Измена. Вернуть любовь

Полюса наших магнитов почувствовали друг друга и притянулись. Замираю. Не дышу. Лишь нижняя губа не то дрожит, не то нервно кривится. Немного сжимаю его руку, а он мою в ответ.

— С пробуждением родной, — говорю тихим хрипом, и по щеке стекает слеза ровной струйкой. — Я так ждала тебя, чтобы ответить на твоё последнее признание, — губы дрожат в улыбке. — Я тоже люблю тебя, мой Миронов! — делаю шаг, наклоняюсь и осторожно целую его. — А теперь прости, но мне нужно срочно позвать врача.

Срываюсь и несусь на космической скорости. Подбегаю к посту и не совсем связно, с тремором, с заиканием, шумно эмоционирую.

— Миронов, там… в палате! Глеб Миронов, он глаза открыл! Он проснулся! Вызовите врача скорее!

Дежурная медсестра сначала смотрит на меня с подозрением, но затем до неё доходит смысл сказанных мною слов, она соскакивает с места и несётся в палату Глеба. Убеждается в том, что пациент действительно вышел из комы и срывается за врачом, а я обратно в палату.

Без отрыва смотрю в любимые глаза, в сердце напрочь выбивает предохранители, и оно через раз выдаёт удары, замедляется, но затем вновь набирает скорость, а потом начинает оголтело колотиться, рискуя довести меня до инфаркта.

— Глеб, ты меня… — и все слова застревают в горле.

Он медленно прикрывает глаза и вновь открывает.

Что это? Ответ?

— Ты меня помнишь? Узнаешь?

И снова медленно закрывает глаза и открывает.

— У-у-у, моя ты радость! — завываю и еле сдерживаю себя, чтобы не броситься на него с объятиями. Страшно. Кажется, что любое неверное движение и всё лопнет, как мыльный пузырь, окажется лишь моим сном или больной фантазией.

— Та-а-к Белова, — тянет вошедший врач в составе ещё трёх медиков. — вас я попрошу выйти, нам надо работать. Можете подождать в холле.

Торопливо целую Глеба в руку и послушно выскакиваю, сажусь около его палаты на корточки, обхватив колени и положив на них голову. Тихонько жду хороших новостей.

Вот так просто. Именно в такие моменты жизни ты и понимаешь, что всё вокруг вообще неважно. Ни злость, ни гнев, ни обиды, ни тем более месть или ненависть. Всё это несёт в себе лишь разрушительную энергию, после которой будет ждать лишь горькая пустота. Так стоит ли тратить своё драгоценное время на это?

Думаю, нет.

Важно лишь то, что самый близкий человек рядом. Живой. Тогда и ты по-настоящему жив.

Глава 59

Яна

Хочу расстроить тех, кто верит в то, что после выхода из комы, человек радостно вскакивает с больничной койки и живёт свою счастливую жизнь.

Увы, нет!

И Глеб не чудесное исключение. Реальность такова, что первую неделю он ещё находился в полубессознательном состоянии, был сильно ослаблен и очень много спал. Уже позже он расскажет мне, что первая неделя для него была каким-то пьяным бесконечно-повторяющимся кошмаром. Он не мог отличить реальность ото сна. Всё вокруг было кривым, состоящим из мелких осколков, бракованных фрагментов, поломанных кадров.

У него были провалы в памяти, дикие головные боли до дурноты, проблемы с речью. Если быть точнее: он практически не мог говорить. Более того, обслуживать себя ему также придётся учиться заново, “собранная” рука полностью никогда не восстановится.

***

— Видимо, Миронов вас и правда очень любит, потому что вы из его памяти не исчезли, в отличие от всего остального, — сказал на выписке врач и похлопал его по плечу. — Выздоровления тебе Глеб, на реабилитациях всё выполнять, себя не жалеть, делай то, что потребуется, через не хочу, через не могу. Надо! Есть задача — выполняешь. Только так ты быстрее вернёшься к нормальной жизни.

Глеб кивнул, и мужчины пожали друг другу руки, после чего мы вернулись домой и учились жить в новой реальности.

Шмелёв, Кренц и Валеев взяли Глеба под свой контроль. Помогали нам в прямом смысле слова двадцать четыре часа в сутках. Они были свидетелями и самых тёмных дней в его восстановлении, когда у Глеба не было сил, когда у него было плохое настроение, когда были эмоциональные срывы, когда боль буквально размазывала его по полу, и самых светлых, когда возвращалась память, когда улучшалась координация движений, когда “собранная” рука постепенно училась делать заново привычные движения, действия, когда речь день за днем улучшалась. Саша Белов не отставал от них, организовав за год три поездки за границу к прекрасным специалистам в области нейрохирургии.

Также за этот период Саша и Авелина стали семьёй. Конечно, не обошлось без их личной не совсем радужной истории, но главное, что сейчас они вместе, а совсем недавно родилась их безумно милая девчушка. Дарья.

В общей сложности Глеб восстановился за год, всё благодаря своей силе духа и большой помощи всех тех, кто его любит и заботился всё это время. Было тяжело, были откаты, взлёты и падения.

Память практически полностью вернулась, как и речь. Конечно, есть проблемы с той самой рукой, которую врачи восстановили, добавились шрамы на теле, да и зрение чуть в минус ушло, но какие же это мелочи по сравнению с тем, что он преодолел, и какой огромный прошёл путь.

А я всего лишь была рядом. Ни на день не оставляя своего любимого человека и не сомневаясь, что всё будет хорошо.

— Ян, знаешь, о чём я подумал, — сказал он в один из вечеров.

— М-м-м? И о чём же? — спрашиваю, откусывая большой кусок от сочного бургера, сидя за столиком в кафешке фастфуда.

Он тычет мне в живот и с улыбкой говорит:

— Ты меня, конечно, прости, но кое-кто поправился. Попка и грудь такие аппетитные стали, наливные, но как-то это подозрительно, не находишь?

— Миронов, ты офигел? — возмущаюсь, откладывая в сторону свой бургер.

— Слушай, из-за всех событий наша свадьба ушла на второй план, но, кажется, надо с ней поторопиться.

— Это ещё почему?

— Потому что у кого-то скоро будет большой животик. Яна, я с тебя прикалываюсь! Ты же беременна! Неужели не заметила? — склоняет голову набок и с интересом наблюдает за тем, как вытягивается моя моська.

Застываю на нём взглядом. Затем моя челюсть отпадает, и я выдаю на всё заведение, громогласное:

— ДА НУ НАХРЕН?

Посетители начинают оборачиваться на меня, кто-то с любопытством, кто-то просто хихикает. Смутившись, я тут же сажусь обратно и готовлюсь провалиться под землю от стыда.

— Ага, доедай свою булку и пойдём за тестом в аптеку, чтобы уж наверняка быть уверенными, — довольно улыбается он.

Когда тест показал две полоски, а следом и второй, то первая мысль, которая меня посетила, была такой: “Насколько же я ужасная мать, что не почувствовала беременность и насколько Глеб прекрасный отец, если заметил это…”.