Измена. Серебряная Принцесса

Она сопротивлялась и грозилась уйти. Но порой я тоже могу быть настырной. И через пять минут наш водитель повез Медную домой, а я села в салон Левиного модного автомобиля.

— Ты не можешь найти нормальных подруг? — досадливо заметил Золотой.

— Дарьяна нормальная, — обиженно парировала я. — Мне неприятно, что ты так о ней отзываешься.

— Прости, Севушка. — он наклонился ко мне и чмокнул в щеку. — Только не сердись. Сегодня ты не можешь себе этого позволить. Сегодня моя днюха. А, соответственно, мои прихоти и желания. Так?

— Так.

— Отлично, тогда погнали.

В руке легонько покачивается бокал холодного шампанского, но за последний час я едва ли сделала три глотка. Мое тело сидит на небольшом темно-алом диванчике, глаза неотрывно наблюдают за танцующими, а мысли тем временем пребывают совершенно в другом месте.

— Северина, может, налить тебе выпить чего-нибудь другого? — раздается голос в непосредственной близости от меня.

Приходится пару раз моргнуть, чтобы вернуться в настоящий момент и осознать, где именно я нахожусь.

Напротив возвышается крупный парень. На нем черные штаны, светлая рубашка будто обсыпана алмазной крошкой, а каштаново-золотистые волосы выверено зачесаны назад.

Не дождавшись ответа, он выдвигает новое предложение:

— Будешь ром с колой?

Его зовут Валентин Золотников. На официальных мероприятиях семей аристократов он обычно сдержан и молчалив, но сегодня я наблюдаю совсем другую его сторону. Развязный тон, обилие пошлых шуток и неуемную инициативность.

Хотя, все дети аристократов, которые собрались в этой комнате, ведут себя иначе. Совсем не так, как на приемах.

Не могу сказать, что я совершенно ошарашена. Но все же некоторое удивление присутствует. Такими — другими — я наблюдаю их первый раз в своей жизни.

Само место снимает с их плеч какие-либо сдерживающие рамки. И мои знакомые полностью преображаются. Раскрепощенные и расслабленные, они всецело наслаждаются вечеринкой. Девушки громко смеются, намеренно распивают алкоголь, почти в том же количестве, что и парни. Эффектно курят тонкие сигареты и выдыхают ртом колечки дыма.

Так-то я против курения, но у Эллы получается завораживающе красиво.

Парни, сбросив кодексы джентльменов, позволяют себе провокационные комплименты, за которые в иных обстоятельствах можно заработать существенные проблемы. Но представительницы драгоценных и полудрагоценных слоев даже не думают обижаться. Им, определенно, приятно получать внимание ребят.

Но всегда найдутся исключения. Одно точно присутствует в комнате и довольствуется обществом самой себя.

Здравствуйте, я Северина, на моем лице можно прочесть о безмятежности бытия, но на самом деле я понятия не имею, куда себя деть.

Как славно, что я так славно умею прикидываться невозмутимой, когда внутри все тревожно потряхивается.

Чувство, будто комнатный цветок вытащили из горшка и кинули в поле, но не сообщили, как ему запихнуть свои корни в чужеродную среду. Мне стыдно за саму себя. И даже немного обидно, что я не такая, как другие.

С одной стороны, где-то глубоко в душе, возможно, мне бы хотелось хотя бы на миг стать однажды такой же дерзкой, уверенной в себе и смелой, как та же Виола или Элла, но я банально так не умею… Не могу. Мысль о том, что я сделаю что-то, что просочится в прессу и расстроит папу вызывает внутри дикий ужас, подобный краху миру.

Уля, несомненно, была права, когда намекала, что я не представляю, как следует нормально развлекаться.

Только с Зимним у меня почти получалось быть другой, но даже он сказал, что я слишком скучная…

Боль.

— Северина? — снова обращается ко мне Валентин.

Испытываю чувство неловкости. Юноша проявляет ко мне банальную внимательность, а я витаю где-то в своих мыслях и бесцеремонно игнорирую его вопросы. Чтобы сгладить углы, как можно вежливее улыбаюсь и приподнимая бокал, который держу в руке, говорю:

— Спасибо, но, думаю, мне хватит шампанского.

— Ну, как знаешь. Если что-то захочешь, обращайся.

— Спасибо.

Золотников ухмыляется, кивает и возвращается обратно к группке парней, которая стоит ближе всех к выходу.

Прохожусь глазами по комнате. С грустью отмечаю, что Лева до сих пор не вернулся. Некоторое время назад он вышел с одной из девушек. Диана подошла к нам и, обратившись к Золотому, тихо сказала, что она подготовила особый сюрприз. Но подарить его имениннику можно только в приватной обстановке.

Мой друг заинтересованно ухмыльнулся. Спросил у меня, не буду ли я против, если он отойдет на пару минут, посмотреть, что там такое ему приготовили. И я, конечно, не была против. Тогда он встал и последовал за девушкой. А я осталась сидеть одна.

Прошло не меньше пятнадцати минут.

Видимо, Диана декламирует ему стихи собственного сочинения, — думаю я и делаю глоток шампанского.

Общество Левиных приглашенных составляют представители драгоценных и небольшое число полудрагоценных, чьи семьи по достатку ничем не уступают первым, а порой и находятся на одном с ними уровне. Золотой солидарен с моим отцом в мнении, что поддерживать дружеские отношения следует только среди своих.

Он вполне мог бы позвать Дарьяну, — неосознанно отмечаю про себя, — Ее род ничем не хуже, чем все остальные.

Однако в глазах аристократии он хуже тем, что не так состоятелен. — шепчет второй голос.

Видимо, громкая музыка Оазиса дурно влияет на мое сознание. Я начинаю его дробить и общаться сама с собой.

Отгоняю прочь глупые мысли.

Лева вовсе не из-за бедности семьи Медной отпускает в ее адрес нелестные замечания, а лишь от того, что у них отчего-то возникал личная неприязнь. Вот и все.

Например, та же Уля никак не относится к драгоценным, но он всегда брал ее с нами, когда я его об этом просила. Мысль о Лисицыной незамедлительно формирует внутри меня сгусток раздражение. Чтобы развеять его, снова прохожусь глазами по гостям друга.

Компания разбилась на небольшие группки. И на одном из угловых диванчиков сидят девушки. Они оживлённо болтают и много смеются.

Их кружок видится островком веселья, но я никогда не решусь встать и подойти к ним. Если даже желание начнет отбивать на моей голове чечетку, то ему все равно не удастся побороть робость, сжимающую Серебряную в крепких объятиях.