Измена. На осколках счастья

***

Лёша

Когда мы оба кончили, я весь пылал и не только от потрясающего секса с любимой, но и от возмущения, от понимая, что жена настаивает на расставании даже после того, как я её спас, рискуя жизнью, и как она сама инициировала это занятие любовью.

Маша привстала и поправила свои мокрые кружевные трусики, вернув их на место. И устроилась вновь у меня на коленях, но уже боком, будто это могло как-то уберечь нас от следующего захода в секс. Очень хотелось продолжения, хотя бы из вредности, чисто доказать, что тот раз – не последний для нас! Но почувствовал, что моя капризная девочка снова начала замерзать, потому я, не спрашивая разрешения, подхватил её на руки и понёс на поляну, где на берегу реки осталась наша сухая одежда.

— Не ёрзай, Машунь, лучше прижмись покрепче и обними за шею, – жена послушно обхватила меня и прижалась к моему оголённому торсу. Мы оба оставались в одних лишь сырых от ночного плавания трусах.

Пытался осторожно перемещаться в темноте с любимой на руках, боясь споткнуться об коряги или крупные ветки. Обзор был затруднён из-за Маши, мило устроившейся в моих объятиях, потому приходилось издали высматривать безопасный путь по тропинке, освещённой лунным светом.

– Придётся нести тебя до дома, а это далековато, сама ведь не сможешь идти, слишком устала, борясь с течением и со смертью. Кстати, об этом! Ты что, родная, топиться удумала? Совсем с ума сошла? Да я не стою этого! Никто, ни один мужик на свете не стоит твоей жизни! Если я так тебя напрягаю своим присутствием, то давай уйду навсегда, только скажи. Но не смей больше никогда так собою рисковать! Обещаешь?

— Нет, всё не так, как выглядит. Прости, Лёш, мне, правда, очень жаль, что так вышло. Я сама жутко испугалась и за себя, и за тебя. И, разумеется, я не шла топиться! Что ты! Я же боец, всегда добивалась поставленных целей: и в учёбе, и в жизни. Я не сдалась бы так легко, да и родители мою гибель не перенесли бы. Просто так получилось. Течение там сильное оказалось, ты не мог не заметить...

— Разумеется, заметил, оно и помогло тебя нагнать. Я так тебя люблю, Машенька. Даже представить страшно, что было бы, опоздай я хоть на минуту… Господи, да тебя бы уже не было в живых! – резко затормозил от такого ужасного предположения, от вновь возникшего страха за жизнь любимой и принялся беспорядочно покрывать её личико поцелуями, пока не нашёл заветные губки. Маша отвечала несколько секунд, а после отодвинулась и закрыла ладошкой мои губы, создавая преграду между нашими устами.

— Не стоит меня целовать. Я же просила. Прости ещё раз, Лёш. С плаванием я реально ступила и это чуть не стоило нам обоим жизни. И спасибо за спасение. Пошли, тебе же тяжело будет долго меня на руках держать.

Кивнул на нелепую просьбу не целовать жену и продолжил нести своё сокровище на руках, а Маша – добивать меня словами.

— Я, правда, очень благодарна тебе за спасение. Извини, родной, что так вцепилась. Просто я уже тонула, а тут ты откуда-то возник, вот и схватилась, как могла. Со всей силы, прости, чуть не утопила и тебя.

Я поцеловал её ладошку, по-прежнему прикрывающую мои губы, и жена её убрала, позволяя ответить.

— Да уж, крепко ты меня зажала! Уже и тонуть начал, обдумывал, как отцепиться и при этом не потерять тебя. Молодец, что догадалась-таки отпустить. Это очень смелый и самоотверженный поступок.

— Да, я резко осознала, что парализую твои движения, и решила, что так хоть ты один спасёшься, а иначе оба утонем.

Я аж затормозил от этих слов.

— В смысле один спасусь?! Неужели ты реально считаешь, что отпустила меня, а я уплыл бы прочь?! Да я за тобой туда и примчался! И уж точно не позволил бы тебе пропасть под водой. Искал бы, пока не иссякли силы, и пытался бы спасти до последнего. Ты умничка, что догадалась схватить меня за лодыжку, и мне не пришлось тратить драгоценные секунды на поиски тебя в темноте под водой.

— Да, это был мой последний шанс. А вот и та полянка, смотри, моя сорочка так и висит на кусте. А твои вещи где? И как ты вообще оказался в реке, если уже ушёл обратно к посёлку? Я же точно видела.

— Давай сперва оденемся, а после я всё расскажу. Кстати, может вновь разведём костёр и прогреемся, ты подсохнешь перед возвращением к бабушке. У неё там явно фена нет, да и греть чайник будет подозрительно среди ночи...

Усадил Машу на тот самый пенёк, на котором она уже была ранее, когда я любовался своей красавицей из-за дерева, подал ей сорочку и помог надеть её, просовывая ручки моей девочки в рукава, нежно проводя по полушариям груди, осиной талии и стройным бёдрам. Ну вот, блин, снова начинал возбуждаться. Но жена перехватила мои руки и, прижав их к себе, остановила поглаживания.

— Не стоит, Лёш. Я уже сказала тебе во время секса, что тот раз – реально наш прощальный. Так лучше, поверь мне.

Маша осталась сидеть на пне, ещё и мокрые трусики скинула.

— А трусики ты сейчас зачем снимаешь? Чтобы мне было «легче» контролировать своё возбуждение после прикосновений к тебе? Ты издеваешься, жена?

— Нет, просто без них теплее, они же мокрые, да и сорочка уже всё прикрыла.

Согласно кивнул и пошёл в кусты за своей одеждой. Быстро облачился в футболку и джинсы, взял борсетку и вернулся к Маше. Собрал по пути немного сухих веток, поджёг их зажигалкой возле пня, где пристроилась моя недотрога. Или уже не моя?

В тишине дождался нормального горения, обдумывая, как продолжить разговор и при этом не разругаться окончательно. Внутри всё так и горело, не слабее этого огня. Ни фига уже не понимал жену.

— Давай я сяду на пенёк, а ты прыгай на колени, будет теплее. Обещаю больше не приставать. Хотя я в прошлый раз не соблазнял тебя, как бы сильно не желал этого, но честно пытался просто растирать и успокаивать. И я, кстати, предлагал тебе одуматься, понимая, что потом станешь жалеть об этом сексе. Вот так и вышло.

— Ошибаешься, я не желаю. Просто сделала так, как считала нужным.

— Тогда я совсем запутался в наших взаимоотношениях, Машунь. Объясни свою позицию, милая. Кому из нас будет лучше, если этот секс в первую брачную ночь станет нашим прощальным? Если наш брак распадётся, практически не начавшись? Тебе? Мне? Кому, блин?! Разве, что твоей стервозной подруге!

Маша протягивала руки к костру и согревалась, я же растирал ею от плеч до ладошек, больше не рискуя приближаться к интимным зонам.

— Вообще это ты мне изменил на свадьбе, помнишь, Лёш?! А теперь я должна объясняться и извиняться?! Это разве правильно? Возможно, я не права. И не стоило так поступать, но не сдержалась. Пойми. Я тонула, уже прощалась с жизнью, звала тебя, не надеясь дозваться... И тут из ниоткуда возник ты, мой спасатель, мой герой, мой любимый муж! Каким-то чудом вытянул меня на берег и привёл в норму, обогрел и растёр. И ты был так близко! Блин, вот прям как сейчас, только ещё и без одежды. Мы оба почти голые, мне холодно, я тебе безмерно благодарна за спасение – вот из-за этого всего я и решилась в последний раз позволить нам любить и ласкать друг друга, не взирая ни на что, закрыв глаза на измену и заткнув свою гордость. Всё же эта ночь-таки стала нашей первой брачной, жаль что и последней сразу. Да и эта река оказалась такой значимой. Тут и первый поцелуй, и практически гибель, и прощальный секс… Можешь воспринимать его как прощальный подарок в благодарность за спасение, позволивший нам и согреться, и выплеснуть напряжение после борьбы со смертельно опасной стихией.

— Господи, ты вроде и верно всё говоришь, но мне почему-то лишь больнее с каждым словом. Я уже смел надеяться, что простишь мне эту нелепую измену, эту проклятую ошибку и мы начнём всё сначала.

— Нет, не смогу. Никак. Просто не смогу забыть твоё предательство на свадьбе, перестану себя уважать, если каждый раз буду так реагировать на твою близость, на твои руки на моём теле, на твои нежные слова. Мне слишком сложно преодолеть наше взаимное влечение...

— Так и не борись с ним, хотя бы сегодня. Ведь ночь ещё не окончена. Ты подарила мне ночь за спасение! Значит я могу надеяться на ещё оно страстное прощание, пока не наступил рассвет? Так ведь, любимая? – решил подловить Машу на словах и притянул к себе для поцелуя…