Измена. Простить или отомстить

— Лиль, мне так жаль. Я сумею искупить свою вину. Ты только позволь мне это сделать, и я докажу тебе что я…

— У тебя нет ВИЧ, — оборвала я Давида. — И у меня тоже. Возвращаемся домой, нам есть о чем поговорить.

Глава 47

– Лиля, я не понимаю, - у мужа руки подрагивают.

Машина рывком сорвалась с места, и Давиду минуты две понадобилось, чтобы сообразить и развернуться в сторону города.

– Почему ты думаешь, что я не болен? Я бы сам этого не хотел. Все бы отдал. Но нужно знать наверняка, Лиля. Сейчас наши с тобой желания ничего не решают.

Он просто убит.

Смотрит перед собой.

Бледный, потухший, у него даже голос стал каким-то пустым, линялым.

За одно утро муж будто постарел на десять лет.

– Сколько всего у тебя было женщин?
– спросила. И мысленно прокрутила в голове имена, на которые наткнулась в переписках.

Я не хотела, но запомнила каждую. Каждую, кому муж писал, как скучает, как засыпает, представляя ее без одежды.

Давид не утруждался, сообщения всем строчил, как под копирку, меняя лишь имя.

И меня очень поразил такой цинизм.

Выходит, мужу, правда, плевать, он любовниц менял, как футболки, износилась - другую брал.

А ведь я думала, что хорошо знаю этого мужчину.

– Лиль, нам сейчас нужно обоим выдохнуть, - сказал Давид.
– Съездим в клинику, а потом можно погулять. Мы давно нигде не гуляли. Как раньше. До свадьбы ещё.

Какой гулять...

– Ответь, - потребовала.
– Сколько их было?

Я и сама знаю. И все для себя решила. Но зачем-то, как мазохистка, жду ответа.

Мне до сих пор странно и страшно, что я так ошиблась и столько лет была слепа.

– Сколько было?
– переспросил Давид, помолчав. Пожевал губу. И слегка повернулся ко мне.
– Много. А что?

– Это нормальный вопрос?
– встретились взглядами.

Показалось, что я сплю, я приперла мужа к стенке, я этого добивалась.

И вот он, загнанный в угол, больше не оправдывается, смотрит на меня прямо и без капли стыда.

– Лиля, чего ты от меня сейчас хочешь?
– Давид отвернулся и уставился на дорогу.
– Я накосячил так, что и врагу не пожелаешь. И вряд ли смогу что-то исправить. Ты ведь уйдешь от меня?

Промолчала.

Давид, при всех своих закосах под дурака, далеко не идиот, он все понимает. Он мог бы машину остановить и на колени передо мной упасть, молить о прощении.

Так он бы сделал раньше, это был бы тот, мой Давид, который возле ЗАГСа серенады мне пел и свалился с дерева.

Теперь же я вижу законченного бесстыдника, который прощения не просит ибо знает - не получит его.

Едем, и в машине висит напряжённая тишина, разбавляемая негромким бубнежем ди-джея.

На коленях пригрелся сонный щенок.

Мне хочется проснуться, и чтобы не было ничего.

Мне так жаль нас, меня и Давида, нашу семью, которой не случилось.

– Те женщины ничего для меня не значат, - глухо сказал Давид.
– Просто это так принято, Лиль. Что у настоящего мужика есть любовница.

– А мозги у него свои есть?
– усмехнулась.

– Тоже об этом думаю. Мне несколько лет потребовалось, чтобы понять - я никому ничего не должен доказывать. У меня есть жена, которую я люблю. Безумно. До конца. И я уже был счастлив. И ты была. Ты...что-то подозревала?

Хмыкнула.

Знал бы он про мое расследование. Про то, как мы с Вероникой и Элиной в караоке отжигали.

– Тебя даже наш развод ничему не научит, Давид, - вздохнула.
– Когда ты встретишь другую и снова женишься - все начнется по новой.

– Какую другую, любимая? Наш развод меня просто убьет, - сказал он серьезно.
– У меня вот уже сейчас, на твои словах, жизнь кончилась.

– Не ври.

Он пожал плечами.

Не бросился доказывать, снова уставился на дорогу. Молча зарулил на заправку.

Пока он там, снаружи, тенью шатался вокруг машины я сидела и представляла, как выскочу на улицу.

Попрошу кого-нибудь добросить меня до города.

С первым встречным уеду.

Не хочу оставаться с ним даже лишние полчаса, я думала, я сильнее.

Но мне почему-то очень больно.

Давид вернулся за руль и сухо сказал, не глядя на меня.

– Лиля, потерпи ещё немного. Отвезу тебя в клинику. Сдадим анализы. А после вызову тебе такси, если хочешь. Возвращайся домой. А я в гостиницу, вещи у меня с собой.

– Ты ничего не понял, Давид, - качнула головой.
– Не надо сдавать никакие анализы. Потому, что ты здоров. Аврора наврала.

– Аврора?
– муж метнул в меня взгляд.
– Откуда ты...

– Аврора наврала, - повторила.
– И Вероника, у которой муж из плавания приехал, тоже. Элина...Только к Насте я отношения не имею. И если она беременна. Что ж. Поздравляю.

Сглотнула ком в горле.

Вот от этого мне хуже всего. Ребенок - моя мечта, которая, возможно, у подруги воплотилась.

Обворованной себя чувствую.

На глаза наворачиваются слезы.

Быстро заморгала.

– Ты в моем телефоне копалась?
– сообразил Давид.

Кошусь на мужа - он едет и будто дороги не видит, взгляд у него пустой.

Лоб наморщен.

Он прикидывает, как много я знаю. Понимает, что обо всем.

Вижу - ему сейчас не лучше моего.

– Так...- выдохнул он и рассмеялся, хрипло, будто вот-вот разрыдается и на грани уже.
– Нет никакого ВИЧ?

– Нет.

– Ты ждала, когда я признаюсь? Зачем?

Зачем?

Потому, что любила его до последнего. Когда боль пришла - она любовь не перечеркнула, а я себя отвлекала всей этой беготней и местью, отгородиться пыталась от главного - чувств к мужу, который годами меня предавал.

– Лиль.

– Наслаждалась я, - бросила.
– Тем, как ты с ума сходил все эти дни. Моральное удовлетворение.

– А ты жестока.

– Не больше, чем ты.

Меня тянет продолжать. Показать ему, что меня его измены не трогают, что я переболела, засмеяться хочется и в лицо ему выплюнуть чтобы с чемоданами своими валил ко всем чертям.