Измена. Няня для бывшего

Не на ту напал.

— Отлично! — рявкаю в трубку. — Пусть остаются!

Сбрасываю звонок и кладу телефон в карман. Бросаю яростный взгляд на эту парочку твикс:

— Ну че? — осматриваю двоих из ларьца. — Замесить, нарубить? Или наоборот?

— Кого? — непонимающе хмурятся.

— Вам лишь бы «кого», душегубы, — вздыхаю я. — Эх, и сказок-то они совсем не знают, а пришли в сад работать. Ну ничего, здоровые мужики всегда в хозяйстве полезны. А у нас как раз летний ремонт в саду начался. Найду чем вас развлечь.

— У нас приказ только за Аленой Константиновной сдедить. Больше ничем не обязаны, — пожимает плечами тот, что понаглее.

— Это мы еще посмотрим, голубчики, — улыбаюсь ехидно. — Босс ваш сказал, что если плохо себя вести будете, то заменит, а может и вовсе уволит, — слегка утрирую, чтобы нащупать рычаг давления. — А я ведь и пожаловаться могу, что мол филоните, в телефон вместо работы тычете, или на нянечками несчастными ухлестываете, — развожу руками. — Так что, ребят, либо мы договоримся по-хорошему, либо...

— Ах ты ж су… — тот что понаглей шагает ко мне, но его останавливает второй, что постарше.

Я отшатываюсь.

— Босс велел никого не обижать без надобности, — шикает он на товарища и поворачивается ко мне. — Вы Антошу простите, он у нас молодой, башка дурная еще. Меня кстати Николай звать. Будем рады помочь с ремонтом, но один из нас все равно должен оставаться при ребенке.

— Договорились, — киваю я. — Приятно познакомиться, Николай. Я — Надежда Сергеевна. Пойдемте определим фронт работы для «дурной башки».

— Эй, а почему только мне?! — возмущается Антоша.

— Потому что очевидно у Николая с самоконтролем куда лучше, нежели у вас, — чеканю я. — Я просто не имею права подпустить к детям малознакомого мне и явно сильно неуравновешенного типа.

Разворачиваюсь и иду к саду.

Как только мы входим в группу, на меня тут же набрасываются дети. Не только мои, но и остальные детишки из группы. Треплю всех по головкам.

— Лидия Сергевна, у нас тут вот стажеры нарисовались, — смеюсь, обращаясь к своей воспитательнице.

— Да наслышана уже, — отмахивается она. — Заведующая уже с утра оповестила, что мы теперь под бдительным надзором. Не забалуешь.

— Еще бы меня кто оповестил, — бубню себе под нос и продолжаю громче: — Николай, предлагаю вам для начала сходить к Аленушке на чаепитие, чтобы вы оба познакомились с другими ребятами. Так как вы новенькие в группе, расскажите о себе немного другим деткам, чтобы быстрее найти с ними общий язык.

Бугай-Николай смотрит на меня умоляюще, будто я ему предложила пытку похлеще, чем Антоше:

— Так я ж это… типа… не новенький.

— Разве? — вскидываю брови. — Вы ведь оба так настаивали, что должны быть рядом с Аленой Константиновной. Куда уж ближе? Как говориться, часть команды — часть коробля. Приятного чаепития, Николай.

Аленка уже намертво вцепилась в свою жертву и тянет Николая за собой. Ее примеру следуют и другие детишки.

Я не со зла. Наоборот. Этот мужичок показался мне адекватней его коллеги, и даже добродушней что ли. Так может мне удастся хотя бы его научить как следует обращаться с ребенком. Чтобы находясь дома, Аленка не чувствовала себя слишком одиноко.

— Теперь «дурная башка», — поворачиваюсь к ехидно ухмыляющемуся Антоше, наблюдающему за «мучениями» собрата: — Смотрю к отравлениям у вас иммунитет? — окидываю его взглядом.

— В смысле?

— В смысле пойдете беседку красить, раз такой токсичный, — сбросив с плеча сумку, откладываю ее на шкафчик. — Следуйте за мной.

Выхожу из группы, и собираюсь было двинуть в сторону кабинета завхоза, когда меня вдруг окликают:

— Надежда Сергеевна, пройдемте с нами…

Глава 16. Надя

— Я вам в двадцатый раз говорю: это была самооборона! — я уже злюсь, хоть и понимаю, что не стоит слишком эмоционировать в отделении полиции. — Этот гад раздул все и вывернул так, что я чуть ли не маньячка какая-то! Но это он первый полез, клянусь вам!

— Потерпевший предоставил видео с камер из лифта больницы, — пожимает плечами полицейский. — И там довольно отчетливо видно, как вы его бьете. Но никаких причин для самообороны мы не выявили. Он просто шагнул к вам навстречу, не проявляя агрессии. Кроме того потерпевший сообщил, что вы состояли с ним в отношениях. Поэтому явной угрозы для вашей жизни не было.

— Для жизни может и нет! — мне явно не удается говорить спокойно. — Но этот козел пытался меня поцеловать!

— И? — мент скептически выгибает бровь.

— После того, как я застала его с другой! Да не просто застала, он ей там под столом знаете что делал?! — я уже готова взорваться от негодования. — А потом своим ртом грязным ко мне полез! Вы хоть представляете?

— Девушка, я может и представляю, — совершенно равнодужно говорит страж порядка. — Но на самооборону это, мягко говоря, не тянет.

— И что же со мной будет? — мне становится страшно. — Мне нельзя в тюрьму, у меня ребенок в саду остался.

— К слову о ребенке, — он принимается листать свои бумажки. — Пострадавший так же сообщил, что вы и с ребенком жестоко обращаетесь. Так что будьте готовы теперь еще и с опекой разбираться.

— Н-нет! — выдыхаю я в ужасе, прижимая дрожащие руки к груди. — Это же вранье чистой воды! — всхлипываю я. — Да как же он может так брехать бессовестно. Сами моего сына спросите! Или соседей… я не знаю… в садике можете расспросить. Да я за него жизнь отдать готова, он — мое все! — я уже рыдаю от страха.

Такой подлости я от Паши уж точно не ожидала. Как он мог? Скотина! Да я его собственными руками придушить готова!

— Ну кто из вас брешет нам еще предстоит разобраться, — пожимает плечами. — Пока у вашего бывшего явно побольше доказательств. Кроме того, пообщавшись с вами вижу явные проблемы с самоконтролем. А значит если докажут жестокое обращение с ребенком, то и в саду работать вам запретят. Я бы на вашем месте задумался, девушка.

— А о чем тут думать? — всхлипываю я. — Скажите, что я могу сейчас сделать, чтобы как-то исправить положение, умоляю!