Измена. Вторая семья мужа

— А что ты предлагаешь? — Рома сжимает руль сильнее.

— Надо подумать. Ром, она испортит детство парню, — от моих слов Рома вздрагивает, словно я его ударила.

Невольно напомнила мужу его собственную трагедию.

— Я еду на неделю. Посмотрим, как они это время проведут вместе. Если все будет печально, тогда буду решать. Димке психику сломать я не позволю, — сжимает губы в тонкую линию. — А сейчас у нас Зоря, — паркуется около больницы.

— Решаем проблемы по мере их поступления, — делаю глубокий вдох.

Знаю, что встреча простой не будет.

Рома помогает мне выйти из машины. Сжимает мою руку, заглядывает глаза.

— Мы справимся, Лер. Я рядом.

— Знаю, Ром, — сжимаю его руку в ответ.

Заходим в здание больницы, запах лекарств будоражит и без того расшатанные нервы.

— Три ребра сломаны, рука, множественные гематомы на теле, — говорит врач, который ведет нас в палату к дочери.

А у меня в голове вопрос: «Реально? Или новое представление?». Так же меня вели к ней в палату, когда это оказалось спектаклем. И теперь я всегда и во всем буду сомневаться и искать подвох. Печально…

Около палаты стоит молодая женщина.

— Добрый день, я Инга Леонидовна преподаватель Зореньки, — представляется женщина и смотрит на нас с Ромой осуждающе.

— Роман, это моя супруга Валерия, — представляется Рома.

Мы знакомы с психологами, некоторыми преподавателями, а эту женщину видим первый раз.

— Очень надеюсь, вы сделаете выводы, уважаемые родители, — морщит нос.

— Выводы о чем, Инга Леонидовна? — уточняю.

— Не место такой милой девочке в подобном заведении! — выкрикивает с запалом.

— А вы в курсе, что эта «милая» девочка сотворила?

— Зоря со мной максимально откровенна! И мне жаль, что родители поверили кому угодно, но только не собственному ребенку! — в глазах женщины стоят слезы. — И я не уследила! Не уберегла!

— Значит у вас крайне искаженные сведения, — говорит Рома, берет меня за руку и открывает дверь палаты.

Зоряна лежит на постели, ее сложно узнать, лицо опухло, синяки, рука в гипсе. Очень больно видеть свою дочь такой. Рома негромко охает, у меня перед глазами расплываются черные круги.

— Мамочка, папочка, вы пришли, — раздается глухой голос дочери.

Глава 95

— Что случилось, Зоря? — дергаюсь в сторону дочери, материнское сердце разрывается, отчаянно хочется ей помочь.

Рома крепче сжимает мою руку и удерживает на месте.

С трудом прихожу в себя. Остаюсь стоять рядом с ним, и внутренне содрогаться от противоречивых эмоций.

— Я живу среди малолетних преступников, — протяжно вздыхает. — Что еще можно от них ожидать?

— Но должна же быть причина избиения? — Рома смотрит на дочь, в глазах боль, но голос звучит ровно.

— Я не такая как они, — ворочается и стонет.

Ее стоны острыми лезвиями проходятся по сердцу.

— Мы с мамой разберемся во всем.

— Пап, а тебе не кажется, если вы хотели меня наказать, то уже добились своего? Или вы ждете, пока меня там убьют? — из опухших глаз катятся крупные слезы. — Так не переживайте, скоро это произойдет. Там обитают нелюди.

— Задай себе вопрос, почему ты там оказалась, — чувствую, каких усилий Роме стоит сохранить спокойствие. Я держусь только благодаря тому, что он рядом.

— У вас вижу все хорошо. Воспитываете правильную дочь. Никто больше не создает проблем. Помирились. Началась счастливая жизнь, от неугодного ребенка избавились. Уничтожили мечту дочери. Но я не держу на вас зла, будьте счастливы, дорогие родители, — закусывает губу.

— Хорошая попытка манипуляции. Нам ли не знать, как ты заманила родную мать в ловушку.

— Прости, пап, не знала, что стоит оступиться, и тебя пошлют на смерть. Такая она огромная любовь отца и матери.

— Прости, Зорь, но веры тебе больше нет, — глухо отвечает Рома, поворачивается и, увлекая меня за собой, выходит из палаты.

— Она в жутком состоянии, — говорить получается с большим трудом.

— Надо выяснить, что там произошло. Потом решим, — обнимает меня за талию.

Преподавателя Зори мы находим неподалеку. Она с кем-то говорит по телефону. Дожидаемся, пока она закончит разговор и подходим.

— Инга Леонидовна, проясните, пожалуйста, ситуацию? При каких обстоятельствах произошло избиение?

— Зоренька домашняя девочка. Она была в ужасе от происходящего в ее отряде. Она пыталась подружиться с девочками. Одно время даже неплохо общалась. Но потом, она стала нам рассказывать ужасные вещи про наших воспитанниц. Что они вытворяют, что и где прячут, про их заговоры и планы. Мы были в шоке. Пытались уберечь Зореньку, создавали ей более комфортные условия. Но в отряде прознали, что она не на их стороне, и совершили свою кровавую расправу, — женщина нервно заправляет за ухо прядь волос.

— Иными словами Зоря занималась стукачеством, — Рома не спрашивает, подводит итог.

— Что за слово! — морщит нос Игна Леонидовна. — Она просто пыталась остановить беспредел! Помогала преподавателям!

— Вы ведь преподаете у трудных подростков, и прекрасно знаете, как подобные выходки расцениваются в коллективе. Но вы не только не пресекли, но наоборот, способствовали этому. Это крайне некомпетентно с вашей стороны! — не выдерживаю уже я.

— Мы непременно сообщим вашему начальству, — поддерживает меня Рома.

— Мне искренне жаль Зореньку. Вы даже не понимаете, что ломаете жизнь собственному ребенку! — женщина покрывается красными пятнами.

— Вы же в курсе, за какие поступки она оказалась в ваших стенах? — Рома спрашивает холодным тоном.

— Я в курсе, что она жертва обстоятельств. Зоренька была предельно откровенна со мной!

— Далее считаю наш разговор бесполезным. Мы с женой будем общаться с вашим начальством.

Мы возвращаемся в палату.

— Что же ты не рассказала, что за блага продавала девочек из отряда? — спрашивает Рома.

— Они были не правы! Я не могла молча смотреть на их выходки! — выкрикивает.

— А перед этим втерлась к ним в доверие.

— Нет, я пыталась с ними подружиться. Научиться выживать в том страшном месте!

— Так же как и в семье, для всех хорошая, но при любом удобном случае, готова продать нас всех! — не могу остановить слезы, голос дрожит.

Дочь не меняется и использует те же методы. Во мне все же теплилась надежда, что она образумится и все осознает, что не все еще потеряно. Но эта надежда тает на моих глазах.