Измена. Тонкая грань

Кирилл хвастался умением передвигаться на костылях, а Герман выговаривал ему. Дескать, был бы ты внимательнее, то не нужны были бы костыли. И таким он говорил высокомерным тоном, так раздражён был вниманием сына, что тёмное чувство, которое немного улеглось в моей душе за ночь, вскипало стремительно.

Молодец, отец года, можно сказать!

– Герман! – позвала я отвлекая.

А когда он, недовольный и раздражённый, заглянул в комнату, попросила, возможно, более резко, чем хотела:

– Помоги одеться дочери. У меня порезана ладонь, – и вышла из комнаты. К себе. Подальше от всех.

Ещё при детях начать ругаться… Вообще дно.

Когда взведённый муж и обиженная дочь топтались в коридоре, обуваясь, я вышла их проводить.

– Мамочка! Представляешь! Папа совсем-совсем не понимает, что нельзя надевать красные колготы и зелёное платье! Я иду как светофор! – тут же нажаловалась Янка.

– Зато ты будешь самая яркая и контрастная! – возразила ей, целуя.

И обратилась к Герману:

– Сможешь забрать Янку?

– Что ещё мне надо сделать? Бросить работу и развозить вместо тебя детей? – прорычал он мне в ответ.

– Собрать тебе вещи сегодня? – мило улыбаясь, не осталась я в долгу, закрывая за ними входную дверь и любуясь злостью, вспыхнувшей в глазах Германа.

Никогда раньше перед его работой я бы не стала так с ним разговаривать и злить его. Но теперь мне было наплевать. Лишний раз подтверждало, что я всё делаю верно.

Кирилл был задумчив и грустил. События постепенно улеглись, и он начал понимать, что не только в школу теперь не ходит, но и на любимые тренировки тоже. Да и, в принципе, с теннисом придётся заканчивать.

– Мы начнём ходить в бассейн! – утешила я его. – Это будет полезно для всего тебя: и плечи, и спина, и нервы, и нагрузка на ногу меньше. Я, если получится, с тобой бы походила с удовольствием!

Закопалась в цифры, отрешившись от всего. Я люблю свою работу. Мне нравится, что результатом моей деятельности устанавливается больший порядок, чем был изначально. Это упорядочивание окружающего мира успокаивает и вдохновляет. К обеду, меня оторвал от работы звук входящего сообщения.

Я выставила звуковое оповещение только на одного абонента. И не прогадала. Хищница долго не смогла молчать:

«Обратила ли ты внимание, что Герман был сыт? И не ужинал с семьёй! Потому что нужно вкуснее готовить. Твоя стряпня ему приелась!»

И шесть дурацких смайликов на такой короткий текст. Шикарно.

Отскринила эту красоту, и пока искала в контактах Германа, Карин уже потёрла текст. Сделала скрин с потёртым сообщением тоже. Обвела красным маркером время на обеих фотографиях, и послала мужу со словами: «Ужина не будет».

Тринадцатая глава

– Мам, пап! Мне нужна ваша помощь и совет! Это совсем не по телефону! Когда вы собираетесь возвращаться из ваших лесов? – обратилась сразу к обоим, зная, что мама всегда ставит на громкую связь.

– Что случилось, Маш? – голос мамы был сонный.

Спали они там, что ли, после обеда?

– Случилось, мам. Не срочно, но мне без вас не обойтись одной. – ответила маме, прикрывая глаза.

Поймала себя на том, что чувствовала стыд. Мне было стыдно за сложившуюся ситуацию и за мужа. Неприятно вытаскивать и трясти перед родными его грязным секретиком. Противно.

– Герман начудил? – взял рубку отец.

– Почему ты так решил, пап? – вяло удивилась, привыкшая к тому, что отец почти всегда видит суть вещей.

– Потому что жена обычно ищет защиты у мужа. А если не так, то…

Папа всю жизнь проработал с людьми в системе безопасности. И врать ему было всегда бесполезно и бессмысленно. Возможно, ещё и поэтому я не люблю обманывать. Знаете, как в детском стишке Заходера:

«Правду высказать

Недолго. А соврёшь –

Придётся долго,

Долго-долго,

Долго-долго.

Может быть, –

из чувства долга

Без конца

Придётся врать.

Лучше Времени

Не трать!»

В общем, скрыть от моего папы что-то – это пустая затея.

– Шерлок ты мой! Давайте, я в эти выходные приеду и отвезу вас в Москву? Тогда и поговорим. А пока я вас просто предупреждаю, что оккупирую с детьми временно вашу квартиру, – усмехнулась отцовской проницательности и положила трубку.

Ладонь моя вела себя прилично. Я ещё раз обработала рану и заклеила её с помощью сына.

Усилием воли вернулась к работе. Что бы ни случилось в жизни, обязательства, взятые на себя, нужно выполнять. Даже если это рабочая рутина. Потому что, вовремя упорядоченная, она приносит удовлетворение и удобство.

К пяти вечера я вошла в комнату к Кириллу.

Сын активно чатился с друзьями, надев наушники.

– Кир! Кирилл! – позвала его, появляясь в поле зрения.

– Ма-а-а-ам! Две минуты, о’кей? – отозвался он и продолжил своё общение.

Я подошла к окну и, ожидая завершения разговора, смотрела на улицу.

Осень постепенно забирала своё.

Удивительно, из окна Кирилла не было видно ни одного деревца, только улица, дома, да кусты в кадках у непонятного заведения в отдалении. Но всё равно в оттенке неба, в свете солнца, не знаю – в отражении стёкол – было абсолютно понятно, что на дворе «бабье лето» на исходе дня.

– Мам! Что случилось? – обратился ко мне Кирилл.

– Ничего особенного. Мне надоело сидеть дома и не хочется готовить ужин! Давай заедем за Янкой и поужинаем в ресторанчике? Лазанья или пицца? А может быть, суши? Я хочу лимонного итальянского мороженого! – определилась я со своим желанием, глядя, как загораются глаза у сына, продолжила, – В общем, давай, я помогу тебе одеться, и поехали гулять!

Конечно, тяжело сидеть весь день в квартире. Тем более, в его возрасте. Я понимаю. Но с костылями не сильно побегаешь. Так отчего не порадовать ребёнка? Мы дизайнерски раскромсали ещё одни джинсы, одеваясь и хихикая, загрузились в машину.

Договорились с сыном на итальянское кафе недалеко от Планетария. А затем занырнём в Лунариум. Посмотрим, что там идёт. И, может быть, успеем на экскурсию в познавариуме. Или наоборот!

В общем, занятие нам на запоминающийся и весёлый вечер мы нашли быстро.