Измена. Вместе (не) навсегда

А как же брак, любовь, “вместе навсегда”?

Поднимаю взгляд на дверь, сжимаю кулаки. Я должна туда войти и все выяснить. Хочу, чтобы Ярослав посмотрел мне в глаза и объяснил, за что он так со мной!

Делаю шаг. Каблук снова цепляется за ковер. Дергаю ногой, но туфелька слетает. Черт! Приподнимаю подол платья, чтобы нацепить ее снова, но она, как назло, все время ускользает.

Ну и плевать! Набираю полные легкие воздуха перед тем, как ворваться в номер. Жаль, фотографа нет рядом, заснять этот эпичный момент.

Тут меня окликают.

– Доча! Где вас с Ярославом носит? Ну, танец же!

Мама. Поворачиваю голову, вижу ее радостное лицо. Машет мне с другого конца коридора. Она будто все еще там, в моем прекрасном сне, из которого я провалилась в ночной кошмар.

Решимость моментально испаряется. Это ведь был не только мой праздник, не только мое счастье. Мама с бабушкой, увидев меня сегодня в свадебном платье, обе рыдали навзрыд.

Открываю рот, чтобы что-то сказать, но слова застревают в горле. Не могу выдавить ни слова. Да какой там! Я и в глаза теперь никому посмотреть не смогу. Полный зал всех моих друзей и знакомых! Думала, станут свидетелями моего счастья. А по итогу – буду посмешищем!

Всхлипываю. Быстро хватаю туфлю и бегу в туалет, желая только одного – спрятаться ото всех.

Щелкаю замком, запираюсь. Стою, прислонившись к холодной плитке, стараюсь сделать хоть один нормальный вдох. Ничего не выходит. Воздух рвется в легкие короткими, поверхностными толчками.

Кажется, что я не дышу, а только делаю вид, будто дышу.

Бросаю туфельку на пол. Хватаюсь за край раковины, пытаясь удержать равновесие. В ушах шумит так, будто я оказалась под водой. Сердце скачет где-то под горлом, а кончики пальцев начинают неметь.

– Дыхание – мой якорь, – повторяю про себя мантру из йоги. – Якорь – мое дыхание.

Но это нифига не помогает. Продолжаю задыхаться. Захлестывает паника.

Стоп. Я знаю, что делать в таких случаях. Учили в педагогическом.

Складываю ладошки лодочкой и прикладываю к носу и рту. Воздух теплый, влажный, кажется, что через минуту я задохнусь окончательно, но паника немного отступает. Шум в ушах начинает стихать.

Наконец, разжимаю ладони, пробую вдохнуть нормально, медленно. Непривычно тяжело, но в груди становится чуть легче. Чтобы не поймать паническую атаку, нужно сосредоточиться на трех предметах.

– Раковина. Зеркало. Невеста, – произношу вслух.

А в голове эхом звучит: “Псевдо-женушка. Имидж. Контракт”.

Смотрю на свое отражение. Бледная, растрепанная, зареванная. Тушь потекла. От шикарного макияжа, который мне целых два часа наносили, остались рожки да ножки.

Что же делать? Я не могу вернуться туда. Какой стыд. Какой позор! За что? За что, Ярослав, ты так со мной?

Ведь я не навязывалась, не просилась замуж. Я просто влюбилась, как дура. И когда он сделал предложение, даже опешила. Я ведь не с неба свалилась. Прекрасно знала, что он не из тех мужчин, что торопятся жениться.

А ведь где-то в глубине души знала, что разобьет мне сердце. Как и многим до меня. Просто очень хотелось поверить… в сказку. Что так бывает не только в фильмах.

В жизни все иначе.

Постепенно прихожу в себя. Пытаюсь сообразить, что дальше. Я бы убежала с этой проклятой свадьбы прямо сейчас. Но у меня с собой даже телефона нет. Не бежать же в свадебном платье по улицам!

Так, вернусь в зал, заберу сумочку и уеду.

А что же бабушка и мама? Они будут волноваться! Бабушка уже старенькая, у нее вообще сердце слабое. Ы-ы-ы-ы-ы….

Закрываю лицо руками и оседаю на пол. Но тут раздается стук в дверь:

– Алиш, у тебя все хорошо?

Мама.

– Тебя все потеряли уже. Муж твой ждет на первый танец новобрачных. Ты там?

О, неужели. Уже закончил со своей девицей? От одной мысли, чем они там занимались, меня мутит.

Собираюсь с силами ответить:

– Да, мам, я сейчас. Шампанское в голову ударило. Пять минут!

– А я тебя предупреждала, не налегай. На нервах эти пузыри ой как в голову дают…

– Мам! – прикрикиваю на нее, нервы сдают. – Пять минут, уже иду, – добавляю уже спокойнее.

Мама ведь ни в чем не виновата. Зачем на ней срываться.

Что-то ворчит за дверью, но вроде уходит. Поднимаюсь на ноги. Нахожу туфлю, надеваю. Кое-как поправляю макияж. Тут уж вряд ли что исправишь. Делаю глубокий вдох.

Господи, что мне делать?

Глава 3

Ярослав

Прижимаю к себе Алину за талию, улыбаюсь в камеру.

— Так, отлично, еще один кадр, — щелкнет затвором фотограф.

Очередная фотка с кем-то из гостей. Я за всю жизнь столько не улыбался. Аж скулы свело.

Алина берет меня за руку своей маленькой ладошкой. Вся светится. Смотрит на меня так, будто я единственный мужчина на Земле. Улыбка до ушей, ловит взгляд каждого присутствующего, будто хочет показать всем: «Смотрите, этот теперь мой! Мой муж!».

Бесит. Не Алина. А ее детское обожание. Как будто я — идеал.

Дотягиваюсь до бокала с шампанским и опрокидываю досуха.

Завязывай бухтеть, Градов. Если б она понимала, кто ты, сказка рухнула в тот же момент.

Кручу кольцо на пальце. Непривычно давит. Дебильная традиция. Нормально вообще мужику цацки носить? Как петуха окольцевали. Надо будет потом избавиться от него. Скажу, потерял. А потом, что не по душе мне эти кольца. Что я, баба, что ли?

Гулкий шум зала давит на уши. Смех, вспышки камер, бесконечные «горько!». Все это сливается в вибрирующий, невыносимый большой ком раздражения. Желание чисто — встать и уйти к черту из этого цирка.

Кто-то громко хлопает меня по плечу. Гендир «Протон Энергосистемы».

— Ну, Градов, принимай поздравления, — сует мне конверт. — Всех благ тебе и молодой жене, — и добавляет тише, видать, чтоб его собственная женушка не услышала, — она у тебя красотка, десять из десяти.

Так, блять. Это что за дела, я не понял. Так и хочется сказать, слюни подбери, старый хер. На свою смотри и оценивай.

Моя улыбка становится еще шире:

— Руслан Викторович, спасибо, что уважили. Надеюсь, вам все нравится.