Измена. Я от тебя ухожу

Миша нахмурился и посмотрел на меня так, словно не понимал, какого чёрта я ещё и вопросы задаю.

– Продумывать что? Если ты о том, что собираюсь нести ответственность за своих детей – то я начал продумывать всё ещё до того, как они родились.

Я усмехнулась и вновь стала комкать в пальцах салфетку. В том, каким отцом был Малинин, я не находила изъяна ни разу за все восемнадцать лет. Он обожал наших дочерей, обеспечивал их всем. И дело было вовсе не в деньгах. Надька, например, бежала к нему первая и болтала без умолку часами, когда Миша возвращался с работы пораньше. И то, что сейчас обрисовал муж, по сути являлось проявлением отцовской ответственности. Вот только меня мороз сковывал от слов Миши – настолько безразлично они звучали.

– Я не о том… Я о твоём уходе. Мы ведь с тобой спали не далее как пару дней назад. Значит, ложился со мной в койку, а сам уже мечтал о том, как уедешь жить к своей соплячке?

– Лие двадцать! И никакая она не соплячка! Попридержи язык, Тоня! Лия – мать моего будущего ребёнка!

Он со всей дури шарахнул по столу кулаком. Вскочил на ноги и метнулся к окну. Я до боли закусила нижнюю губу, испытывая желание защититься. В первую очередь – самой, а уж потом – встать грудью, но спасти своего нерождённого малыша.

Как странно… Ведь ещё несколько часов назад я умоляла врача сказать мне, что ребёнка попросту не существует.

– Значит, развод, я верно понимаю? Квартира эта на нас двоих записана – так и собираешься всё оставить? Судя по тому, какие покупки ты делал любовнице, с деньгами у тебя всё в порядке. А твоя фирма – её ведь будем тоже поровну делить?

Вопросы сами по себе срывались с моих губ. Каждый из них Мише явно не нравился – я видела это по крепко стиснутым челюстям и ледяному взгляду, которым Малинин буквально меня прожигал.

– Ну и твоя ответственность, когда станешь содержать дочерей. Это ты уже озвучил. Я ничего не упустила?

Призвав на помощь все свои силы, я воззрилась на Мишу, а у самой внутри чувство появилось, что желаю в следующую секунду услышать, будто всё это розыгрыш. Что авария – подстава. И что вот так Малинин решил меня разыграть. Но не тут-то было.

– Квартиру я оставлю вам. Машину твою пока тоже, хотя она на меня записана. Детей содержать тоже стану. Но на этом всё. К фирме руки даже не тяни, Тоня. От неё тебе ничего не достанется. У тебя есть своё дело, вот им и занимайся.

Он шагнул к выходу из кухни, и я инстинктивно вскочила на ноги.

– Пойду с Малинкой поговорю, – сказал Миша непререкаемым тоном, смерив меня взглядом, в котором сквозило: «А ты не лезь». И добавил спокойнее: – Объясню ей случившееся.

– Нет!

Я выпалила это слово раньше, чем успела бы подумать. С одной стороны, Лизка уже дала понять, что настроена весьма воинственно. С другой – кто его знает, что там наплетёт дочери Малинин.

Он уже вышел из кухни и застыл на месте, когда услышал то, что я сказала. Резко обернулся, прищурился. В глазах полыхнуло нечто подобное тому, что я видела во взгляде его любовницы.

– Нет, – добавила тише, но ещё более твёрдым тоном. – С Лизой мы поговорим вместе. И точка.

Заложив руки в карманы брюк, Миша повернулся ко мне всем корпусом. Я вскинула подбородок, как бы говоря этим – буду стоять на своём до победного.

– Окей! – согласился он. – Но только есть условие – о Лии говорю я. Никаких ремарок ты вставлять не станешь.

Я вскинула брови – по нутру полоснуло очередной вспышкой боли, смешанной со злостью.

– Будешь рассказывать про модельку, а заодно про то, что она скоро родит Малинке брата или сестру? – уточнила ледяным тоном, на что ушли все остатки моих сил.

– Не зарывайся… И да – у Лизы будет брат. Лия скоро родит мне сына.

Я поджала губы, едва сдержавшись и не положив ладонь на живот в машинальном жесте. О том, что я беременна, Миша знать был не должен. По крайней мере, пока. До момента, когда я решу, что мне делать дальше с этим нежданным ребёнком.

– Не перегибай палку, Малинин. Услышу, что ты поёшь дифирамбы своей красотке – выскажу всё, что об этом думаю, – процедила и, пройдя мимо Миши, который даже не отступил с прохода, направилась в комнату дочери.

Едва мы с Михаилом зашли к Лизке, я поняла – она слышала если не всё, то какую-то часть нашего разговора уж точно. Окинула нас обоих затравленным взглядом, и только за одно это мне захотелось сделать хоть что-то, чтобы все причастные к горю моего ребёнка обязательно за это ответили.

– Лизунь… – начал Миша, на что Малинка посмотрела на отца так, словно он собственными руками занёс над ней дамоклов меч.

– Ты уходишь к той тёте и она скоро родит тебе ребёнка, – процедила Лиза и отвернулась.

Прижала к себе длинного игрушечного кота, которого мы не так давно купили ей в Сочи, где катались на лыжах. Когда это было? Чуть меньше года назад. И тогда уже, судя по всему, Михаил был знаком со своей Лией.

– Да, малыш… Мы с мамой разлюбили друг друга. Теперь у меня другая женщина, она беременна… Так бывает, Малюсь… – продолжил сбивчиво муж, а мне захотелось вновь взять какой-то тяжёлый предмет и лупануть по Малинину со всей дури.

– Я об этом не знала, – сказала, испытывая желание сделать хоть что-то, чтобы для Лизки всё не выглядело так, будто мы с её отцом уже не раз обговорили всё и не пришли теперь просто поставить дочь перед фактом.

– Пап… Пап, ну ты чего? – вдруг выдохнула Лизка, после чего лицо её искривилось, и она разрыдалась.

Надрывно, горько и отчаянно. Уткнулась лицом в своего кота и, вздрагивая всем тельцем, ревела так, будто у неё сейчас вся жизнь рушилась. А ведь именно так всё и обстояло.

– Уйди, Малинин! – рявкнула я, бросаясь к дочери, когда Миша попытался неловко прижать её к себе, а Лиза начала вырываться. – Уйди!

Я вклинилась между ним и Малинкой. Меня начало трясти. Мы встретились с мужем глазами – в его взгляде полыхала чернота. Показалось, что Миша вот-вот откинет меня прочь и продолжит «успокаивать» дочь, но он вдруг чертыхнулся через крепко стиснутые зубы и, отстранившись, отступил.

Я дышала тяжело и надсадно, прижала к себе Лизку, которая вцепилась в меня так, словно я была спасением в бушующем океане её жизни. И только моя близость могла удержать её на плаву, дать возможность выжить.

– Вещи позже заберу, – хрипло проговорил Малинин, задержавшись на пороге Лизкиной комнаты.

Взъерошил волосы пятернёй, снова выругался. Клянусь – ещё минута, и я бы действительно швырнула в него чем-нибудь увесистым. Но Михаил пробормотал:

– Я люблю тебя, Лиз… помни это всегда.