Измена. Год дракона

Пошли девицы к Ведаре сразу на следующий день. Тёмные дела творились во тьме, а у них дело было самым светлым — просить Забаве добрую долю, мужа хорошего, деток здоровых... Только встретила баба их недобрым взглядом.

— Мокошь уже сплела ваши судьбы, нечего тут просить уже.

— Так как же... — растерялись обе девушки

— А поворожить можешь, баба Ведара? — сложила красивые брови Забава.

— Могу, а надо оно тебе, деточка, знать, что впереди? — сухо ответила та, — будет, что суждено, что сами выберете по душе своей.

Белокурая девица вмиг погрустнела, а Бажена обняла подругу за плечи и повела в сторону, только вдруг старческая рука остановила её. Девица подняла серые глаза на ведунью, а та, будто хотела что-то сказать, но передумала.

— Пусть боги светлые даруют вам мудрости и силы, — произнесла благословение Ведара и отпустила девушек.

Они шли какое-то время молча, просто не зная, что сказать. Они дошли до края деревни, где начиналась светлая берёзовая роща, а в ней святилище богов Прави.

— Знаешь, Бажена, в детстве, я думала, что горя людям отмеряют одинаково. Только кому-то в детстве, кому-то в середине жизни, кому-то в конце. Вот даже не сомневалась, что права. Думала, что выплакала всё в детстве...

— Да не бери ты в голову! Ведара всего лишь человек! Да и ничего она и не сказала. Может силы оставили её, может другая ведунья где-то народилась уже? А она только грозный вид делает, чтоб и дальше к ней ходили, а сама не видит ничего! — с жаром заговорила Бажена, успокаивая подругу.

— А может и так. Богам одним ведомо, что впереди ждёт. Идём требу воздадим, чтоб милостивы были, — сказала Забава, а подруга согласно закивала, и побежали девицы в сторону поля, чтоб нарвать цветов и сплести венки...

Глава 2

Бажена сидела ни жива, не мертва, чувствуя тепло тела будущего мужа. Ещё ни разу не доводилось ей так близко с ним находиться, а тем более касаться. Их руки были крепко перевязаны рушником — уж родители постарались, считая, что надёжно скрепив вышитой тканью руки молодых вещают им добрую жизнь.

Девушка то и дело мельком поглядывала на суженого, дивясь тому, какой он высокий, да какой плечистый. Это же сколько силищи в нём? И сердце сладко замирало от волнения, представляя, как он возьмёт её на руки как пушинку и понесёт в свадебный шалаш. Вот только жених был серьёзен и хмур, сидел как скала и даже ни разу не глянул на зардевшуюся невесту.

— Это он специально, дочка! Перед тобой и хорохорился, что серьёзный и взрослый, — говорила Бажене мама вечером, когда гости ушли к себе домой.

Родители Нечая были довольны своим выбором, с одобрением глядели на девицу и любезничали со сватами. А после состоялся обмен кольцами, который и означал обручение. Тогда Нечай снял с шеи верёвочку с серебряным колечком и надел на робко замершую Бажену, умудрившись ни разу на неё не взглянуть. Не ожидала она такой строгости от суженого. Приняла его дар и надела на его могучую шею своё колечко, всё так же не встретившись с ним взглядом.

— Я знаешь, как был хмур, — подтвердил отец слова супруги, — Твоя мать боялась потом свадьбы как огня, думала жизни не дам, запру в избе и буду мучать и ругать.

После этих слов родители засмеялись, вспоминая годы своей юности, и ушли спать. К Бажене ещё долго не шёл сон. Будто и наливались тяжестью веки, и начинали мельтешить всякие мысли да образы, а потом раз — и снова глаза свои серые в окно таращила. Но в конце концов заснула, только неспокойно — металась по постели, словно гнался кто за ней. Проснулась уставшая и расстроенная.

— Что снилось, дочка? — спросила мама, замешивая утром хлеб.

— Недоброе что-то, — нахмурилась Бажена, пытаясь припомнить, чего так испугалась во сне.

— Волновалась сильно, ведь дело такое вчера серьёзное сделали!

Девушка приложила к груди ладонь, нащупав холодный металл обручального кольца. Его следовало носить шестнадцать дней, до самой свадьбы. Какое-то неприятное чувство шевельнулось внутри, когда Бажена подумала, что это совсем скоро. Сама удивилась своим ощущениям, ведь почти всю жизнь она знала, что станет женой Нечая, взрослела с этим пониманием и думала, что полюбила. И на самом деле люб он ей был всем: и красотой, и силой, и нравом... она часто наблюдала за ним, когда совсем девчушкой была, спрятавшись недалеко от кузни. Ей нравилось, как он трудился много и усердно, как шутил с отцом, как помогал матери... Всем был пригож Нечай, только... Бажене показалось, что он совсем не рад был их обручению.

Задумчивой ходила девушка до самого вечера, и только, когда встретилась с любимой подругой, то от сердца отлягло, потому что ясные синие глаза Забавы сияли счастьем.

— Приняли боги требу выходит? — спросила её Бажена, радуясь за неё как за себя.

Смутилась как-то Забава, а подруга не стала допытываться. Придёт пора — сама расскажет. Да и о своих сомнениях не стала говорить, чтоб не рушить счастье любимой подруги. Снова они пели до самой ночи, будто бы одни и те же песни, но теперь каждая о своём.

Чувствовала Забава себя змеёй подколодной, да только кто она такая, чтоб спорить с волею богов? А иначе, что это могло быть, если в тот же вечер, когда требу воздали, пришёл к её избе Нечай и позвал на улицу постоять. С тех пор и ходил к ней почти каждый вечер. Бабушка была глуха и слепа, не видела, как внучка выглядывает в окна, ожидая красавца-кузнеца. А то бы лозиной отхлестала бы, что на чужое зарится и с предателем путается.

Но некому было глупую Забаву направить на путь истинный, и впустила она в своё сердце Нечая. А тот к ней тянулся и душой, и телом... вот только сказать родителям о том, что не люба ему Бажена, он так и не посмел. Что было бы, узнай Вторак и Милослава о том, что протоптал их сын к сиротке тропку? Нечай даже подумать о таком страшился. Даром, что вымахал выше отца и шире, но знал хорошо, как тяжела рука у кузнеца.

И ходил Нечай смурной да сердитый целыми днями, думая о свадьбе с нелюбимой, и только, когда видел синие глазищи своей Забавы, то всё в нём переворачивалось. И однажды выпросил он у глупой девки поцелуй, первый для них обоих. Та потом долго трогала губы, чувствуя, как в груди трепещет радостно сердце. И сказать не могла никому, и вместить в себе тяжело было. А Бажена как специально только приговаривала "Вот видишь! Не зря я тебя в рощу повела!", видя, как сияют глаза подруги. И меркло тогда счастье сироты, потому что понимала она, какую подлость делает для самой близкой, почти сестры.