Измена. Я больше не буду тряпкой

Он говорит это так уверенно, словно Манюня по собственной воле подписалась на ведь этот кошмар, будто она согласна и терпит все.

Зачем? Неужели так сильно любит Глеба?

Или есть другие причины?

Если бы Артем не вмешался, он бы реально не остановился. Контроль над эмоциями в этом момент Николай потерял окончательно. Но друг уберегает от ошибок. Оттягивает его и волоком тянет к машине.

— Она нам с Глебушкой еще прислуживать будет, — кричит противная тетка им в спину. — В хозяйстве сгодится.

Как у Артема только сил хватает. После этих слов, Николай еще с большим остервенением рвется назад. И на этот раз его бы уже не остановило, что перед ним женское подобие, он бы выбил ей все зубы, чтобы она пожалела о каждом своем гнилом слове.

— Лер, держись рядом со мной, — кричит Артем.

Еще и его сестра все это видела! Это осознание немного приводит Николая в себя. Меньше всего он хотел, чтобы Валерия созерцала эту гнусную картину. У нее своих проблем хватает… А то, как это выглядит со стороны…

— Вам это так с рук не сойдет! — недо-женщина продолжает сыпать угрозами.

Николай делает пометку в своем воспаленном сознании — узнать, кто она такая и разобраться. Он не забудет.

— Дружище, успокойся! Нельзя так. Ты совсем с катушек слетел, — Артем заводит машину, кидает на него встревоженный взгляд через плечо.

Николай не отвечает, он пытается выровнять дыхание, взять разбушевавшиеся мысли под контроль. Вопросы… их стало очень много и он не успокоится, пока не найдет на них ответы. Но для этого ему нужна ясная голова. Ярость — плохая союзница.

Немного проехав в полной тишине, Коля дотрагивается до плеча сестры и смущенно говорит:

— Лерочка, прости, что тебе пришлось это увидеть. Артем сказал, где он, я ехал к нему. А тут эти, — скрипит зубами. — Не сдержался. Извини…

Ему действительно стыдно перед сестрой. У них только начинаются отношения, и она уже увидела его в таком состоянии…

— Я все понимаю, Коль. Не сдержался. Но я так испугалась… Ты мог его убить!

Мог. Еще как мог, и черная часть души Николая очень сожалеет, что он этого не сделал.

Глава 34

— Коль, ты вроде взрослый парень и уже должен понимать, что кулаками делу не поможешь! — Артем трет виски, сидя в кресле у него дома.

— А ты должен понимать, что иногда невозможно сдержаться, — отвечает раздраженно Николай. — И нет, я не сожалею. Понимаю, что не следовало, но я рад, что начистил ему рожу. Надо было сильнее его приложить.

— Он на тебя может заявление накатать, — друг делает глоток горячего кофе.

— Пусть, — Коля безразлично пожимает плечами.

— Конечно, друг же отмажет. Почему не создать новую головную боль всем, — Артем усмехается.

— Спасибо, — голос дрогнул.

Коля смотрит на друга с благодарностью, одним словом и взглядом пытается передать то, что у него в душе.

После предательства Глеба, он перестал верить людям. В каждом собеседнике сразу искал гниль, и в итоге находил ее. Он долго жил с ощущением, что мир — это огромное болото и все его обитатели — насквозь прогнившие существа. Доверие — это невиданная роскошь.

В данный момент Николай думает практически также, но уже знает, что есть очень редкие исключения. Как Артем или его сестра. Они привлекают своим искренним светом, в куче прогнивших душ очень выделяются.

С Артемом судьба их свела уже после возвращения Николая со службы. Он вернулся к любимой работе, и Артем пришел к нему на прием. Как-то так получалось, что все судьбоносные знакомства происходили в его стоматологическом кресле.

Потом друг не раз доказывал свою человечность. Помогал Николаю со многими юридическими вопросами по бизнесу. Как грамотно ставить на место не чистых на руку чиновников, конкурентов, которые так и мечтали потопить его бизнес и для этого не гнушались применять самые грязные методы.

Артем не раз своими поступками доказал, что он человек с большой буквы и Николай искренне дорожит их дружбой, потому как понимает — больше на его пути такой человек не встретится.

— Коль, я все понимаю, он в прошлом тебе насолил. Но надо действовать хитрее, а не переть как танк напролом.

— Не просто насолил. Он был мне роднее брата, он фактически был членом семьи. Родители порой к нему лучше чем ко мне относились, ему обновки покупали, а я старые шмотки донашивал. И думаешь, я ревновал? Нет, еще свое отдавал. Ведь у Глебки такая ситуация, он почти сирота, я так хотел ему помочь, — говорит, выплескивая свою боль. — А он оказался обычным завистливым предателем. Он и в институте мне во многом палки в колеса вставлял, грязные слухи про меня распространял, очернял перед преподавателями. А я придурок не замечал, слепо верил Глебке. Он же не может предать, кто угодно, только не он, — Николай скрипит зубами, мысленно еще несколько раз чешет кулак о мерзкую рожу гниды.

— Я все понимаю, только это прошлое. Ты его не изменишь. С Марией они в браке много лет, она сделала выбор. Тебе пора жить дальше. Если хочешь отомстить, я помогу, но надо быть хитрее, усыплять бдительность врага, ай, — машет рукой, — да что я тебе прописные истины рассказываю!

— Если бы я мог, — тяжелый вздох вырывается из груди Николая. Одно упоминание о Манюне и он уже уплывает. Когда эта женщина перестанет держать его сердце в железных клещах!? — Еще и слова Глеба! А вдруг ребенок Манюни реально мой?

— А ты видел пацана?

— Нет, — мотает головой. — Слишком тяжело. Я отстранился, был как можно дальше от их «счастливой» семейки. Конечно, слышал, что она родила… — стискивает руки в кулаки. — Пережил…

— Видно, как пережил, — во взгляде друга понимание. — Я пробью, все что смогу. Но сам не лезь. Тут надо к делу с холодной головой подходить, а у тебя это не выйдет. Пообещай!

— Я с Паулиной перетру. Она что-то по любому знает. Постараюсь больше без тебя не лезть, — уклончиво отвечает Николай. Понимает, что вряд ли после того, как он воочию увидел Манюню, он сможет остаться в стороне.

— Другого ответа я и не ожидал, — смеется Артем.

Друг вскоре уходит, еще несколько раз повторив, чтобы Николай был осторожнее.

— Да, что ты прям как с маленьким, — без злобы огрызается Николай на пороге.

— Чуйка нехорошая, — Артем морщит нос. — А она обычно не подводит…

— А вот сейчас, ты, не забивай себе голову, — отмахивается Николай.

После разговора направляется в душ и пытается смыть с себя кровь и запах предателя. Ему кажется, что смрад Глеба просочился в кровь.