Измена. (Не) чужой ребенок

Они соглашаются. У меня будет пара часов через день. Только пара часов. Потом они улетают на свой совет директоров.

Ну что ж. Значит, остались сутки, чтобы разрулить происходящее тут.

Эти черти развели тут кумовство и панибратство. Взяли плохое сырье по невыгодной цене, завысили маржу, чтобы оттяпать кусок пожирнее себе… В общем, наворотили по полной, да так, что на пару уголовных сроков хватит.

И все бы ничего, можно было бы просто заслать сюда команду московских юристов, но… Но клапаны из третьесортной стали ушли под госзаказ. Который я лично выбивал почти год, мать его так! И мы сейчас на грани того, чтобы платить неустойку. И репутация на волоске! Бездари! Хапуги!

Еду разруливать дела с заказчиком, строю директоров и глав направлений… Всех, кто хоть как-то был причастен к этой ситуации. Ни глав подразделений, ни инженеров не отпускаю от себя, пока не получаю хоть какого-то внятного предложения по решению проблемы. Фактически двое суток держу их в офисе.

Почти не ложусь спать, ем какую-то принесенную из ресторана ерунду и останавливаюсь только тогда, когда мысль о душе превращается в навязчивое желание.

Все. Пауза.

Оставляю тут двух юристов и одного исполнительного, который вообще-то кризис-менеджер. У парня четкая установка прошерстить руководство. Подобных ситуаций больше допускать нельзя. Никаких вторых шансов.

А сейчас в Москву. У меня будет пять часов сна в самолете. Этого хватит, чтобы встретиться с австрийцами. Домой попаду только вечером. Но что ж. Лучше поздно, чем никогда.

П

СТОП

29.02

Маша

– Александра Степановна, вы очень вкусно готовите, у меня просто нет аппетита! – стараюсь как можно нежнее улыбнуться нашей поварихе. Она чуть не плачет, когда я отказываюсь от завтрака. Особенно если я перед этим отказывалась еще и от ужина, и от обеда.

– Мария Сергеевна, пожалуйста, хотя бы какао выпейте!

Она варит совершенно чудесный напиток. Не эту растворимую бурду, а вот то самое, из детства. Для которого надо вскипятить молоко и проварить порошок, и еще собирается пенка…

– Хорошо! С удовольствием.

Какао она делает не сладким. Думаю, смогу влить в себя чашку.

С самого утра не нахожу себе места. Просто чтобы не сидеть без дела, вожусь с Санечкой.

Он у нас чудесный малыш. Внимательно слушаю Катерину, которая рассказывает об особенностях ухода за его складочками, слегка массирую ему животик, сама одеваю.

Катя уверяет меня, что я со всем справляюсь отлично. Да мне и самой так кажется. Сейчас общение с малышом мне в радость. Даже не знаю, что переключилось в моей голове, но я счастлива видеть эту беззубую улыбку, смотреть, как мальчонка морщит носик, собираясь чихнуть, а еще мне очень нравится чувствовать его пальчики, которыми он изучает мое лицо и волосы.

Я собрала ребенка на прогулку, взяла с собой термос с кофе и ушла на улицу.

От Егора нет новостей.

Я с утра звоню его секретарше и слышу чуть насмешливое: “Нет, для вас ничего не передавали”, “Нет, извините, новостей нет”, “Нет, Егор Григорьевич еще не в офисе”.

И вот, когда я решаюсь набрать ее в четвертый или пятый раз, на заднем плане я слышу голос моего мужа.

Вот так, значит…

Он вернулся.

Или мне показалось?

Ну это же мог быть кто-то очень похожий.

Ну, может, это его отец зашел.

В горле становится ком, и я понимаю, что не смогу сейчас сказать секретарю ни слова.

Просто сбрасываю звонок.

Руки дрожат, кожа вдруг покрылась мурашками.

Как?

Нет, я так не могу.

Я больше в эти игры не играю.

Это человек, который носил меня на руках, который был готов бросить ради меня все, который…

Что происходит?

Я должна знать!

Егор

Вторую ночь без сна.

Хорошо, хоть удалось вздремнуть в самолете.

Приземляемся в шесть утра по Москве.

Слишком рано, чтобы ехать домой. И слишком поздно одновременно.

Только разбужу всех. Даже поздороваться не успею.

Принять душ и сменить костюм можно и в квартире.

Смотрю на дисплей телефона.

Хочу написать Маруське.

А если у нее звук не отключен? Разбужу слишком рано.

Ладно, сейчас приеду в офис и позвоню.

Захожу в квартиру, бросаю телефон на зарядку, включаю кофеварку, ухожу в душ…

Черт, голова чугунная.

Надо будет на переговоры с австрийцами вызвать Ермолина. Не дай бог я что-то упущу. Второго шанса не будет.

Чашка крепкого эспрессо почти приводит меня в нормальное состояние.

Свежая рубашка, другой пиджак, чуть-чуть парфюма – и я выгляжу как нормальный человек.

Австрийцы.

И домой. К Маше.

Я столько в семье дел наворотил, никакой кризис-менеджер не справится.

Как теперь из всего этого выпутаться?

Только бы ее не потерять.

Оглядываю квартиру.

Здесь нет места для детской.

Когда мы делали тут ремонт, о детях и не заговаривали. Не думали, что это станет такой болезненной темой.

Зато у нас шикарная спальня с громадной кроватью. И красивая уютная гостиная. И кабинет, в котором мне всегда кайфово работать.

Черт, ну я сам уже сюда почти переехал, надо просто перевезти домой Машу.

Да. Это мерзко и низко.

Но не может она с этим ребенком. Не может.

Не повезло пацану.

Найду ему через годик гувернера-мужчину. Будет заменять ему меня. В конце концов, лично я вообще фактически без отца рос. Тому не было никакого дела до своего наследника. Сдал в самую престижную закрытую школу и тем был доволен.

Тяжело вздыхаю.

Да. Надо будет попросить Машу переехать назад в город.

Выхожу, захлопываю дверь квартиры, совершенно забывая, что там, в моем любимом кабинете, остался на зарядке мой телефон.

Маша

– Кать, дайте позвонить?

Я стараюсь выглядеть спокойно, но у меня ничего не получается. Я набирала Егору уже раз пять. Он не отвечает и не перезванивает. Звоню на рабочий, так там эта идиотка – секретарша. Словно издевается.

У нее что, установка не переводить от меня звонки?

– Мария Сергеевна, что-то случилось?