола протоптан,

Весь хлам (без старух) покупается оптом.

Убогая лампочка из абажура

Гостей освещает презрительно-хмуро.

И, кажется: жизнь остановится, если

Усесться сейчас в этом кожаном кресле.

ЛЕНИНГРАДСКАЯ РАПСОДИЯ

В колыбели революции

Истерическая акция:

Требует реформы куцые

«Прогрессивная» реакция.

Громогласно выражается

Воля, будто бы, стихийная.

Из застоя поднимается

Отмываясь, мразь партийная.

…В октябре ночами мглистыми

Эра началась скандальная:

По гробам за коммунистами

Загремела Русь кандальная.

Землю, мир, свободу... прочее

Посулили сверхдоверчивым

И впрягли в ярмо рабочее

Шалашовкам гуттаперчевым.

Столько лет бродить потёмками!

Будет ли когда оценена

«Благодарными» потомками

Роль кровавой банды Ленина?

...И сегодня, видя зрелище

Демонстраций приуроченных,

Как ты можешь, Русь, досель ещё

Чертыхаться на обочинах.

И вопить: где жизнь счастливая?

Зря скулишь, прими как должное:

Сказочка была красивая,

Да ученье вышло – ложное.

Безнадёжный крах теории,

Слёзы в области практической –

Это приговор истории

Всей системе политической...

В спазмах «самоочищения»

Двадцать миллионов корчатся,

Бьют баранов отпущения,

Словно сами-то... без отчества!

...Можно предсказать заранее,

Что и с новыми кастратами

Не спасти гнилое здание

Ни враньем, ни автоматами.

КАНЦЕЛЯРСКИМ ТРУЖЕНИКАМ

В конторе тепло и опрятно.

Покой, благолепный уют.

Не люди, а серые пятна

Мышиную службу несут.

Шуршат деловые бумаги,

Усердные перья скрипят.

Зачуханные бедолаги ,

Ошмётки извилин гноят.

Вся жизнь... по законам особым

И смысл ее – страшный секрет...

Отдайте чванливым амёбам

Последнюю лепту, поэт.

1989 г.

***

Рвением апостольским растоптан,

Умерщвлён иконостасный бог.

Все иконы продаются оптом,

Мощи старцев отданы в залог.

Заглушил всеобщие молитвы

Бывших братьев бесноватый лай,

Стал опять кровавым полем битвы

На костях сооруженный рай.

Злые духи мечутся повсюду.

Прокажённый... озабочен тем,

Как укрыть лохмотьями Иуду

И спасти российский Вифлеем.

***

«Деревня, где скучал Евгений,

Была прелестный уголок».

A.C. Пушкин

Над глухой деревней

Кружат облака,

Для старухи древней

Жизнь – не жизнь, тоска.

Вся судьба – в навозе,

Силы все – труду.

Урожай – в колхозе,

А колхоз – ау!

Нет ни керосину,

Ни пасхальных свеч,

Спичек нет – лучину

Вечером зажечь.

Чьей-то злою волей

Рухнул сельский быт.

Оскудело поле.

Хлебный дух забыт.

Редька с жидким квасом,

Лук и сухари...

Кто там с ананасом?

Ты сюда смотри!

Дедовский колодец

Безнадежно кос.

Жалкий огородец

Лебедой зарос.

Не мычат коровы,

Смолкли петухи.

Самозванцы, кто вы:

Псы иль пастухи?

Не поймёт старуха:

Почему вокруг,

Как в войну разруха

Навалилась вдруг?

Почему в овчарне

Ни одной овцы,

Где девчата, парни,

Жёны и отцы?

…Словно день вчерашний

В небе гыркнул гусь.

…Вместе с русской пашней

Погибает Русь.

1990 г.

***

Тем, кто плавать не привычен

В тине смут,

Накрошили зуботычин

И под суд,

Наклепали оплеушин

И в тюрьму...

Никому никто не нужен

Почему?

***

Жизнь сжимает удавкой

Молодецкую стать

И внушает: «Не гавкай