Измена. Его ошибка

— Я иногда ошибаюсь, для меня-то работа новая… Но чаще то что возможно выиграть… Кирилл Олегович отбраковывает, потому что это невыгодно.

— Верю, тут сложно чтобы и было выгодно, и выиграть, — киваю. Нам приносят куриную лапшу, и мы на минуту замолкаем.

— Ну вот. Наши доходы сильно упали. К тому же, многие договора не удалось пролонгировать, — объясняет Алла, но тут ее перебивает Вероника:

— Мы ничего не можем сделать с жалобами на качество работы!

— Ты же вела «Алек»? — киваю.

— Да. Там стали постоянно косячить, но я же не пойду полы перемывать? Вот они нас и послали куда подальше…

Мы обсуждаем работу весь час, который отведен на обед. И чем больше я слушаю менеджеров, тем лучше понимаю, что, во-первых, управленец из Кирилла паршивый, а, во-вторых, поправить ситуацию будет ой как тяжело. И когда мы возвращаемся в офис, уже подходя к зданию, Алла как бы между прочим меня спрашивает:

— Вы же с Кириллом Олеговичем разделите компанию?

— Да, есть такие планы, — отвечаю сдержанно.

— А можно мы перейдем обратно к вам?

— Можно. Но пока что об этом ни слова. Хорошо?

Девочки умные, они в курсе, что надо держать рот на замочке. Я возвращаюсь в кабинет. Доступа к «битриксу» по-прежнему нет. Что ж, придется напомнить о себе Кириллу. Хотя, полагаю, он этого только и ждет, чтобы я начала его о чем-нибудь просить-умолять. Как же бесит! Не хочу его видеть! Но надо.

Подумав, кидаю ему сообщение: «Зайди ко мне в кабинет». В конце концов не мне же за ним бегать? Я уже не надеюсь на чудо и адекватность, но он является буквально через пять минут и, зайдя внутрь, запирается со словами:

— Нам надо поговорить о наших отношениях.

Глава 20. Кирилл

Утро безнадежно испорчено. Конечно как человек здравомыслящий, я понимаю, что Маша — девушка не для бизнеса, не для решения чьих-то проблем. Ее воспитали как жену, как мать, а не как бизнесвумен, помешанную на деньгах. Но сейчас, когда мне нужна поддержка, ее поведение бесит!

Может ее действительно к чертям уволить? Пусть целыми днями обед готовит, щи варит, пироги печет… Тогда я не буду ее воспринимать как делового партнера. Или буду? Это все Инга, приучила меня, что с женой можно в любой момент обсудить любую проблему.

С психом выхожу из квартиры. Пусть на машине добирается или на метро. Задрала. Только и сидит в своем телефоне, красивые сумочки разглядывает. Причем сумочки не дешевле восьмидесяти тысяч! И откуда у нее такие запросы? Все бабы они такие — только тянуть жилы.

Приехав на работу, натыкаюсь на раздраженную будущую тещу.

— Где Маша? — скрещивает руки на груди, не давая пройти в кабинет. Сложная она все-таки, не в пример дочери.

— Дома.

— Почему?

Твою ж дивизию! Надо еще отчитываться перед Людмилой Федоровной. Объяснять что между нами случилось, подробно пересказывать конфликт… Закатываю глаза.

— Она мне нахамила. Вы плохо воспитываете свою дочь, — и, отодвинув Людмилу в сторону, иду в кабинет.

Нет, не ожидал я что придется переезжать к бухгалтеру. Это унижение для меня, но связываться с Ингой еще страшнее.

Людмила Федоровна заходит следом за мной, и я даже не оборачиваясь, только слышу как она раздраженной дышит.

— Сегодня же аудит будет?

— Сегодня, — цедит сквозь зубы, — А, по-хорошему, этот аудит вообще произойти не должен.

— Почему?

— Потому что там столько вскроется, что если Инга захочет, у нас будут крупные проблемы.

Я сажусь за стол. Час от часу не легче. Помолчав несколько минут, все-таки решаюсь спросить:

— Так, а почему мы тогда согласились на аудит?

— Потому что она и без него найдет что-нибудь!

Следующие два часа проходят в молчании. Настроение совсем паршивое. Кстати эта звезда Маша мне не звонит, хотя я жду извинений. Хреново ее Людмила Федоровна воспитывала, ох хреново!

Наконец отвлекаюсь от работы и иду прогуляться по офису. Замечательно! Ни Маши, ни Инги. Ну Инги-то нет и слава богу, а вот где Маша? Только я ей звонить не собираюсь, обойдется. Возвращаюсь в кабинет:

— И где же ваша дочь? Одиннадцать уже, рабочий день в самом разгаре.

— Я сейчас напишу ей.

Еще час проходит скучно и бесконечно. Вообще когда я был маленький, то очень любил рисовать, потом лепить. Когда подрос, хотел поступить на факультет искусств после школы. Но мама сказала что все это глупости… А может, стоило настоять? И тогда бы я тут не сидел. Но кушать-то что-то надо. Людмила Федоровна берет сигареты и идет в коридор, а я продолжаю пялиться в монитор. Может она и права, и аудит лучше не проводить? Но мы же уже договорились.

— Инга пришла, — фыркает Людмила Федоровна, возвращаясь в кабинет. А следом… Кто бы мог подумать? Маша! Я усиленно делаю вид, что не замечаю ее, но Маша подходит ко мне и начинает массировать шею и плечи.

— Прости меня, мой хороший. Я все утро плакала.

Вряд ли она плакала… Но! Мне нравится, что она передо мной извиняется. Значит, я сильнее и важнее, и никто это не оспаривает.

— Кирилл, — произносит Людмила, — тебе надо поговорить с Ингой, чтобы она не проводила аудит.

— Отлично, — фыркаю, — Если она что-то решила, то ее танком не сдвинешь.

— Ну ты же мужчина, попробуй лаской уговорить…

Лаской! Легко сказать! Выхожу из кабинета, и тут же сталкиваюсь с Ингой. И что-то не готов я ее уговаривать. Она проходит мимо меня с видом королевы, не обращая внимания. Да еще и с менеджерами! Чтобы все видели что она меня игнорирует!

Возвращаюсь в кабинет. Бесит! Почему все от меня ждут каких-то решений? И Маша, и ее мать… Почему бы им самим не попробовать договориться с Ингой? Они вон, лет двадцать дружили! Машу Инга вообще на руках таскала! Но нет. Нашли единственного мужика, и все на него радостно спихнули.

И главное Людмила Федоровна вроде ничего и не говорит, не указывает. Молча сидит за компьютером… А напряжение в воздухе — хоть ножом режь! Надо хотя бы попробовать уговорить Ингу. Но как? Я ерзаю на стуле, не в состоянии сосредоточиться, пока мне на телефон не приходит сообщение: «Зайди ко мне в кабинет». Ну и прекрасно.

Срываюсь с места и твердым шагом иду к Инге. Главное по пути уверенность не растерять. И когда я захожу в кабинет, тут же закрываю дверь, это на случай успеха наших переговоров.