Измена. Тайный наследник. Том 2

Я вижу, как он комкает платок, после чего запрокидывает мою голову отчего я вскрикиваю.

Злобно рыча он жесткими пальцами заталкивает платок мне в рот.

— Заткни свой клювик, птичка моя, я устал от твоего чириканья. Сейчас тебя отведут в твои покои и там ты будешь ждать меня. Уверен, ты соскучилась по мужчине, возможно даже уже забыла, каково это, когда в тебя входит настоящий дракон, а не какое-то дряхлое ничтожество. Жди, Лилиана, я скоро навещу тебя и заставлю кричать так громко, как ты никогда не кричала.

14

Каэн

Просыпаюсь от того, что кто-то изо всех сил пинает меня по ребрам. Начинаю кашлять, выплевывая кровь на каменный пол, покрытый толстым слоем зловонной плесени и грязи и сгнившим тростником.

— Отец просил о тебе позаботиться, изменник, — голос Киллиана, сына Салемса, звучит пискляво и восторженно, словно он наконец получил то, о чем мечтал всю свою жизнь - возможность поиздеваться над тем, кто сильнее его.

Я открываю глаза и смотрю на юнца. Цыплячья шея, узкие плечи и знакомый брезгливый взгляд, который он унаследовал от отца.

— Чего тебе надо, молокосос?

Он еще раз размахивается и бьет меня по ребрам сапогом. Он скалит зубы и издает какой-то странный звук. Только спустя мгновение я догадываюсь, что это подразумевалось чем-то вроде рыка. Но бездарный юнец, лишенный силы дракона, звучит как котенок, а не как зверь.

— Ты жалкое беспомощное дерьмо, — пищит он. Мой отец сохранил твою жизнь из милости, но он может и передумать.

— Я из милости прикончу этого подонка на твоих глазах, Килли. Обещаю тебе.

Мне очень хочется встать и переломить его тощую шею, но к сожалению руки мои прикованы к стене цепью и все, что я могу сделать — подставить другой бок, чтобы юнец ударил по нему.

Чувствую, что тяжело дышать. Похоже, сломаны ребра. Сила дракона пока не вернулась и я вынужден мириться с жалким человеческим телом неспособным заживлять собственные раны. Однако, я уже чувствую, как первые нити начинают проявляться внутри меня, едва заметно светясь в кромешной тьме по ту сторону моих глаз.

Но юнцу об этом знать необязательно. Еще немного и силы будет достаточно, чтобы разорвать цепи, и вот тогда мы посмотрим…

— Мой отец теперь император, его власть безгранична. А ты будешь гнить здесь, пока не сдохнешь.

Он злорадно скалится и снова пинает меня.

Я начинаю кашлять. Во рту пересохло и пить хочется так, словно если я не сделаю глоток воды, я немедленно умру.

— Если дашь мне попить, мальчик, я обещаю, что буду убивать тебя быстро.

— Хорошо, — неожиданно для меня говорит юнец и я слышу как он открывает крышку фляги, которую принес с собой. Я то был уверен, что они решили заморить меня жаждой.

Он открывает мне рот и вливает туда воду. Сперва я радуюсь, что наконец-то могу утолить жажду, но в другое мгновение чувствую тот самый привкус пепла, который почувствовал после поцелуя Софии. Отдергиваю голову, но уже поздно, яд, забирающий силу, снова разливается по моему телу.

— Пить ты можешь сколько угодно, Каэн, но я бы не советовал пить слишком много, эта штука только в малых дозах лишает силы, если выпить пару стаканов за раз, можно и сдохнуть. Что же ты? Не нравится?

Он хохочет и выливает остатки яда размешанного в воде на мое лицо.

— Воды ты не получишь до завтра, так что, я буду удивлен, если ты выживешь.

Он разворачивается и я вижу его ноги. Перед глазами все плывет, я пытаюсь сфокусироваться, но безуспешно.

Если так будет каждый день, моя сила никогда не вернется… Нужно что-то делать.

Слышу лязг закрываемой двери и что есть силы дергаю цепи. Но все, что мне удается сделать — это причинить боль моему израненному телу.

Я дергаю снова и снова, в надежде на то, что цепи поддадутся, но спустя несколько минут в изнеможении падаю на пол.

— Это бесполезно, — слышу я голос, приглушенный стеной. — Ты можешь не стараться.

— Кто это? — спрашиваю я, пытаясь понять, откуда доносится этот странный голос. Он звучит так, словно у человека, который говорит, нет половины зубов, однако кажется ужасно знакомым.

—Это Тайдел, — говорит голос.

Брат Лилианы? Что он тут делает?

— Как ты тут оказался? — спрашиваю я вглядываясь в щели в стене. Похоже, звук идет именно оттуда.

— Думаю, так же, как и ты, Каэн. Зенедиру Салемсу не понравилась моя неуступчивость и приверженность закону. Он так торопился, что решил узурпировать трон, не дожидаясь выборов. А как ты здесь оказался?

— Меня не должно было быть здесь, — говорю я, — но твоя сестра…

— Что с ней? — голос Тайдела сразу же меняется. Теперь в нем чувствуется боль и страх.

Я раздумываю, стоит ли ему сказать все, как есть, или предоставить сокращенную и смягченную версию событий.

— Скажи, Каэн.

— Я летел над замком и увидел, как она летит с башни. Я не мог не спасти ее. Хотя, теперь, возможно, она ненавидит меня за это. Она все правильно поняла и оказалась куда разумнее нас с тобой, Тайдел. Теперь она в лапах подонка и один первый дракон знает, что с ней будет.

Тайдел молчит очень долго, мне кажется, что я слышу, как он плачет, но наверняка я сказать не могу.

— Тайдел, — наконец окликаю его я.

— Это я во всем виноват, — говорит он наконец. Мне нужно было послушать ее, когда была возможность.

— И теперь, похоже, мы заплатим за это своими жизнями. А она заплатит за нашу глупость.

— Прости меня, Каэн, — говорит Тайдел. — Я знаю, что ты предлагал ей помощь. Но я отговорил ее, я надеялся, что Салемс не посмеет…

— Мне не нужны твои извинения, — раздраженно говорю я. — Нужно думать, как выбраться отсюда. Нужно найти мою истинную, нужно узнать, под каким камнем Шрайк оставил свою чешую и вернуть власть истинному наместнику. Я знаю, что Анна жива, я чувствовал ее, пока не отобрали мою силу, чувствовал до последней минуты.

— Если она жива, Каэн, то почему не вышла на связь?

— Я не знаю…

Мы проводим в молчании еще какое-то время. Тайдел, наконец, нарушает тишину.

— Если она жива, то я думаю, что есть способ найти ее. Перед тем, как она отправилась со Шрайком в его последний полет…

Голос Тайдела вдруг замолкает и я слышу лязг замков в соседней камере. А вслед за этим, голос Зенедира Салемса.

— Посмотри, что пришлось с ним сделать из за твоего упрямства, глупая девчонка, — нарочито укоризненно говорит он кому-то.