Измена. Предателей не прощают
Шрифт:
– Как вам будет угодно. – разводит руками Давид Григорьевич и мягко опускается в кресло.
С минуту он рассматривает меня с легкой улыбкой, затем достает из внутреннего кармана пиджака свернутые в бумаги:
– У меня к тебе, птичка, долгий и интересный разговор, - начинает мой свекр.
Спустя примерно час, когда я уже стою у окна, задумчиво кручу документы на квартиру, и выписку с моего счета, Елизавета Ивановна выдает:
– А хотите чаю, Давид Григорьевич?
– С удовольствием, Елизавета Ивановна.
– Я вас догоню, - бросаю я им в след и снова
Собираю влажные бумажные салфетки. Елизавета Ивановна так почувствовалась от всего нашего разговора, что пару раз пустила слезу.
А сколько раз она возмущенно вскрикивала, про то, что я жила все эти годы с подлецом!
Ну, а когда вскрылась правда, что Глеб приемный сын Давида, тут даже я не выдержала и взялась за платок. Столько горечи было в словах моего свекра.
Надо ли говорить, что появление документов на жилье привело меня в шок! А когда я увидела цифры на счете в банке, я вообще, кажется, потеряла дар речи.
Я кладу документы на маленький стеклянный столик рядом с диваном. Да уж… Сказать, что за один месяц моя жизнь поменялась на сто восемьдесят градусов – это нечего не сказать.
– Марина! Птичка! Мы ждем тебя.
Я задумчиво бреду на кухню, обдумывая все свои мысли.
– Держи, я налила тебе зеленый, как ты любишь. Или тебе сварить шоколад? – хлопочет Лешина мама.
– Да, ты подумай в серьез, о том, чтобы открыть собственную школу. – продолжает свою мысль Давид Григорьевич, - С арендой я тебе помогу, учителей ты подберешь.
– Ну в ближайший год, Мариночке точно будет не до того.
– Что так? – удивляется свекр, - неужели Алексей будет против, чтобы ты начала свое дело?
– Конечно, нет!
– Елизавета Ивановна садиться рядом и обнимает меня за плечи, - но малыша надо же на ножки хоть поставить! А там можно и за школу браться.
– Погодите, - ставит чашку Давид Григорьевич, - какого малыша?
Глава 48. Марина
Давид Григорьевич опускает чашку на стол и смотрит на меня.
– Ой! – круглые испуганные глаза Елизаветы Ивановны замирают на моем лице.
– А вам разве Глеб нечего не сказал?
– удивляюсь я, - Или Изольда Марковна?
– Нет, - медленно тянет свекр, – не сказали. Я же поругался с ними у больницы в тот день. Ну, когда ты в себя пришла. И съехал в другую гостиницу. К телефону неделю вот не подхожу. Разбираюсь с документацией по заводу… Подождите-ка…
Он смотрит то на меня, то на маму Лёши.
– Вы хотите сказать, что ты и Алексей…
– Нет, - сразу перебиваю я и качаю головой, - я и Глеб. Я жду ребенка от Глеба.
В кухне воцаряется тишина.
– Ох! – рука Давида Григорьевича летит к вороту рубашки.
– Что? – резво подскакивает Елизавета Ивановна, - душно?
Мама Лёши быстро снимет тарелку с пирожками с подноса, и начинает махать им, как огромным веером, кружа вокруг Давида Григорьевича. Я вскакиваю за телефоном.
– Вы что это удумали, а?
– покрикивает она нервно,- у вас внук скоро будет, а вы тут решили сердечный приступ устроить!
– Все хорошо! – с расстановкой говорит будущий дедушка, - Спасибо. Не надо врача. Водички бы.
Мы наперебой протягиваем два стакана с водой.
Давид Григорьевич с благодарным кивком залпом выпивает воду. Его губы медленно расплываются в улыбке.
– Это что же получается, что раз Глеб мой приёмный сын, то я стану приемным дедом? Как-то так?
– Почему сразу приемным?
– с легкой подколкой отвечает бабушка Васи, видя, как лицо Давида Григорьевича снова обретает розовый цвет, – настоящим дедом, родным! Да, Мариш?
– Конечно родным дедом! – улыбаюсь я.
Теплая ладонь свёкра накрывает мою руку:
– Ну, птичка! Ну обрадовала!
– Может еще чайку, а?
– ладонь Елизаветы Ивановны опускается на плечо будущего дедушки, и он с радостью соглашается.
Они заводят разговор о балете, цветах и детстве Алексея. Потом о собаках, путешествиях и юности моего свёкра.
Мне остается просто молча сидеть и наблюдать за ними. Кажется, мое участие в их разговоре уже и не требуется.
В какой-то момент в двери кухни осторожно заглядывает Людмила, но тихо скрывается, от моего маха рукой. Не сейчас! Я бы и сама ушла, но боюсь разрушить идиллию, возникшую здесь. Давно не видела Елизавету Ивановну такой воодушевлённой.
– Ах!
– восклицает бабушка Васи, взглянув на часы, - Ваську скоро из школы забирать. Пока такси вызову, пока обед ему разогрею, пора мне…
– Зачем такси, Елизавета Ивановна! Я еду в город, позвольте вас подвести.
– Уговорили, - с легким румянцем отвечает Елизавета Ивановна.
Я тепло прощаюсь с моим свекром в коридоре, целую в щечку Лёшину маму, и когда за ними закрывается входная дверь, ловлю на себе удивленно-лукавый взгляд Людмилы, выглянувшей из гостевой комнаты. Мы с ней молча переглядываемся, и я с улыбкой пожимаю плечами.
Все в таком же возвышенно-веселом настроении, я возвращаюсь в гостиную и собираю документы в папку. Надо будет вечером обсудить новости о квартире с Лёшей, хотя, кажется он был в курсе.
Хах! Но у меня все равно будет чем его удивить!
Мои мысли невольно кружатся вокруг Лёши и его сделки. Интересно, как там все у них проходит? Надеюсь, Глеб нечего не выкинет. Может у Лёши было пару минут и он что-то написал?
Взгляд падает на мигающий телефон. Пять пропущенных.
Быстро разблокирую и смотрю на список входящих. Странно! Об этом человеке я совершенно не думала.
Завуч. Ох… Что же ей-то от меня надо? Может что-то с ребятами?
Набираю номер.
– Марина Игоревна? – слышу слегка надменный знакомый голос.
– Да, Валентина Петровна, добрый день.
– Добрый. Как здоровье? Когда вас ждать?
– Я думаю, к концу… - начинаю я.
– У нас тут возник вопросик к вам, - тут же перебивает она меня, - дети писали контрольную по математике перед майскими праздниками, а оценки в журнале до сих пор не проставлены…
Ах! Сердце уходит в пятники. Точно! Как я могла забыть! Как стыдно!