Измена генсека. Бегство из Европы

Особенно опасна нестабильность в странах каспийского региона, в частности — вокруг Ирана, а также — в Венесуэле и странах Западной Африки. Первыми в ряду грядущих конфликтов стоят проблемы отношений континентального Китая и Тайваня, Индии и Пакистана, Южной и Северной Кореи, белых и цветных Зимбабве, сепаратистов Шри-Ланки, Джамму и Кашмира. Возрастает угроза террора с применением оружия массового поражения.

Гимны прогрессу — как будущему человечества, человеку — как рациональному существу; истории — как восхождению к миру и благополучию теряют смысл в свете оскудения планеты, на фоне насилия, захлестывающего мир.

Мы, утверждает Анатолий Уткин, стоим на грани столкновения нескольких фундаментализмов: господствующего американского и противостоящих ему центров силы в Китае, исламском мире, на индийском субконтиненте и на просторах Евразии.

Каспий

Сегодня задача номер один для США в этом регионе — это контроль за ситуацией во «Втором Персидском заливе». Дело в том, что никто точно не может установить объем углеводородных запасов Каспийского моря и каждого из секторов, принадлежащих странам региона в отдельности. Это очень сложная задача. Верно также и то, что Каспий по своим запасам вряд ли затмит Персидский залив. На сегодняшний момент ветка БТД не дает полной загрузки — это лишь 50 млн. тонн в год. При таких темпах и объемах перекачки трубопровод окупится нескоро. Свою роль играет и то, что Грузия — это лишь транзитная территория. Азербайджан является страной, добывающей нефть, но одной азербайджанской нефти также недостаточно. США возлагают надежды, в первую очередь, на Казахстан. В то же время Казахстан проводит особую политику.

В отличие от других стран СНГ у Астаны есть четкий внешнеполитический курс на многополярность — восточный сосед — Китай, традиционный партнер — РФ и США, дающие выход на внешний рынок Европы. В геополитическом смысле такая тактика «освобождает руки» Астане. Но активные двусторонние отношения Казахстана и США невольно введут Астану в орбиту Вашингтона. Вкупе с экономическими, политическими и военными рычагами, которыми обладают Соединенные Штаты, это не оставит Астане пространства для маневра. Сегодня вся совокупность политических и экономических факторов говорит в пользу этой тенденции.

На мой взгляд, Россия «упустила Астану». В 1991–1995 гг. официальная Алма-Ата была готова создавать вместе с Россией Большое Евразийское пространство, зону свободной торговли и наполнить понятие «СНГ» реальным содержанием. Но наша дипломатическая, промышленная и государственная машина затормозила весь процесс, в итоге Китай перехватил инициативу. В целом, можно говорить об опасной для РК тенденции. Проект создания «Большого Китая» может коснуться и казахской территории. Ведь в Китае живет 80 млн. казахов. В соотношении с 92 % ханьцев Китая — это чрезвычайно мало. Однако, в абсолютном значении, в случае сближения Китая и РК, 8 млн. казахстанских казахов и 80 млн. казахов китайских сливаются в единую гомогенную общность, и Казахстан исчезает как таковой.

Важно заметить, что политика, апробированная США в каспийском регионе в 1990-е гг., дала свои плоды. Ее моральный ресурс, на мой взгляд, далеко не исчерпан. Важно понять, смогут ли противопоставить этому тренду что-либо другие геополитические игроки.

Американцы большие деньги вложили в то, чего не заработали

Нынешний кризис — это кризис ликвидности, то есть кризис денег. Это кризис всех крупных инвестиционных фирм. Это кризис американского доллара. Раньше банк был местом, где можно было за железными дверьми спрятать деньги и надеяться, что ты их назад получишь. А сейчас банк — это место, куда ты можешь положить деньги с максимальной для тебя выгодой. Потому что деньги должны работать. Отличие этого кризиса от великого в 1929 году в том, что тогда было перепроизводство всего. На глазах у всех уничтожали скот, жгли посевы, бросали в воду сухое молоко.

Сейчас мы имеем дело с так называемым перепроизводством ликвидности, то есть денег. Денег слишком много. Почему? Потому что американцы решили, что лучше всего завершил свои земные дни президент Томас Джефферсон. Он умер страшным должником. Но его никто не мог прижать в угол, потому что он был дважды президентом США, автором Декларации* независимости и так далее. Американцы с охотой берут деньги в долг, покупают восьмую машину, покупают третий дом где-нибудь южнее второго. Я не хочу сказать, что современная Америка — это Содом и Гоморра. Им нужно прожить эту единственную жизнь так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитое. Это американская вариация известных нам слов. Так вот, речь идет о долларе. В конечном счете, американцы могут расплатиться со всеми, просто напечатав дополнительные доллары. Но тогда будет огромная инфляция.

Вот, например, мы с вами два американца. И мы решили жить не где-то там у бабушки, снимая уголочек, а сразу купить красивый, большой дом. На 30 лет разложив его стоимость. Сразу же решили купить себе красивую большую машину. Вот это американская черта, которая их ныне губит. Слишком большие деньги вложены в то, чего нет. В то, что еще не заработано.

Различие пирамиды Мавроди и этой пирамиды в том, что Соединенные Штаты могут напечатать деньги, а Мавроди не мог. Он мог дать обязательства, он писал даже бумажки, что он столько-то должен и так далее. А американское правительство может увеличить или уменьшить ставку платежного процента. И в конечном счете может напечатать деньги. И они будут приниматься. Ведь нефть в мире покупается за доллары. Торговля между двумя крупнейшими торговыми агентами — Соединенными Штатами и Китаем — происходит в долларах. То есть доллар, что бы мы ни говорили, является ведущей основной валютой.

Представьте себе американский банк Goldman Sachs. Сидят люди за компьютерами. Я скажу, сколько получал средний сотрудник этого учреждения — 626 тысяч долларов в год. Это много. Это значит, что вы можете купить и дом, и автомобиль, и еще неведомо что. Опять же беря у банков деньги взаймы.

А это значит, что банки вернутся к своей прежней функции. Сохранять деньги и давать их под проценты гражданам. Исчезнут те банки, которые трудно назвать банками в прежнем виде, те, чья волчья задача была найти на этой планете место, где можно было бы вложить эти деньги. Ни в одном банке деньги не лежат крупными пачками в сейфах. Деньги должны работать. Но только в солидных учреждениях они работают в солидных местах. А в авантюрных учреждениях, которые сейчас пострадали, они работают там, где приносят максимальный доход. Я думаю, что такого типа инвестиционных банков будет меньше. И они будут для тех людей, которые не могут отказаться от собственного авантюризма.

На Западе понятие «коррупция» не синоним слова «взятка»

Можно ли победить коррупцию в России, основываясь на опыте зарубежных стран, и что для этого надо предпринять? С коррупцией человечество борется давно, еще со времен Древнего Рима. Там создали своего рода полицию, которую через год были вынуждены заменить «сверхполицией»: вся старая стала насквозь продажной. И так продолжалось столетиями, пока варвары не завоевали Рим.

Гораздо позднее суть проблемы сформулировал четвертый президент США Джеймс Мэдисон. «Если бы людьми правили ангелы, — заявил он, — ни в каком надзоре над правительством — внешнем или внутреннем — не было бы нужды. Но при создании правления, в котором люди будут ведать людьми, главная трудность состоит в том, что в первую очередь надо обеспечить правящим возможность надзирать над управляемыми. А вот вслед за этим необходимо обязать правящих надзирать за самими собой».

Борьба с коррупцией в России возможна, хотя это многофакторное явление, гидра со многими головами. Борьба с ней — одна из самых сложных задач. И это — не гаишники на дорогах, а союз олигархов с высокопоставленными госчиновниками. Для борьбы с этим, прежде всего, нужна политическая воля на самом верху. Для победы над «экономикой откатов» требуются политические решения.

Если борьбу с коррупцией вести только по пути ужесточения наказания, то она ничего не даст. Еще раз повторю: это вопрос политической воли, здравомыслия и воспитания общественного мнения. Необходимо стимулировать честное поведение чиновника и общественное неприятие коррупции. И тогда это может быстро и эффективно сработать.

Но надо учитывать: на Западе понятие «коррупция» не синоним слова «взятка». Она воспринимается как система отношений между людьми. В западном понимании любое выражение дружбы уже является коррупцией. А в нашем понимании дружба — главная черта российских людей.

* * *

Существуют довольно успешные способы борьбы с коррупцией, например, сингапурская и шведская модели. В момент обретения независимости в 1965-м Сингапур был страной с очень высоким уровнем коррупции. Тактика ее снижения была построена на ряде вертикальных мер: регламентации действий чиновников, упрощении бюрократических процедур, строгом надзоре за соблюдением высоких этических стандартов. Центром борьбы с коррупцией стало автономное Бюро по расследованию случаев коррупции. Туда граждане могут обращаться с жалобами на госслужащих и требовать возмещения убытков. Одновременно с этим было ужесточено законодательство, повышена независимость судебной системы: судьям, кроме привилегированного статуса, дали высокие оклады. Одновременно ввели жесткие экономические санкции за дачу взятки или отказ от участия в антикоррупционных расследованиях. А также пошли на жесткие и неординарные акции, вплоть до поголовного увольнения сотрудников таможни и других госслужб. И сегодня Сингапур занимает лидирующие места в мире по отсутствию коррупции, экономической свободе и развитию.