Измена. (не) Его невеста

Волновалась о другом. Лёжа в ночной тишине и стараясь не прислушиваться к его мерному дыханию, я думала о том, в какой хаос скатилась моя жизнь за последние несколько дней.

Я пыталась вернуть себе чувство определённости, понимания происходящего. А это было возможно, только если бы мне удалось вернуть ещё и ту ненависть, которую я до недавних пор питала к своему мужу.

И я пыталась, пыталась, пыталась, но не могла…

В тот вечер после первого выхода в свет всё изменилось. Хотела я того или нет — всё стало с ног на голову.

А поцелуй в библиотеке и коттедже проложили в этот хаос незаметную дорожку.

И чем всё обернулось?

Внезапно разгоревшееся желание, потрясшее меня до самых основ, мой муж приписал на счёт каких-то малознакомых хлыщей, чьих имён я даже не запомнила!

Но признаваться ему, что всё не так? Что вовсе не они меня в тот вечер так взбудоражили… нет, нет, никогда. И уж тем более не после того, как он оставил меня в гостиной в полувменяемом состоянии от пережитого…

Я ворочалась, ёрзала и никак не могла отыскать достаточно удобное положение для того, чтобы наконец провалиться в сон.

Отыскала я его только под утро. Вот только радоваться было совершенно нечему.

Из дрёмы меня выдернуло странное, непривычное ощущение. Моя рука покоилась на чём-то тёплом и слишком твёрдом для подушки. А носом я упиралась вовсе не в мягкий подлокотник.

Осознание приходило постепенно, парализуя тело страхом.

Я чёрт знает сколько времени проспала, вжавшись в спину Уварова и закинув руку ему на бок. Который сейчас мерно поднимался и опускался.

Божечки… Меня прошиб холодный пот, но дёргаться я себе запретила.

Он ведь тут же проснётся! И что он подумает?

Да как так-то? Как меня угораздило?..

Рассмотреть в предрассветных сумерках ничего всё равно не удалось бы, но ощущение было такое, что мы встретились на середине. Очевидно, не одна я проворочалась, пока не уснула…

Медленно вдохнув и выдохнув пару раз, я приподняла левую руку и отлепилась от его спины со всеми возможными предосторожностями.

Уваров продолжал мерно дышать и даже не шевельнулся.

Это обнадёживало. Спустя несколько бесконечных минут я миллиметр за миллиметром отползла от него на свой край дивана. Так же медленно отвернулась и уставилась слепым взглядом в уютную темноту.

Уваров заворочался во сне, но я была уже на безопасном расстоянии. Даже если он что-нибудь наутро и припомнит, спишет на сон.

Но это всё же позор какой-то. Как я умудрилась? Как он не проснулся?

Мне просто дико, дико повезло, что он…

Тяжёлая ладонь опустилась на мою талию, добралась до живота и одним плавным движением придвинула меня к горячему мужскому телу.

Он вдруг оказался везде, я чувствовал его каждой клеточкой онемевшего от шока тела.

Втянув в себя воздух, уже собиралась что-то сказать, но он уткнулся лицом в мои волосы, и я почувствовала на затылке его сбившееся дыхание.

— Я не спал.

От его шёпота по телу прокатилась ощутимая дрожь.

Нет. Не может быть. Он же… он же очень ровно дышал. Притворялся?!

Я дёрнулась, чтобы перевернуться, но он держал меня слишком крепко:

— Не поворачивайся.

И я вновь замерла. Дышала часто и рвано, уставившись в темноту.

Стоило бы… стоило бы вырываться. Но тело меня предавало, как во сне, когда хочешь бежать, но не можешь пошевелиться.

Он сильнее зарылся лицом в мои волосы, втянул в себя воздух:

— Ты пахнешь, как грех…

От этого хриплого шёпота по телу разливалась неодолимая истома. Кожа пошла мурашками. Внизу живота начинало тянуть от копившегося напряжения.

Господи, нет. Только не опять. Не сейчас. Что… что я делать-то буду?

Его ладонь по-прежнему грела мой живот, и я начинала ощущать её тяжесть особенно остро, втайне желая недопустимого.

Зачем он это делает, раз так меня ненавидит? Раз считает, что и я его ненавижу? Раз мы оба пока так и не можем признать, что уже какое-то время между нами всё не так однозначно?..

Он чуть повернул голову, и его губы задели моё высунувшееся из слишком широкого ворота футболки плечо. Я втянула в себя воздух и невольно выгнулась, уткнувшись ягoдицами ему в пах.

Ох…

Он задержал дыхание, прижался губами к моему плечу, будто пережидал.

Рука на моём животе сдвинулась вниз, заставив меня замереть в ожидании.

Сильные пальцы скомкали ткань прикрывавшей голое тело футболки. Я зажмурилась, уже плохо соображая, что происходит и где я нахожусь.

Его дыхание участилось.

И сейчас в этой спасительной темноте я готова была притвориться, что это лишь сон. Лихорадочный сон.

Я не желала сейчас просыпаться. Не желала понимать, зачем мы всё это делали.

Но иногда жизни нет никакого дела до наших желаний.

Горячечную тишину, до сих пор заполненную только нашим дыханием, взрезала трель телефона.

Глава 42

Я вздрогнула, будто от разряда тока.

Уваров застыл и, уткнувшись лицом в моё оголённое плечо, выругался сквозь стиснутые зубы.

Звонил его телефон.

Звонил и звонил, не переставая.

Всего пару мгновений, и я оказалась одна. Едва слышно выругавшись, он перекатился на свою половину дивана, чтобы добраться до трезвонившего аппарата.

— Слушаю, — хрипло рыкнул в трубку.

Какое-то время Уваров молчал, а я боялась дышать.

— Понял. Жду.

Я кое-как села и, пытаясь унять вырывавшееся из груди сердце, рискнула шепнуть:

— Что-то случилось?

Едва угадывавшийся в сумерках занимавшегося утра силуэт шевельнулся:

— Эти идиоты очнулись. Едут систему чинить.

И я посчитала это знаком судьбы — если уж в творившийся между нами горячечный хаос жизнь вмешивалась даже таким топорным образом, это о чём-то да говорило.

Я успела сбежать в ванную, прежде чем в квартире появились специалисты, устранили неполадку, перезапустили систему и разблокировали комнаты.

Всходившее солнце я встречала, бесцельно пялясь в окно своей спальни, а ещё до обеда выяснилось, что два оставшихся мероприятия, которые мы обязаны были посетить, по разным причинам отменили.